Григорий Явлинский

Смысл кадровой программы, с моей точки зрения, заключается в том, чтобы провести очень жесткую линию в аппарате государственного управления. Я считаю, что для того, чтобы в нашей стране была демократия, в аппарате управления должна быть диктатура. Я считаю, что для того, чтобы в стране не нужно было вводить чрезвычайное положение, оно должно быть введено в аппарате государственного управления.

В частности, это означает, что всякое неисполнение решений или законов влечет немедленное и безжалостное удаление человека от этой работы с очень серьезными для него последствиями. Последствиями не уголовного, а скорее, финансового характера. Я против насилия, но я за силу. Я против жестокости, но я за жесткость. А в данном случае — за предельную жесткость.

У меня есть соображения о том, как должен быть устроен этот механизм. Я могу сформулировать достаточно подробно, но это тема отдельной публикации. Сейчас же я хочу только сказать, что я за то, чтобы коренным образом в течение короткого времени был обновлен аппарат государственного управления. И ставку, я, кстати говоря, делаю прежде всего на молодежь, на людей до сорока лет. Я понимаю, что будут проблемы с отсутствием опыта, но другого выхода в нашей стране нет. Пока молодежь не будет заниматься государственным управлением, у нас нет никаких шансов.

Я считаю, что приход на государственную должность должен давать человеку широкие возможности в смысле получения квартиры, жизненного комфорта и тому подобных вещей. Ты получаешь это в кредит, получаешь сразу, это принадлежит тебе, твоей семье, твоим детям, чтобы тебе не надо было воровать. Но если ты попался на коррупции или на чем-то подобном — все, до свидания, ты несешь серьезнейшую материальную ответственность. Потому что нельзя, чтобы в бедной стране была роскошествующая, не имеющая никаких ограничений власть. Граждане могут быть безмерно богатыми, и это хорошо. Бизнесмен может быть безмерно богатым, профессор должен быть. Но власть — не может. Это правило, закон для России. Потому что, если не будет скромной власти, — не будет доверия людей. Не будет доверия людей — не будет никаких результатов[170].

Доверие людей. Пожалуй, это то, чего очень не хватает нынешней власти. Экономический кризис имеет одним из своих следствий отторжение людей от власти. Все большее количество российских граждан утрачивают мировоззренческие ориентиры, ранее определявшие их жизнь. Многие перестают понимать во что им верить, на что надеяться, перестают различать, где истина, где ложь. Мировоззренческий хаос неизбежно влечет за собой утрату уважения к властям, к властям всех уровней, утрату уважения к закону. Ухудшение жизни большинства населения обусловлено не войной, не катастрофами, а недальновидной политикой правителей. Судя по тому, что постоянно увеличивается количество людей, поддерживающих Г. А. Явлинского, многие стали сомневаться в возможностях Ельцина вывести страну из кризиса. Талант разрушителя уже никому не нужен. Сейчас нужен талант созидателя. Г. А. Явлинский мне видится именно таким — человеком, который умеет строить и объединять. Я спросила его, как он относится к Ельцину, когда встречалась с ним в Госдуме:

— Есть два Ельцина, — ответил он. — Ельцин-чело-век и Ельцин-политик. Как к человеку я отношусь к нему с уважением и благодарен за многое. Например, он сказал, когда обсуждалось создание нашей группы в 1990 году, что программа «500 дней» будет называться не программой Шаталина, а программой Шаталина-Явлинского. Это он предложил мне пост заместителя председателя Совета Министров РСФСР.

Но есть Ельцин-политик. Когда я говорю с Ельциным-политиком, то порой у меня складывается впечатление, что он меня не понимает, «ты скажи толком, что тебе надо», — как будто спрашивает он.

Мне понравилось, что Григорий Алексеевич не стал говорить о нем плохо. Сейчас нередко приходится читать статьи в газетах, где Ельцина «растаптывают ногами». Безусловно, Ельцин, как и всякий человек, сочетает в себе и хорошее и плохое, но глумление над именем не делает чести авторам этих строк. Наверное, у людей накопилось много боли, вызванной правлением Ельцина. Порой хочется предъявить счет и за Чеченскую войну, и за гиперинфляцию, и за «прихватизацию», и за безработицу… Конечно, он несет ответственность за перемены, происходящие в стране, но накопление обиды, ненависти и всего того, что называется resentment, — удел рабов и черни. Человеку благородному не свойственны эти чувства. Он просто не умеет испытывать ненависть и не может вдохновляться злобой.

Не в интересах Г. А. Явлинского было хорошо отзываться о Ельцине. История многих стран показывает, что один из главных принципов политика — топи соперника. Тот, кто пренебрегает этим принципом, сильно рискует. Сам Ельцин не брезговал пользоваться этой возможностью. Стоит только вспомнить планомерное методичное выдавливание из Кремля Горбачева, завершительным аккордом которого было Беловежское соглашение. Этим же принципом он воспользовался и в борьбе с первым парламентом, совершенно необоснованно назвав депутатов красно-коричневыми.

Будут ли Явлинский и Ельцин соперничать на предстоящих президентских выборах? Если следовать здравому смыслу, то не должен Ельцин идти на третий срок президентства, потому что по всем канонам демократии предусматривается не более двух сроков подряд. Но настораживает, что в свое время было дано указание В. Черномырдину, тогда еще исполняющему обязанности премьера, заняться подготовкой встречи третьего тысячелетия и празднования 2000-летия христианства. Невольно вспоминается, что под фейерверк был принят Федеративный договор, что совмещение фейерверка и празднования с принятием государственных документов, с выборами — это стиль Ельцина.

Григорий Алексеевич обратил также особое внимание на то, что Ельцин — это символ. Да, я помню, как в августе 1991-го, вдохновленные его именем, люди строили баррикады возле Белого дома, безоружными шли на танки и не боялись смерти (Комарь, Усов, Кричевский).

Мне было легко говорить с Григорием Алексеевичем. Я не чувствовала дистанции. Передо мной был не лидер думской фракции, облеченный властью и отягощенный проблемами государственной важности, а обыкновенный человек: доброжелательный, спокойный, уверенный в себе, но не самоуверенный. За двадцать лет журналистской работы мне приходилось встречаться и с первыми секретарями обкомов, а в последние годы с некоторыми партийными лидерами, всегда чувствовалась огромная дистанция, всегда оставалось сомнение в искренности собеседника. Сейчас все было иначе. Я не сомневаюсь в его искренности уже хотя бы потому, что он быстро отвечал и на неприятные для него вопросы. Да, собственно говоря, объяснять можно долго, можно и панегирик во здравие сочинить. Только зачем?

Просто хотелось верить ему.

А без Веры жить нельзя!

Григорий Алексеевич Явлинский родился и вырос во Львове, с 1969 года живет в Москве, русский. Имеет двоих детей. Он был слесарем, несколько лет жил в шахтерских поселках, занимал пост заместителя Председателя Совета Министров РСФСР.

Под его руководством написаны программы «500 дней» и «Согласие на шанс». В 1992 году создал Центр экономических и политических исследований.

В 1993 году Г. Явлинский создает избирательный блок «Явлинский — Болдырев — Лукин», который побеждает на выборах в Госдуму. Он сумел сохранить «ЯБЛоко» и в предвыборной борьбе 1995 года вновь провести его в Госдуму. Он автор многих книг, которые читают и в России, и за рубежом. В них есть ответы на вопросы, которые тревожат многих россиян: о выплате зарплат, пенсий, пособий, как избавиться от безработицы, от инфляции…

У Г. Явлинского много недоброжелателей, но еще больше друзей. Его избиратели: учитель и врач, инженер и рабочий. Его имя с надеждой произносят и в Санкт-Петербурге, и на Камчатке, и в Рязани, и на Дону… Он знал победы и поражения, но всегда сохранял твердость духа и веру в духовную силу своих сограждан. Он убежден, что бы ни случилось, нельзя терять надежду и стремление к лучшему.

170

Общая газета. 1996. 1–7 февраля.