Страница 68 из 92
— Последнее — это недавнее приобретение?
Сэм улыбнулся, уловив неподдельный интерес, просочившийся через электронную обработку.
— Да.
— Положи их под стул.
— Предполагается, что я должен вам верить?
— Додгер ведь говорил, что я хороший посредник.
— Да, он так говорил.
Сэм понимал говорившего. Вместо Вернера здесь и сейчас мог находиться мошенник, подсадная утка какой-нибудь корпорации или просто шустрила, торгующий всем подряд. Связник должен проверить материал, но не предлагал гарантий. Доверие должно основываться на доверии, и кто-то должен сделать первый шаг. Сэм не хотел доверять безликому голосу, но потребности пересиливали осторожность. Как было предложено, он положил флэш-карту и карточки на пол, после чего задвинул их под стул.
— Что теперь? — поинтересовался Сэм.
Не получив ответа, Вернер снова наклонился и посмотрел под стул. Ни флэшки, ни карточек там больше не было. Тогда он выпрямился, откинулся на спинку стула и продолжил ждать.
В качестве оплаты Лофвир авансом выдал Сэму личность Эдварда Винсона. Теперь Вернер ее лишился. А ведь у вымышленного Винсона была хорошая квартира в деловом центре, удобная и нетребовательная связь через сеть «Азтехнолоджи», системный идентификационный номер, позволявший без проблем находиться в любом месте метрополиса. Без этой карты Сэм не мог попасть во множество мест, где он надеялся найти Дрейка. Но с ней Лофвир может контролировать Вернера, следить за его передвижениями, отслеживать состояние финансов. Пока у Сэма была эта карта, он мог использовать флэшку Лофвира, чтобы добраться до файлов «Геномики». Сэм знал на что шел. Узнай дракон, что Вернер видел некоторые, не предназначенные ему данные, дракон запросто заставит исчезнуть личность Винсона, скажем, в момент прохождения какого-нибудь контрольно-пропускного пункта или пункта безопасности корпорации.
Доверие и осторожность снова находились в состоянии войны друг с другом.
Дракон помог Сэму, потому что тот ему был нужен. И когда Лофвир получит то, что хочет, что будет после этого? Куча денег, безопасность, обучение колдовству и помощь в поисках Дженис? Сдержал бы дракон свое слово?
Если бы Лофвир доверял Сэму, он бы предложил сделать свое дело после того, как Сэм сделал свое, используя личность Винсона. Если бы это было так, то и проблем никаких не было. Но, получается, что Лофвир не доверяет Вернеру и может посчитать продажу личности Винсона обыкновенным воровством. Кто знает, что на самом деле думает дракон?
Осторожность говорила, что после выполнения его просьбы, Сэм становится опасным для него. Осторожность говорила, что если дракон не будет знать его планов, Вернер будет в большей безопасности. Осторожность говорила, что нельзя никому доверять и дракону в первую очередь. Поэтому Сэму решил прийти сюда. Осторожность оказалась сильнее, чем доверие.
Пока Вернер сдел в одиночестве, у него появилось больше времени на размышления. На самом деле выходило, что Лофвир не причинил ему никакого вреда. Так почему же Сэм отказывается доверять дракону? Только из-за того, что он из той же породы разумных рептилий, что и Тиссен? Или же это своеобразная реакция на нечеловеческий характер дракона? Вернеру не нравилось, что он так легко поддался такому предубеждению.
Его воспитали в традиции, что у любого разумного существа есть душа, и именно она отделяет разумных от прочих животных. Но в разговоре с Лофвиром Сэм ощутил холодную жестокость, как будто отдельный человек, и человечество вообще, для него были просто игрушкой. Дракон уверен, что только у его вида есть души? Интересно, они верят в существование души?
Отец учил Сэма судить каждого человека индивидуально, но он никогда не встречался с драконами. Организация Объединенных Наций признала разумными только три вида рептилий разумными и, таким образом, предоставила им полные права в соответствии с международным правом. Но это не означало, что драконы думали и действовали как нормальные люди. Кто мог знать и понимать их?
Тихое шипение из динамиков прервало размышления Вернера.
— Извиняюсь за задержку, Твист.
— Убедились, что я — это я?
— Скажем немного по-другому: я не буду оспаривать твое требование, и согласен заняться этим делом. Твой вклад кажется настоящим, хотя личность некоего Винсона весьма и весьма скользкая штука.
Независимо от того, заслуживает Лофвир доверия, или нет, Сэм не собирался пользоваться его подарками.
— Вы можете увидеть, насколько эта карточка надежна. Но всегда ли так будет? Вы можете с ней делать что угодно.
— Ага. Только это, соответственно, снижает ее ценность.
Сэм задумался. Первый гамбит, рассчитанный на получение хорошей прибыли, потерпел неудачу, но был и другой способ извлечь нужную пользу.
— Ваше предложение? — спросил он.
Винт взял небольшую паузу, словно не ожидал, что Сэм так быстро перейдет к деловому предложению.
— Посмотри под стулом, — наконец, сказал он.
Сэм наклонился и, на том же месте, куда положил флэшку и карточки, нащупал бумажный конверт. Вскрыл пластиковую печать, вытащил из него два бумажных листа. На одном он прочитал краткую биографию некоего Чарли Мичнера, пенсионера. На другом напечатанную сумму в две тысяч кредитов. Биография Сэму понравилась. Ничего экстраординарного, обыкновенная такая биография. Правда, тот, кто разговаривал с Сэмом через динамики, мог предложить побольше наличных денег. Что Вернер и озвучил:
— Вы сможете лучше распорядиться тем, что я вам предложил, так что сумма могла быть и побольше.
— У меня большие расходы, Вихрь.
— И у меня большие расходы. И еще мне нужно некоторое оборудование.
— Почему ты раньше об этом не сказал?
В конце концов, Сэм вышел из ломбарда с действующими документами на Чарли Мичнера, бывшего упаковщика «Натуральных продуктов» и резервиста с порядковым номером 555-405-6778-9024. Небольшой лэптоп оттягивал карман жилета, в другом расположилась коробка с патронами к пистолету и листок с адресом нового места жительства, приземистого старого здания в западном Бельвю неподалеку от Реймондских Пустошей. Внутренний карман немного выпирал из-за конверта, в котором поместилось больше трех тысяч наличных денег. Сэм успел потратил всего лишь пятьдесят кредитов, чтобы с помощью общественной киберсети оставить сообщение для Додгера в заранее подготовленном почтовом ящике.
* * *
Додгер со вздохом оперся о железные перила пожарной лестницы. Ему не нужны были ни киберимпланты, ни даже острый эльфийский слух, чтобы слышать ритмичное, хриплое дыхание, доносящееся из открытого окна. За ним находились двое и один из них наверняка уже знает, кто ждет их на лестнице. Призрак, летящий на крыльях ночи, с помощью слуховых имплантов, мог слышать, как Додгер забирался по лестнице. К тому же он контролировал часовых, находящихся на обоих сторонах улицы.
Зловонный, забитый мусором переулок в Реймондских Пустошах был тихим местом. Едва ли не самое худшее место во всех заброшенных районах метроплекса, наяву показывающий, что происходит с городом, когда его бросают люди. По грязной кирпичной стене и груде мусора внизу вряд ли можно догадаться, что это здание обитаемо. Додгер перевел взгляд в конец улицы, где отблески неонового света ритмично освещали троих человек.
Проходившие мимо пешеходы видели людей с перьями в волосах и одежде с бахромой, что сразу говорило — это бойцы Полнолунной группировки. Как и в большинстве группировок Пустошей, они охраняли покой и порядок на своей территории, давно оставленной корпоративным сообществом. В отличие от других бригад, в которых была заведена мода на индейскую одежду, бойцы Полнолунной группировки были настоящими индейцами и подчинялись Призраку, летящему на крыльях ночи.
Индейцы, входившие в группировку, не принадлежали к какому-то конкретному племени. Здесь запросто можно увидеть выходца из Салиш-Шайд, работающего рядом с навахо. Таких Додгер мог определить быстро, на счет остальных был не уверен. Большинство индейцев, живущие в пустошах, молодые парни, соблазнившиеся возможностями большого города, либо беглецы из своих племен, решившие пожить жизнью белых и желтых людей. Некоторые родились в городе, потому что их отцы и матери, в свое время, отчаявшись найти нормальную жизнь у себя на родине, подались в город. Тем не менее, среди городских индейцев находились и старые люди, которые помнили концентрационные лагеря первых десятилетий двадцать первого века. Они ценились тем, что знали легенды, заветы и обычаи индейских племен.