Судьбы

Сидящий на крыльце Кир Хакорт принялся рисовать новую сцену из своей пьесы. Он был еще слишком мал, чтобы понять, что такое трагедия. Это знание у него впереди.

Глава 3

Атланта, штат Джорджия, год спустя

Особняк вполне сгодился бы для съемок «Унесенных ветром». Четырнадцать спален, сверкающий элегантный фасад с белыми колоннами. Дом стоял на холме окнами на заросший ивами берег Чаттахучи, протекающей на севере штата. Тень ему обеспечивали заросшие мхом деревья, а на всех клумбах красовалась алая, пурпурная и розовая бугенвиллея.

Кларисса Сомервилл открыла балконную дверь в восточном крыле дома и вышла на террасу. Ее пепельные волосы были уложены в изящный пучок. Глаза темно-серые, кожа, несмотря на тридцать два года, оставалась нежно-розовой, как цветы магнолии, которая росла вдоль дорожки, ведущей к воротам.

— Я выпью чай на террасе, Билли, — сказала она чернокожей служанке со свойственной ей ленивой южной протяжностью.

Служанка ушла, а она вытащила садовый стул и села. Кларисса Сомервилл была баловнем судьбы. Богатая, красивая, душа светского общества в Атланте. Но последнее время она постоянно жила в тревоге. Дело в том, что Кларисса Сомервилл была влюблена. И вовсе не в мужа.

— Ваш чай, мэм, — объявила вернувшаяся служанка. — А хозяин скоро вернется, мэм? Кухарка все волнуется, как он там, в загранице-то.

— Нет, Билли, ему еще на некоторое время придется задержаться в Швейцарии, — терпеливо пояснила она, наверное уже в десятый раз.

— Да, мэм, — с несчастным видом пробормотала Билли и ушла.

Кларисса долго еще сидела в саду, глубоко задумавшись. Она думала о жалкой лачуге на окраине Берфорда, отлично понимая, что скоро она обязательно туда поедет. Она держалась сколько могла, но силы ее уже были на исходе. Она побрела в кабинет мужа в надежде найти что-нибудь отвлекающее.

На стене висели портреты ее свекрови и свекра, Сомервиллов девятого поколения. Сама Кларисса была из чарлстонских Гафов, и все в один голос утверждали, что семьи удачно породнились. Мать Дункана Сомервилла давно надоедала сыну с просьбами жениться и родить наследника, а Кларисса отдавала себе отчет, что ей никогда не найти такого покладистого мужа. Но больше всего ей понравился дом, она влюбилась в него с первого взгляда… Что же. Нельзя иметь все сразу. Она решила, что будет хорошей женой и хозяйкой в доме. Кларисса устраивала роскошные приемы и вечеринки, о которых всегда писали в прессе Атланты. Она даже родила столь нетерпеливо ожидаемого наследника, вернее наследницу, но ведь и женщина имеет такое же право наследовать. И все были довольны. Наследницы, пожалуй, сейчас даже больше в моде.

Мысль о дочери погнала Клариссу наверх, где ее встретил веселый детский смех.

Пятилетняя дочь Клариссы в белом платье из органди с кружевом сидела на деревянной лошадке, изображая брыкающегося жеребенка. Старая Дженни поддерживала ее с двух сторон, чтобы девочка не упала. Но Ориел падать не собиралась. Она была цепкой девчушкой. Малышка, хоть и унаследовала от Клариссы пепельные волосы, изящество и красоту, характером и силой воли далеко превосходила и мать, и своего мягкосердечного отца. Когда Ориел подняла на нее свои прелестные голубые глаза, Кларисса почувствовала, как теплеет на сердце. Она уже распланировала будущее Ориел с той тщательностью, с которой занималась приемами. Лучшая школа, женская академия в Чарлстоне, потом год в Швейцарии. Затем год дома для выхода в свет, и, наконец, замужество. Муж будет богатым и знатным.

— Здравствуй, мой ангел, — сказала Кларисса с волнением и поцеловала дочь.

— Смотри! — взвизгнула Ориел, продолжая скакать на лошади.

— Очень мило, дорогая, — пробормотала Кларисса. — Твой папа тобой гордился бы. — Ориел скучала по отцу и Кларисса послушно читала ей все его письма. Она не возражала, когда Дункан решил стать дипломатом. Ей хотелось, чтобы он был счастлив, к тому же в его отсутствие Ориел целиком принадлежала ей. — Отдохни, детка. Ты совсем загоняла беднягу Доббина, — мягко укорила она дочь, взъерошивая той волосы.

— Ну и пусть! — заявила Ориел, весело смеясь, а комната продолжала качаться перед ее глазами.

— Я не буду обедать дома, Дженни. Проследи, чтобы она съела зелень.

— Слушаюсь, миссис Кларри, — сказала Дженни. На жалобные протесты девочки обе женщины не обратили внимания.

Внизу Кларисса остановилась в холле, чтобы в большом зеркале проверить, как она выглядит. Щеки пылали, глаза блестели. Разумеется, она знала причину. Она всегда так выглядела, когда собиралась навестить Кайла. Просто смешно. Деревенский парень, старший сын механика гаража в Берфорде, к тому же почти всегда грязный. Иногда она заставляла его принять душ. Но чаще нет. Это зависело, насколько трудно ей было сдерживать свое нетерпение. Он был молод, яростно ненавидел ее богатство и порой вел себя грубо, неприлично и просто жестоко. Но никогда раньше она не видела таких сказочно красивых молодых людей. И совсем потеряла голову. Это обстоятельство ее ужасало. Если кто-нибудь узнает, с ней будет покончено. Семья устроит дикий скандал. Муж будет опозорен. Но она ничего не могла с собой поделать. Не могла жить без Кайла, бросить его — все равно что перестать дышать.

С бьющимся сердцем Кларисса села в свою спортивную «багатти». Вела она ее на автопилоте. Вскоре предместья Атланты сменились идиллическим сельским пейзажем. Она не обращала ни малейшего внимания на цветущие сады и ровные ряды неизбежной кукурузы. Ее бедра подрагивали в сладком предвкушении. Она знала, что это безумие, но все равно нетерпеливо давила на педаль газа. После часа быстрой езды она свернула на грунтовую дорогу и наконец увидела одинокую хибару. Оставила машину в тени огромного дуба. Мускулы живота сжимались. Любовником Дункан был неплохим, но Кайл… Трясущимися руками она открыла дверцу машины и опустила ноги в туфлях от Ноны Роше на грязную дорогу. Кайл не должен знать, какую имеет над ней власть. Не должен даже догадываться, что она одержима им. Если это случится… она будет бессильна. Именно поэтому Кларисса Сомервилл вела себя как богатая, крутая, требовательная стерва. Она доминировала в их отношениях. И так хорошо играла эту роль, что Кайл ненавидел ее не меньше, чем любил.

Она вошла без стука и прямиком направилась в спальню. У него был выходной, но он ее не ждал. Кайл никогда не знал, когда она объявится, чтобы практически изнасиловать его и снова исчезнуть, уйти в свой замкнутый роскошный мирок.

В темной комнате на кровати спал молодой мужчина. Он был без рубашки, кожа слегка загорелая, соски в темном зовущем ореоле. Джинсы пыльные и мятые, ноги босые и грязные. Кларисса медленно приблизилась к кровати, чувствуя, как громко стучит сердце. Она взглянула на мирное спящее лицо, такое прекрасное, что у нее перехватило дыхание. Жгучий брюнет, он имел на удивление светлую кожу. Его темно-синие глаза в моменты страсти казались почти черными. И Клариссе нравилось наблюдать, как они темнеют.

Ему было всего девятнадцать, на столько он и выглядел. Клариссу ужасала эта разница в возрасте. Ей скоро будет сорок, и он станет считать ее старой и безобразной. Она постаралась выбросить из головы эти пугающие мысли и предалась созерцанию его красоты. У него были высокие, красивые скулы и чувственный рот. И такой длинный язык…

Он что-то пробормотал, повернувшись на старой, огромной кровати. Кларисса сняла чулки и туфли. Немного поколебалась, потом сняла и трусики. Изогнувшись, она расстегнула бюстгальтер и вытащила его, не снимая платья. Тут же почувствовала, как разбухшие твердые соски уперлись в мягкий шелк, с нетерпением ожидая, когда их коснется его влажный, горячий язык. Она слегка пошевелилась. Этот тихий звук разбудил его. Он мгновенно приподнялся на локте, как бы предчувствуя опасность. Сразу же увидел ее, и на губах появилась почти безобразная, жадная улыбка.

Клариссе нравилась эта игра, хотя порой бывало страшновато.