Страница 59 из 72
Возникновение каждой новой эстрадной звезды — это всегда в своем роде маленькое чудо. И действительно, сам порой удивляешься, каким образом из вот этого юного существа, не имеющего пока никаких основ для работы на сцене — ни актерского опыта, ни большого и сильного певческого голоса, ни яркой артистической фактуры, ни умения владеть вниманием зрителя, словом, всех слагаемых нашей нелегкой профессии, — со временем вырастает звезда, вызывающая восторг многотысячных аудиторий.
Все это, естественно, в большой мере относилось и ко мне, когда я еще только-только начинал и было много разных предпосылок к тому, что ремесло певца так и останется для меня несбывшейся мечтой. Но в том-то и заключается талант педагога в сфере творчества, что он обладает умением, во-первых, увидеть, различить в робком, смущающемся абитуриенте способного человека и предоставить ему возможность учиться профессии, а во-вторых, развить, выпестовать талант своего подопечного, помочь ему зазвучать в полную силу.
Я довольно часто задаюсь вопросом о том, что же такое педагогический талант и в чем, так сказать, его щерило. Вот уже несколько лет я отдаю много времени педагогической работе, которая заключается в поиске и открытии новых звезд. И дело это, надо сказать, архисложное. Бывает, человек, на первый взгляд, не проявляет никаких особых творческих способностей. Махнешь на него рукой — а он вдруг через какое-то время уже в другом вузе у другого педагога начинает выдавать такое!.. Или наоборот. Человек явно музыкально развит, в нем видно личностное начало, желание учиться и так далее. А по окончании учебного курса всем становится ясно, что все это — пустота, одна лишь видимость. Таланта в этом человеке нет. Поэтому цена педагогической ошибки в любом случае достаточно высока, ибо за ней стоит человеческая судьба. Но я, видимо, педагог достаточно везучий, мне удавалось порой дать «путевку в жизнь» действительно талантливым ребятам. И в этом смысле очень показателен пример такой замечательной артистки, как Марина Хлебникова.
Начну с того, что мне однажды предложили преподавать в Музыкально-педагогическом институте имени Гнесиных на вокальном отделении. Тогда, кстати, многие даже очень известные эстрадные артисты не имели специального высшего образования. Идея же создания такого отделения принадлежала Иосифу Давыдовичу Кобзону совместно с руководством вуза. На эстраде уже блистали такие популярные певицы, как Ирина Отиева, Валентина Легкоступова… но, несмотря на достигнутый, казалось бы, успех, им хотелось двигаться дальше, стать дипломированными специалистами своего дела. Так поступили в свое время Алла Пугачева, Лайма Вайкуле, Евгений Петросян, окончившие ГИТИС уже будучи звездами первой величины. Но если там они, так сказать, расширяли свои творческие возможности в других направлениях, то в Гнесинке был создан факультет «чисто» эстрадного пения. Таким образом, придя туда на педагогическую работу в 1990-х годах, я получил сразу шестерых учеников, среди которых были такие одаренные певицы, как Надежда Шестак (ныне уже народная артистка Украины), Инга Калвале… А для вокальных занятий с ними к нам назначили девочку-студентку фортепьянного факультета, которую звали Марина Хлебникова. Обязанности ее заключались в том, чтобы аккомпанировать моим ученикам. Но, судя по ее активности, желанию принимать участие во всех делах курса, одного этого ей было явно мало. И уже после нескольких уроков Марина стала помогать моим ребятам разучивать песни, грамотно выстраивать музыкальные фразы… Одним словом, вскоре я уже мог как педагог вполне на нее положиться.
Так как это было заочное отделение, мы занимались один месяц летом и один месяц зимой, но зато уж приходилось вкалывать с утра до позднего вечера. И Марина, будучи прекрасной пианисткой и неравнодушным к делам курса человеком, оказалась для меня незаменимым помощником. Порой я даже удивлялся ее музыкальной эрудиции: она с одинаковой легкостью играла классику, эстраду, джаз — словом, все, что требовала учебная программа, и даже более того. И вот спустя какое-то время Марина обращается ко мне с просьбой:
— Лев Валерьянович, можно, я спою вам две-три песни? Очень хотелось бы услышать ваше мнение.
— Пожалуйста, я слушаю.
Марина садится к роялю, играет, поет. А потом говорит:
— Дело в том, что скоро я заканчиваю Гнесинку как «классическая» пианистка. Но, если вы позволите, я хотела бы факультативно заниматься на вашем курсе вокалом.
Я не возражал, и все последующие годы Марина училась как бы на двух отделениях сразу. Хотя я, признаться, никаких особенных надежд на нее как на певицу не возлагал. Так прямо ей и говорил: «Марина, ты — хорошо образованная пианистка, У тебя есть жизненная хватка, прекрасные внешние данные, обаяние, шарм. Словом, налицо все слагаемые успеха. Но я, извини, не вижу у тебя настоящего эстрадного голоса…» То есть Марине никак не удавалось по-настоящему «распеться», «зазвучать» в полную силу. То, что, начиная с первого курса, на экзаменах ей обычно ставились хорошие отметки, дела не меняло — оценивалась в основном ее безусловная музыкальность. Все, что у нее пока было, это тембр. Исходя из этого, мы подбирали для нее вокальные произведения, не отличающиеся особой кантиленностью, распевностью. В таких случаях Марина, что называется, больше брала своими актерскими данными и природным шармом. Поэтому я часто предлагал ей петь шансон. И действительно, у нее совсем неплохо получались французские песни, где не нужно было применять кантилену. Тем более, что Марина, как грамотный музыкант, умела очень хитро обходить все острые углы, тем самым привлекая к себе внимание не как «вокалистка», а как «исполнительница». И лишь на предпоследнем году обучения Марина наконец «зазвучала», у нее прорезался неплохой голос.
А тут как раз подоспело одно событие. Наш курс укрепили еще двумя педагогами, и на факультет был приглашен преподавателем Александр Градский. В связи с чем ко мне подошел Кобзон: «Лева, если у тебя слишком большая нагрузка по студентам, ты можешь Двоих-троих смело передать Градскому». И я рассудил так: «Со стороны вокала я, как педагог, сделал с Мариной все, что только можно. А с точки зрения музыки, композиции и репертуара для нее конечно же нужнее будет Градский. Саша — прекрасный композитор, превосходный знаток всего современного репертуара…» Короче говоря, я предложил Марине перейти в группу Градского. Расстались мы с ней полюбовно и до сих пор находимся в прекрасных дружеских отношениях.
Не скрою, все это время я пристально и с большим интересом наблюдал за ходом ее артистической карьеры. Так, видимо, велико было ее желание покорить эстрадный Олимп, что сразу же по окончании Гнесинки Марина создала инструментальную группу и начала работать над своим репертуаром. Появился ее знаменитый хит «Чашка кофею», затем еще ряд шлягеров, после чего Марина Хлебникова получает наконец статус эстрадной звезды. А к моей искренней радости по поводу судьбы бывшей ученицы примешивается и чувство изумления. Я, повторяю, никак не ожидал, что за сравнительно короткий срок эта прелестная, милая девочка добьется такого успеха. Каюсь, что недооценивал Марину Хлебникову! Но если это и ошибка, то из тех, которые приятно сознавать, не испытывая чувства горечи…
Но если Марина была моей, если можно так выразиться, внеплановой ученицей, то с Надей Шестак я занимался с первого до последнего дня учебного курса. В результате из нее вышла незаурядная певица с очень красивым голосом, тяготеющая к традициям советской эстрадной песни. Мне было очень приятно заниматься с Надей, и я, честно говоря, сожалею о том, что она не осталась в Москве, где могла бы получить настоящую известность. Хотя и на Украине она сегодня пользуется большой популярностью…
Конечно же у меня на курсе учились не одни только девочки, были и способные ребята. Но в дальнейшем, к сожалению, у них не было возможности получить так называемую «раскрутку» в средствах массовой информации, без чего сегодня немыслима карьера молодого исполнителя.