Страница 60 из 125
— Что это значит? — спросила Клер с волнением.
— Я говорю: победа нетрудная, потому что офицер сражался с вами неравным оружием. Во всяком случае, одна вещь особенно поразила меня в рассказе об этом странном приключении…
И герцог еще пристальнее уставил маленькие глаза свои на Клер.
Виконтессе нельзя было не возразить ему. Поэтому она приготовилась к решительной защите.
— Говорите, герцог… Скажите, что так поразило вас?
— Та удивительная ловкость, сударыня, с какой вы разыграли эту небольшую комическую роль; ведь, если верить рассказам, офицер уже видал вашего слугу и, кажется, даже вас самих.
Последние слова, сказанные с осторожностью и тактом светского человека, произвели глубокое впечатление на Клер.
— Вы говорите, сударь, что он видел меня?
— Позвольте, сударыня, объяснить: я ничего не утверждаю, рассказывает неопределенное лицо, называемое «говорят», лицо, влиянию которого короли столь же подвержены, сколько и последние из их подданных.
— Где же он видел меня?
— «Говорят» утверждает, что это было на дороге из Либурна в Шантийи, в селении, которое называется Жольне. Только свидание продолжалось недолго, поскольку дворянин вдруг получил от герцога д’Эпернона приказание немедленно ехать в Мант.
— Но, подумайте, герцог, если б этот офицер видел меня прежде, так он узнал бы меня?
— А!.. Знаменитое «говорят», о котором я вам сейчас сообщил и у которого на все есть ответ, уверяет, что это дело очень возможное, потому что встреча происходила в темноте.
— Теперь, герцог, — возразила виконтесса с трепетом, — я уж совершенно не понимаю, что вы хотите сказать.
— Вероятно, мне сообщили неверные сведения, — сказал герцог с притворным равнодушием, — впрочем, что значит минутная встреча?.. Правда, — ласково прибавил герцог, — у вас такое лицо, такая фигура, что они непременно оставят глубокое впечатление даже после минутной встречи.
— Но этого не могло быть, потому что, по вашим же словам, встреча происходила в темноте, — возразила Клер.
— Правда, и вы ловко защищаетесь, сударыня. Я, должно быть, ошибаюсь, или, может быть, молодой человек заметил вас уже прежде этой встречи. В таком случае, приключение в Жольне нельзя назвать уже просто встречей…
— Так чем же? — спросила Клер. — Смотрите, герцог, будьте осторожны в словах.
— Поэтому, вы видите, я останавливаюсь; наш милый французский язык так беден, что я тщетно ищу слово, которое могло бы выразить мою мысль. Это… appuntamento[8], как говорят итальянцы, или assignation[9], как говорят англичане.
— Но, если я не ошибаюсь, герцог, эти два слова значат свидание…
— Какое несчастье! Я говорю глупость на двух чужестранных языках и наталкиваюсь именно на слушательницу, которая знает эти языки. Виконтесса, простите меня: определенно, языки английский и итальянский так же бедны, как французский.
Клер положила руку на сердце, она едва могла дышать. Она убедилась в истине, о которой прежде только догадывалась: герцог де Ларошфуко ради нее — в мыслях или, по крайней мере, в желаниях — изменил герцогине де Лонгвиль, и он говорит все это из ревности. Действительно, два года назад принц де Марсильяк ухаживал и волочился за виконтессой столько, сколько позволяли его угрюмый характер, его обычная нерешительность, его вечная застенчивость — качества, делавшие его самым опасным врагом, если он не был преданнейшим другом. Поэтому виконтесса не хотела ссориться с человеком, в высшей степени способным заниматься государственными делами и одновременно защищать свои самые что ни на есть личные интересы.
— Знаете, герцог, вы человек бесценный, особенно в таких обстоятельствах, в каких мы теперь находимся. Кардинал Мазарини кичится своей полицией, а она не лучше вашей.
— Если б я ничего не знал, — отвечал герцог де Ларошфуко, — так я был бы совершенно похож на этого милого министра и не имел бы причины вести с ним войну. Поэтому-то я и стараюсь все знать.
— Даже секреты ваших союзниц, если бы у них они были?
— Вы сейчас произнесли слово, которое было бы плохо истолковано, если б его услышали. Женская тайна! Стало быть, ваша поездка и эта встреча — секретны?
— Объяснимся, герцог, потому что вы правы только наполовину. Встреча случилась совершенно неожиданно. Поездка составляла тайну, и даже женскую тайну, потому что о ней никто не знал, кроме меня и принцессы.
Герцог улыбнулся. Искусная ее защита состязалась с его проницательностью.
— А Ленэ? — сказал он. — А Ришон? А маркиза де Турвиль и, наконец, некий виконт де Канб, которого я совсем не знаю и о котором я впервые услышал, когда мне рассказывали об этом происшествии?.. Правда, виконт — ваш брат, и вы скажете мне, что тайна не выходила из семейного круга.
Клер начала хохотать, чтобы не рассердить герцога, который уже хмурился.
— Знаете ли, герцог… — начала она.
— Нет, не знаю, и если это тайна, то поведайте ее мне, сударыня; я обещаю быть скромным не менее вас и рассказать ее только моему штабу.
— Пожалуй, скажу, хотя боюсь заслужить ненависть одной знатной дамы, которую опасно иметь врагом.
Герцог мало-помалу стал краснеть.
— Что же это за секрет? — спросил он.
— Знаете, кого назначила мне принцесса Конде в спутники во время этой поездки?
— Нет, не знаю.
— Вас!
— Правда, помню, принцесса спрашивала меня, не могу ли я проводить одну особу, которая едет из Либурна в Париж.
— И вы отказались?
— Меня задержали в Пуату неотложные дела.
— Да, вы ждали известий от герцогини де Лонгвиль.
Ларошфуко быстро взглянул на виконтессу, как бы желая прочесть в ее сердце прежде, чем испарится след произнесенных ею слов, подъехал к ней ближе и спросил:
— Вы упрекаете меня за это?
— Совсем нет; ваше сердце нашло такой превосходный приют, что вы вместо упреков имеете право ждать похвалы.
— Ах, — сказал герцог с невольным вздохом, — как жаль, что я не поехал с вами!
— Почему?
— Потому что не был бы в Сомюре! — отвечал герцог таким тоном, который показывал, что Ларошфуко хотел бы сказать совсем иное, но он не смеет или не хочет сделать этого.
Клер подумала:
«Верно, Ришон все рассказал ему».
— Впрочем, — продолжал герцог, — я не жалуюсь на мое личное несчастье, потому что из него вышло общественное благо.
— Что вы хотите сказать, герцог? Я вас не понимаю.
— А вот что: если б я был с вами, вы не встретили бы того офицера, которого после прислал Мазарини в Шантийи… Из всего этого ясно видно, что судьба покровительствует нам…
— Ах, герцог, — сказала Клер дрожащим голосом, взволнованная горьким воспоминанием, — не смейтесь над этим несчастным офицером!
— Почему же? Разве его особа священна?
— Сейчас — да, потому что для благородных сердец великое несчастье столь же свято, как и большое счастье. Этот офицер… Он, может быть, теперь уже мертв и жизнью заплатил за свое заблуждение или за преданность…
— Он умер от любви? — спросил герцог.
— Будем говорить серьезно, сударь. Вы хорошо знаете, что если б я решилась отдать сердце мое кому-нибудь, так не стала бы искать такого человека на большой дороге… Я говорю вам, что этот несчастный арестован сегодня по приказанию кардинала Мазарини.
— Арестован? — повторил герцог. — А как вы это узнали? Тоже случайно?
— Боже мой, да. Я проезжала через Жольне… Вы знаете Жольне?
— Очень хорошо знаю, там меня ранили в плечо… Так вы ехали через Жольне, через то самое селение, в котором, как рассказывают…
— Ах, герцог, оставим эти сплетни, — сказала Клер, покраснев. — Я проезжала, как уже говорила, через Жольне, увидела отряд солдат, они при мне арестовали и увели человека. Это был он!
— Он, говорите вы? Ах, будьте осторожны, виконтесса! Вы сказали «он»!
— Да, разумеется, он, то есть этот офицер. Как вы проницательны, герцог! Оставьте ваши колкости, и если вы не жалеете несчастного…
8
Условленная встреча, свидание (итал).
9
Условленная встреча, любовное свидание (англ.).