Страница 21 из 25
Ланселот вытаращил на него глаза.
– Вам нужно, чтобы я поехал в Голливуд?
– Мне нужны вы, и я вас заполучу! А если вы думаете, что помешаете мне, так лучше попробуйте перегородить Ниагару теннисной ракеткой. Вы – самое оно. Выражаете, так выражаете! Лицо у вас разговорчивое, как совет директоров. О’кей, о’кей! Вы знаете, с какой непреодолимой трудностью приходится сталкиваться всем тем, кто занят в кинопромышленности? Проклятие кинопромышленности заключается в том, что в каждом кинозале на каждом сеансе присутствуют шесть-семь молодых женщин, страдающих аденоидами, и они обязательно во весь голос читают титры, едва те вспыхнут на экране, чем порождают у остальных зрителей самые черные мысли и мечты о зверских убийствах. И мы изо всех сил разыскиваем таких звезд, которые так выражают, что титры не требуются. А уж вы среди них – король! Я знаю, вас сейчас свербит, потому что эта прохиндейка отвергла вашу честную любовь. Но забудьте о ней. Думайте о своей Публике. Ну, так что мы скажем для начала? Пять тысяч в неделю? Десять тысяч? Назовите цифру, а я обеспечу бланк контракта и авторучку.
Ланселот больше не нуждался в уговорах. Любовь уже превратилась в ненависть, и у него исчезло всякое желание жениться на Анджеле. Нет, он хотел, чтобы ее терзали тщетные сожаления. И ему почудилось, что Судьба готова ему в этом помочь. Какой дурой будет в будущем ощущать себя леди Анджела Пурвис, когда узнает, что отвергла любовь человека, получающего десять тысяч долларов в неделю! И каким дураком почувствует себя ее престарелый отец, когда до него дойдут вести, что за шанс он упустил! И какие муки раскаяния будут терзать его дядю Иеремию, а также Фотерингея, Бьюстриджа и Марджерисона, когда он вернется в Лондон кумиром всех девушек цивилизованного мира и они увидят, как он обращается с балкона отеля к восторженным толпам!
Пламя вспыхнуло в глазах Ланселота, и его нос сделал круговое движение.
– Вы согласны! – в восхищении воскликнул мистер Зинзинхаймер. – Молодчага! Вот ручка, а вот контракт.
– Давайте! – сказал Ланселот.
Благожелательное сияние озарило линзы роговых очков.
– Грядет заря! – прошептал мистер Зинзинхаймер. – Грядет заря!
История Уильяма
Мисс Постлуэйт, наша компетентная и бдительная буфетчица, шепнула нам, что джентльмен вон в том углу – американский джентльмен.
– Из Америки, – добавила мисс Постлуэйт, объясняя, что именно она имела в виду.
– Из Америки? – повторили мы хором.
– Из Америки, – уточнила мисс Постлуэйт. – Он американец.
Мистер Муллинер поднялся на ноги с учтивостью обитателя Старого Света. Американцы не так уж часто заглядывают к нам в зал «Отдыха удильщика». Но когда это случается, мы оказываем им радушный прием. Мы заставляем их почувствовать, что «руки, протянутые через океан», не пустая фраза.
– Добрый вечер, сэр, – сказал мистер Муллинер. – Не пожелали бы вы присоединиться к моему другу и ко мне, чтобы немножко подкрепить силы?
– Вы очень любезны, сэр.
– Мисс Постлуэйт, будьте добры, как обычно. Насколько я понял, вы с того берега, сэр? Вы находите сельскую Англию приятной?
– Восхитительной. Хотя, конечно, если мне будет позволено высказать мнение, живописностью она не идет ни в какое сравнение с моим родным штатом.
– И какой же это штат?
– Калифорния, – ответил его собеседник, обнажая голову. – Калифорния, жемчужина Соединенных Штатов. Благодаря своему лазурному океану, своим величественным горам, вечному сиянию своего солнца и благоуханию своих цветов Калифорния занимает уникальное место в мире. Населенная мужественными мужчинами и женственными женщинами.
– Калифорния была бы вполне ничего себе, – сказал мистер Муллинер, – если бы не землетрясения.
Наш гость взвился, будто его укусила особенно ядовитая змея.
– Землетрясения в Калифорнии абсолютно неизвестны, – сказал он хрипло.
– А как же землетрясение тысяча девятьсот шестого года?
– Это было не землетрясение, это был пожар.
– Нет, землетрясение, насколько мне известно, – сказал мистер Муллинер. – Мой дядя Уильям был там, когда оно случилось, и много раз говаривал: «Мой мальчик, лишь благодаря сан-францисскому землетрясению я обрел свою невесту».
– Ну, землетрясением это быть не могло. Он имел в виду пожар.
– Хорошо, я расскажу вам всю историю, и вы сможете судить сами.
– Я буду очень рад послушать вашу историю о сан-францисском пожаре, – вежливо ответил калифорниец.
Мой дядя Уильям (начал мистер Муллинер) тогда возвращался с Дальнего Востока. Коммерческие интересы Муллинеров всегда связывали их с далекими странами, и он заглянул в Китай, чтобы на месте ознакомиться с деятельностью компании, занимавшейся экспортом чая, акционером которой состоял. Он намеревался сойти с парохода в Сан-Франциско и пересечь континент по железной дороге. Ему особенно хотелось осмотреть аризонский Большой Каньон. И когда он обнаружил, что Мертл Бенкс много лет лелеяла ту же мечту, это показалось ему неопровержимым доказательством родства их душ, и он решил незамедлительно предложить ей руку и сердце.
Указанная мисс Бенкс плыла на одном пароходе с ним от самого Гонконга, и день за днем Уильям Муллинер влюблялся в нее все больше и больше. А потому в последний день плавания, когда они проплывали Золотые Ворота, он сделал ей предложение.
Мне так и не довелось узнать, в какие слова он его облек, но в их красноречивости я не сомневаюсь. Все Муллинеры владеют ораторским искусством, а по такому случаю он, разумеется, постарался превзойти себя. Когда наконец его речь подошла к концу, поза девушки сильнейшим образом его обнадежила. Она стояла у поручня и смотрела вниз на волны, будто зачарованная. Затем она обернулась.
– Мистер Муллинер, – сказала она. – Я весьма польщена тем, что вы мне только что сказали, и для меня это большая честь. (Не забудьте, все это происходило в те времена, когда девушки изъяснялись именно так.) Вы сделали мне величайший из комплиментов, какой мужчина может сделать женщине. И все же…
Сердце Уильяма Муллинера замерло. Это «и все же» очень ему не понравилось.
– Есть другой? – пробормотал он.
– Ну-у да, есть. Мистер Франклин сделал мне предложение нынче утром. Я ответила ему, что подумаю.
Наступило молчание. Уильям напомнил себе, что недаром с самого начала опасался этого пройдохи Франклина. Ясно же, твердил ему внутренний голос, что от Десмонда Франклина ничего хорошего ожидать не следует. Это был один из тех худощавых, энергичных строителей империи с орлиным профилем, какими кишит Восток, – из тех, кто стоит на палубе, пожевывает усы, а глаза его устремлены в неизмеримую даль. А когда девушка спрашивает, о чем он задумался, он отрывисто вздыхает и просит извинения за свою рассеянность, но дело, видите ли, в том, что такие закаты всегда напоминают ему о том вечере, когда он голыми руками убил четырех пиратов и в последнюю секунду спас милого старину Таппи Смизерса.
– В мистере Франклине есть особое обаяние, – сказала Мертл Бенкс. – Мы, женщины, восхищаемся мужчинами, готовыми действовать. Разве можно не испытывать уважения к человеку, который однажды убил трех акул перочинным ножичком бойскаута?
– Это он так говорит, – проворчал Уильям.
– Он показал мне ножичек, – ответила девушка просто. – А еще он однажды уложил двух львов одним выстрелом.
Сердце Уильяма Муллинера налилось свинцом, но он не сдавался.
– Вполне возможно, так все и было, – сказал он, – но, конечно же, для брака этого недостаточно. Лично я, будь я девушкой, предпочел бы более устойчивый и надежный характер. Для примера, вы видели, как в корабельных соревнованиях я выиграл состязание по бегу с яйцом в ложке? В этом, по-моему, как в капле воды отражаются все качества, которые необходимы женатому человеку, – огромное хладнокровие, железная решимость и скромное, неброское мужество. Человек, который в труднейших условиях полтора раза пронес яйцо в чайной ложке вокруг палубы, это человек, на которого можно положиться.