Страница 35 из 60
О чем думали, мечтая о выходе из боев? Прежде всего о бане! Помыться и переодеться в чистое белье и обмундирование, получаемое со складов батальонов и бригады, было мечтой каждого танкиста. Может, я говорю о тривиальных вещах, но когда неделями, а то и месяцами находишься в непрерывных боях, живешь в танке, проблема личной гигиены становится одной из важнейших. О помывке бойцов на фронте никогда не забывали. Из корпуса и армии в части приезжали обмывочно-дезинфекционные роты, разворачивавшие у водоема обмывочный пункт, где мылись солдаты и «прожаривалось» для уничтожения вшей в специальных камерах снятое обмундирование, которое затем отправлялось на стирку. Правда, вошь была редким гостем у танкистов, которые все время были связаны с соляркой и маслом. Бывало, нательное белье мы опускали в дизтопливо, потом тщательно отжимали и надевали, таким образом дезинфицируя его, а вот пехота сильно страдала от паразитов. Вопрос борьбы с ними особо остро встал на Правобережной Украине в начале сорок четвертого года. Здесь война прошла дважды: с запада на восток, а затем – в обратном направлении. Эпидемиологическое состояние территории оставляло желать лучшего. Люди из сожженных деревень перебирались в уцелевшие населенные пункты, где также скапливалось большое количество войск. Такая скученность людей могла привести к вспышкам инфекционных заболеваний. Хвала советским медикам всех рангов, которые сумели этого не допустить!
Я думаю, теперь читателю понятно, что, не решив первоочередную, чрезвычайно важную проблему помывки личного состава, нельзя не только отдыхать или развлекаться, а даже думать об этом.
После приведения себя в порядок желание было только одно – отоспаться. Ведь каждому солдату и офицеру пришлось пережить немало дней и ночей, когда удавалось лишь на пару часов сомкнуть глаза. Поэтому любой воин на фронте, как только выдавалось затишье, спешил выспаться не только за бессонные предыдущие дни и ночи, но и, как говорили, впрок. Ну а уже когда вымылись, отоспались, подкормились, тогда солдатам и офицерам, оказавшимся в тылу, требовалось снять психологическую нагрузку, «разрядиться», забыть на время ужасы войны.
Формы отдыха и способы развлечений были самыми разнообразными. В маленьких коллективах (экипажах, расчетах), группах земляков – одни; во взводах и ротах – другие. В офицерской среде отдыхали по-своему. Хотя скажу откровенно, набор форм и способов был не такой уж и богатый.
А вот несколько примеров из жизни танкистов в перерывах между боями. К середине декабря сорок третьего года части 5-го мехкорпуса сосредоточились в районе южнее Белой Церкви, а 233-я танковая бригада – в селе Володарка, где мы приводили в порядок боевую технику после довольно тяжелого марша по раскисшим дорогам из-под Фастова.
С первых дней пребывания на украинской земле несколько офицеров батальона, многие из которых только слышали о существовании вареников, обратились ко мне с просьбой организовать дегустацию этого знаменитого украинского национального блюда. Они считали, и не безосновательно, что мне будет проще договориться с земляками. Я, конечно же, решил уважить однополчан, поговорил с хозяйкой, в доме которой размещалась моя служба артснабжения, попросив ее создать небольшую группу временных поварих из односельчан. Муки, которой требовалось немало, не было на складе батальона и бригады. Не удалось ее выменять на мясные консервы и у жителей. Оказалось, что мука – огромный дефицит во всей Володарке. Зато в каждом почти дворе имелся небольшой запас пшеницы, убереженной от гитлеровцев.
Для сельчан поездка на мельницу была неразрешимой проблемой – им не на чем было везти, да и там огромная очередь. Я решил заняться «мучным вопросом». Получил разрешение командира батальона на поездку в районный центр на мельницу. Объявил по селу, что могу смолоть зерно. Мое предложение было встречено с радостью. Тут же составили список граждан с указанием, кто и сколько давал пшеницы, а на второй день рано утром мы загрузили машину, и я тронулся в путь. Вернулся к обеду. Мука была доставлена в село и тут же роздана хозяевам. И задымили печными трубами дома – пекли блины, стряпали пампушки, варили вареники. Настоящий вареник должен быть с творогом, но на селе, где в войну вырезали всех коров, взять его было неоткуда, поэтому готовили вареники с картошкой. Тоже вкусные, но не такие, как творожные со сметаной или сливочным маслом. Тем не менее русаки отвели душу, наелись вареников вдоволь и долго потом вспоминали тот, володарский, ужин и прекрасные кулинарные способности украинских крестьянок. Вот такой отдых мы себе устроили на одном из «привалов» длинной фронтовой дороги.
В пору затишья на южном крыле советско-германского фронта весной и летом сорок четвертого года отдыхали и развлекались по-разному. Регулярно получали центральные газеты, вышедшие два, максимум три дня назад. Армейская газета поступала в подразделения ежедневно без перебоев. Вообще, где бы танкисты ни находились, каждый день в 12 часов по московскому времени собирались представители подразделений, слушали и записывали сообщение Совинформбюро о положении на фронте, о жизни страны, после чего доводили эти сведения до всего личного состава рот. Организатором такого важного мероприятия был заместитель командира батальона по политической части. Кому попало в военное время радиоприемники включать не разрешалось – порядок пользования радиосредствами был очень строгим.
Раз, а то и два в месяц в части корпуса наезжал фронтовой ансамбль песни и пляски. Случалось, что из Москвы прикатывали артисты. Тогда наши артисты и гости столицы давали по несколько концертов днем и вечером, чтобы как можно больше солдат и офицеров смогло приехать с передовой посмотреть такое, довольно редкое, событие.
Самым массовым и частым был показ кинофильмов. Никаких кинотеатров, конечно, не было. Оборудовалась специальная смотровая площадка, обязательно в лесу, где вечерами шли сеансы под открытым небом. Конечно, принимали меры предосторожности – экран имел большой «козырек», прикрывающий его полотно от наблюдения с воздуха; зрители рассаживались прямо на земле, рядом отрывали множество глубоких щелей для укрытия личного состава на случай налета авиации противника. Руководитель этого «полевого клуба» имел телефонную связь со службой ПВО, и в случае появления вражеских самолетов поступала соответствующая команда и сеанс прекращался. Через какое-то время, по сигналу, он возобновлялся. Следует отметить, что такие тревоги случалось крайне редко.
Киноленты были в основном советского производства. Только однажды демонстрировалась документальная картина, подаренная не то англичанами, не то американцами, о ловле где-то в джунглях разных диких зверей.
И все же «центром» досуга являлись подразделения. Старшего лейтенанта Дмитрия Ниякого танкисты с уважением называли Батальонный Гармонист. Весельчак и затейник, он в любое время дня без долгих уговоров шел к солдатам и сержантам, был частым гостем и в офицерской семье. Слушать его хорошую игру было истинным наслаждением для уставшего в боях воина.
В каждом взводе за короткий срок формировался маленький хор из трех-пяти парней с неплохими голосами. Частенько перед ужином одну из таких групп просили что-нибудь спеть. Звучали украинские, русские, грузинские, армянские, татарские мотивы. Ведь в батальоне были люди, думаю, почти всех национальностей СССР. Несмотря на это, каких-либо межнациональных конфликтов не было и в помине. Определяющим являлось не то, к какому народу или народности ты принадлежишь, а то, как ты воюешь.
Имелся у нас в батальоне, еще со Смоленщины, довоенный патефон советского производства, который мы нашли в одном из подбитых немецких танков. Вот только запас пластинок, к сожалению, был мал. Но все же берегли мы его как зеницу ока.
Во втором танковом батальоне 233-й бригады, на зависть всем, служили два сержанта, виртуозно игравшие дуэтом на трофейных немецких губных гармошках. Знали этих парней не только в нашей части и после боев частенько приносили и дарили им губные гармошки самых разных размеров с наказом веселить народ.