Страница 23 из 125
После сильного волнения человек всегда успокаивается на некоторое время. Проскакав мимо рубашек, путешественники наши проехали довольно спокойно два льё. Погода была бесподобная; широкая и черная тень падала от леса на одну сторону дороги.
— Решительно я не люблю лунного света, — сказал Помпей. — Когда человек виден издалека, его легко застать врасплох. Я много раз слышал от старых солдат, что если два человека ищут один другого, то луна покровительствует только одному. Мы находимся на самом свету, господин виконт, это неблагоразумно.
— Так поедем в тени.
— Да, но если люди, которые подстерегают нас, спрятались на опушке леса, то мы сами бросимся к ним в пасть… Во время похода никогда не подходят к лесу, не разведав его.
— По несчастью, у нас нет передового отряда. Ведь так называют тех, кто осматривает дорогу, мой храбрый Помпей?
— Точно так, точно так, — шептал старый слуга. — Ах, черт побери этого Ришона, зачем он не поехал с нами? Мы послали бы его вместо авангарда, а сами составили бы главные силы.
— Ну как, Помпей, на что мы решились? Останемся в лунном свете? Или переберемся в тень?
— Переедем в тень, господин виконт, это, кажется мне, всего благоразумнее.
— Пожалуй.
— Вы боитесь, господин виконт?
— Нет, любезный Помпей, уверяю тебя, нет.
— И напрасно бы стали вы бояться, ведь я здесь и оберегаю вас; если б я был один, вы понимаете, так ничего бы не опасался. Старый солдат не боится ни Бога ни черта. Но вы такой товарищ, которого уберечь еще труднее, чем сокровище, которое я везу за седлом. Эта двойная ответственность пугает меня. Ага! Что там за черная тень? Ну ясно: она движется!
— Не спорю, — сказал виконт.
— Видите, что значит быть в тени: мы видим врага, а он нас не видит. Не кажется ли вам, что у этого злодея есть мушкет?
— Да. Но этот человек один, а нас двое.
— Господин виконт, кто ходит один, тот еще страшнее: одиночество свидетельствует о решительности. Знаменитый барон дез’Адре ходил всегда один… Ах, смотрите, он, кажется, целится в нас… Он сейчас выстрелит, наклонитесь!
— Да нет, Помпей, он только переложил мушкет с одного плеча на другое.
— Все равно наклонимся, встретим выстрел, припав к луке седла; так уж принято.
— Но ты видишь, что он не стреляет.
— А, он не стреляет, — сказал Помпей, приподнимая голову. — Хорошо! Он, верно, испугался, увидев наши решительные лица. Ага! Он боится, так позвольте мне переговорить с ним, а потом вы начнете говорить, только густым басом.
Тень приближалась.
Помпей громко закричал:
— Эй, дружище! Кто ты?
Тень остановилась в видимом испуге.
— Ну, теперь вы извольте кричать, — сказал Помпей.
— Зачем? — спросил виконт. — Разве ты не видишь, что бедняга и так дрожит?
— А, он боится! — вскричал Помпей и бросился вперед.
— Помилуйте, сжальтесь! — вскричал незнакомец, становясь на колени. — Сжальтесь! Я бедный странствующий торговец, вот уже более недели, как я не продал материи даже на носовой платок, и у меня нет ни единого денье.
Аршин, которым бедный торговец мерил ткань, показался Помпею мушкетом.
— Знай, друг мой, — величественно сказал Помпей, — что мы не грабители, а люди военные и путешествуем ночью, потому что ничего не боимся, продолжай путь спокойно, ты свободен.
— Вот, друг мой, — прибавил виконт самым ласковым голосом, — вот тебе полпистоля за то, что мы напугали тебя, и желаю счастливого пути!
Виконт белой маленькой рукой подал деньги бедняку, который ушел, благодаря Небо за такую счастливую встречу.
— Вы напрасно это сделали, господин виконт, да, вы совсем напрасно это сделали, — сказал Помпей спустя шагов двадцать.
— Да что такое?
— Зачем дали вы денег этому человеку? Ночью никогда не стоит показывать, что у вас есть деньги. Помните, этот трус прежде всего закричал, что у него нет ни денье.
— Правда, — сказал виконт с улыбкой. — Но ведь он трус, как ты говоришь, а мы, напротив того, как ты видишь, храбрые вояки и ничего не боимся.
— Между бояться и остерегаться, господин виконт, такое же огромное расстояние, как между страхом и осторожностью. Изволите видеть, повторяю, неблагоразумно показывать незнакомому человеку, встретившемуся на большой дороге, что у вас есть деньги.
— Но когда незнакомец один и без оружия?
— Он может принадлежать к вооруженной шайке, он может быть шпионом, посланным вперед, чтобы разузнать о местности… Он может вернуться с целой толпой, а что могут сделать два человека, как бы они ни были храбры, против толпы?
Виконт на этот раз признал упрек Помпея справедливым, а может, чтобы скорее избавиться от укоров, согласился с ним. В это время они приехали к речке Се, близ Сен-Жене.
Моста не было, и следовало переправляться вброд.
Помпей мастерски изложил виконту теорию переправы через реки, но теория не мост, и все-таки пришлось въехать в воду.
По счастью, река была неглубока, и это новое происшествие показало виконту, что препятствия, на которые смотришь издали, особенно ночью, кажутся не такими страшными, когда увидишь их вблизи.
Виконт начал совершенно успокаиваться, потому что дело подходило к рассвету, как вдруг наши путешественники остановились, проехав половину леса, окружающего Марсак. Они очень явственно услышали за собой топот нескольких лошадей.
В это время их собственные лошади подняли головы, и одна из них заржала.
— На этот раз, — сказал Помпей дрожащим голосом, схватывая лошадь своего спутника за узду, — на этот раз, господин виконт, вы, надеюсь, проявите хоть немного послушания и предоставите право распоряжаться опытному старому солдату. Я слышу топот конного отряда: нас преследуют. И видите ли, это, верно, шайка вашего мнимого торговца: я говорил вам это, вам, неосторожный! Теперь не нужно лишней отваги, спасем жизнь и деньги. Бегство часто единственный путь к победе. Гораций притворился, что бежит…
— Так скорей обратимся в бегство, — отвечал виконт, дрожа всем телом.
Помпей сильно пришпорил свою лошадь, превосходного руанского коня. Конь рванулся вперед с усердием, которое увлекло и берберийскую лошадь виконта; копыта их гремели по дороге и выбивали искры из камней.
Так скакали они с полчаса, но ничего не выиграли: беглецам казалось, что враги все приближаются.
Вдруг в темноте раздался голос; соединившись со свистом ветра, производимого бегом коней наших всадников, он казался зловещей угрозой духа ночи.
От этого голоса седые волосы Помпея стали дыбом.
— Они кричат «Стой!» — прошептал он. — Слышите, они кричат нам «Стой!»
— Ну что же, надо остановиться? — спросил виконт.
— Нельзя! — вскричал Помпей. — Поскачем вдвое скорее, если можно. Вперед! Вперед!
— Да, да, вперед, скорей, скорей! — кричал виконт, на этот раз испугавшийся так же сильно, как и его провожатый.
— Они приближаются, приближаются! — говорил Помпей тем временем. — Слышите?
— Увы, да!
— Их более тридцати! Слышите, они опять зовут нас. Ну, мы решительно погибли!
— Загоним лошадей, если нужно, — сказал виконт, едва переводя дыхание.
— Виконт! Виконт! — слышался голос. — Остановитесь! Остановитесь! Остановись, старый Помпей!
— Ах, они знают нас, они знают, что мы везем деньги госпоже принцессе, они знают, что мы участвуем в заговоре, — нас будут колесовать живых!
— Остановитесь! Остановитесь! — кричал голос.
— Они кричат, чтобы нас остановили! — продолжал Помпей. — У них впереди есть сообщники, мы окружены со всех сторон!
— А если мы бросимся в сторону, в поле, и они проскачут мимо нас?
— Превосходная мысль! — сказал Помпей… — В сторону!
Оба всадника поворотили лошадей влево. Лошадь виконта удачно перескочила через ров, но тяжелый конь Помпея остановился на краю рва, земля не выдержала его тяжести, и он рухнул вместе с всадником. Бедный слуга отчаянно закричал.
Виконт, уже отскакавший шагов пятьдесят, услышал стоны слуги и, хотя сам дрожал всем телом, повернул лошадь и поспешил на помощь товарищу.