Страница 49 из 125
— Сударь, я принесу жалобу парламенту!
— Парламент — третий король, это правда, и вам, вероятно, придется служить и ему. Наша политика чрезвычайно обширна. Поедемте, сударь!
— Но это невозможно, сударь: меня ждут по делам.
— Где?
— В Орлеане.
— Кто ждет?
— Мой прокурор.
— Зачем?
— По денежному делу.
— Первое дело — служба государству, сударь!
— Но разве нельзя обойтись без меня?
— Мы надеялись на вас! Неужели вы измените нам? Но если, как вы изволите говорить, вы отправляетесь в Орлеан по денежному делу…
— Да, точно.
— В какую сумму дело?
— В четыре тысячи ливров.
— Которые вам следует получить?
— Нет, заплатить.
— Вашему прокурору?
— Именно ему.
— За выигранную тяжбу?
— Нет, за проигранную.
— Действительно, сумма значительная. Четыре тысячи ливров?
— Да, четыре тысячи.
— А, это обстоятельство можно принять в уважение… Четыре тысячи ливров! Такую именно сумму вы должны были бы заплатить, если б принцы согласились взять вместо вас заместителя.
— Вот еще! Да я найду охотника за сто экю!
— Такого заместителя, который, подобно вам, ездил бы на муле, как на лошади; заместителя, который знал бы восемнадцать тысяч семьсот семьдесят законов? Не может быть! За обыкновенного человека, разумеется, достаточно и ста экю. Но если б мы довольствовались обыкновенными людьми, так не стоило бы вступать в соперничество с королем. Нет, нам нужны люди с такими заслугами, как у вас, люди вашего звания, вашего роста. Какого черта! Зачем вы так мало цените себя! Мне кажется, вы вполне стоите четырех тысяч ливров.
— Вижу, к чему вы подбираетесь! — вскричал горожанин. — С оружием в руках вы хотите обокрасть меня!
— Сударь, вы оскорбляете нас, — возразил Ковиньяк, — и мы с вас живого содрали бы кожу, если б не боялись повредить доброй славе армии принцев. Нет, сударь, отдайте нам ваши четыре тысячи ливров, но не думайте, что это вымогательство; нет, это необходимость.
— Так кто же заплатит моему прокурору?
— Мы.
— Вы?
— Мы.
— А доставите ли мне расписку?
— Как следует, по форме.
— Им подписанную?
— Разумеется.
— Ну, тогда другое дело.
— Так вы согласны?
— Поневоле согласишься, когда нельзя сделать иначе.
— Теперь дайте мне адрес прокурора и кое-какие необходимые сведения.
— Я сказал, что уплачиваю деньги по приговору суда после проигранного процесса.
— Против кого?
— Против некоего Бискарро; он взыскивал с меня эти деньги как наследство после своей жены, которая была родом из Орлеана.
— Осторожнее! — прошептал Фергюзон.
Ковиньяк подмигнул ему, что значило: «Не бойся, я уж все обдумал».
— Бискарро! — повторил Ковиньяк. — Это не содержатель ли гостиницы в окрестностях Либурна?
— Точно так, между Либурном и Сент-Андре-де-Кюбзак.
— Под вывеской «Золотого тельца»?
— Да, да, вы знаете его?
— Немножко.
— Мерзавец! Тянет с меня деньги…
— Которые вы ему не должны?
— Должен… но надеялся не заплатить их.
— Понимаю, это очень неприятно.
— О, уверяю вас, что мне было бы гораздо приятнее видеть эти деньги в ваших руках, чем в его.
— Ну, так вы будете довольны.
— А расписка?
— Поезжайте с нами, тогда получите ее.
— Но как вы ее добудете?
— Это уж мое дело.
Поехали к Орлеану, куда и прибыли через два часа. Горожанин привел вербовщиков в ближайшую от его прокурора гостиницу. То был гнусный притон под вывеской «Голубка из ковчега».
— Теперь, — спросил путешественник, — что нам делать? Мне бы очень не хотелось отдавать мои четыре тысячи до получения расписки.
— Пожалуй, извольте. Знаете ли вы руку прокурора?
— Как не знать!
— Если мы принесем расписку от него, вы без возражения отдадите нам деньги?
— Тотчас отдам! Но без денег мой прокурор не даст расписки. Я его знаю.
— Я заплачу ему эту сумму, — сказал Ковиньяк.
И в ту же минуту, вынув из мешка четыре тысячи ливров, две тысячи луидорами и две тысячи полу пистолями, разложил их кучками перед глазами удивленного горожанина.
— Как зовут вашего прокурора? — спросил он.
— Метр Рабоден.
— Возьмите перо и пишите.
— Хорошо!
Горожанин взял перо. Ковиньяк стал диктовать:
«Метр Рабоден!
Посылаю Вам четыре тысячи ливров, которые по приговору суда обязан я заплатить метру Бискарро. Я подозреваю, что он намерен употребить их на дурное дело. Сделайте одолжение, снабдите сего посланного надлежащей форменной распиской».
— А дальше? — спросил горожанин.
— Поставьте число и подпишите.
Тот подписал.
— Ну, Фергюзон, — сказал Ковиньяк, — возьми это письмо и деньги, переоденься мельником и ступай поскорей к прокурору.
— Что я должен сделать у прокурора?
— Отдай ему деньги и возьми с него расписку.
— Только-то?
— Да.
— Я что-то не понимаю.
— Тем лучше, ты исправнее выполнишь поручение.
Фергюзон питал безграничное доверие к своему капитану и без возражений пошел к дверям.
— Дайте нам вина, и самого лучшего, — сказал Ковиньяк, — нашему новому товарищу, верно, хочется выпить.
Фергюзон поклонился и вышел. Через полчаса он вернулся и застал капитана и путешественника за столом; оба они потягивали знаменитое легкое орлеанское вино, которое услаждало гасконский вкус Генриха IV.
— Что? — спросил Ковиньяк.
— Все в порядке. Вот расписка.
— Так ли?
И Ковиньяк передал горожанину гербовую бумагу.
— Именно то!
— Расписка написана по форме?
— Совершенно.
— Так вы можете, основываясь на этой расписке, отдать мне ваши деньги?
— Могу.
— Так пожалуйста.
Горожанин отсчитал четыре тысячи ливров; Ковиньяк положил их в свой мешок, заменив ими отсутствующие деньги.
— И этими деньгами я откупился? — спросил путешественник.
— О Боже мой, разумеется, если вы не набиваетесь на службу.
— Я-то нет, но…
— Что же? Говорите! У меня есть предчувствие, что мы не разойдемся, не устроив еще одно дело.
— Очень может быть, — отвечал горожанин, совершенно успокоившись после получения расписки, — видите ли, у меня есть племянник…
— Ага, вот что!
— Малый грубый и беспокойный.
— И вы хотели бы избавиться от него?
— Не то чтобы избавиться… но думаю, что из него вышел бы превосходный солдат.
— Пришлите мне его, я сделаю из него героя.
— Так вы примете его?
— С величайшей радостью.
— У меня также есть и крестник, малый с большими достоинствами. Он хочет вступить в духовное звание. За его воспитание я вынужден платить очень значительную сумму.
— Вы хотите и ему дать в руки мушкет? Не так ли? Пришлите мне крестника вместе с племянником, это будет стоить вам только пятьсот ливров за обоих, не больше.
— Пятьсот ливров! Я вас не понимаю.
— Да ведь платят при поступлении.
— Так как же вы хотите заставить меня заплатить за то, чтобы не служить?
— Это совсем другое дело! Ваш племянник и ваш крестник заплатят каждый по двести пятьдесят ливров, и вы о них уж никогда не услышите.
— Черт возьми! Ваше обещание очень соблазнительно! А им будет хорошо?
— Если они послужат под моим начальством, то не захотят быть китайским императором. Спросите у этих господ, как я их кормлю. Отвечайте, Барраба; отвечайте, Карротель.
— Действительно, — сказал Барраба, — мы живем как вельможи.
— А как они одеты! Посмотрите.
Карротель сделал пируэт и показал свое великолепное платье со всех сторон.
— Да, — сказал путешественник, — о платье нельзя сказать ничего плохого.
— Так вы пришлете мне ваших молодцов?
— Да, хочется! Вы долго пробудете здесь?
— Нет, недолго. Мы уедем завтра утром, но поедем шагом, чтобы они могли догнать нас. Дайте нам пятьсот ливров, и дело будет покончено.