Светлый берег радости

— А-а! Вот что тебя грызет. Я-то думаю, что это ты так странно смотришь на меня? Успокойся, я никогда о тебе так не думала. В тебе есть стальной стержень, ты независимый человек, поэтому я была уверена, что ты не сдашься на его милость. Есть у него сейчас любовница, он ведь не может без женщин и предпочитает молодых, видно, не скоро еще угомонится. Хорошо, хоть сюда ее не привозит, а то как вспомню несчастную Милу, мне аж плохо делается. А про Марину он тебе говорил? Она ведь сама вернулась и сама захотела продолжить курс лечения! Господи, хоть бы она вылечилась!

Я знала, что Маринка вернулась не сама, ее отыскала Таня в какой-то мерзкой загаженной квартирке, правда, лечиться и в самом деле она захотела, вот только вопрос, на сколько этого желания хватит? Но Нина Федоровна мать, а матери всегда, даже в самых безнадежных случаях, хочется верить в своего ребенка.

Глава 25

МИДИЯ

В понедельник в конторе царило оживление, сотрудники обсуждали «сделку века» и пятничный банкет. Оптимисты пытались подсчитать суммы премий, которые они получат. Я маялась необходимостью сказать шефу о своем уходе, мне отчего-то так не хотелось этого делать. Пестов прав, пора мне уходить, немного поработала, помогла Илье наладить отношения с коллективом, и хватит. Я все это отлично понимала, но, тем не менее, испытала облегчение, когда все-таки заговорила с шефом на эту тему, а он попросил меня остаться еще на одну неделю, пока не подготовят мне замену. Я согласилась.

«Замена» пришла во вторник. Люся была нашей же сотрудницей, числилась техником, так что в зарплате ничего не теряла. Она объяснила мне, что договорилась с Ильей Андреевичем поработать здесь, пока Лида болеет, а когда Лида выйдет, вернется в свой отдел.

— Ведь неплохо изучить еще одну специальность, правда?

Я согласилась, что это и вправду неплохо. Люся стала прилежно изучать премудрости секретарского дела, я ободряла ее, говоря, что в этом деле нет ничего сложного и оно нисколько не труднее того, что она делала до сих пор, просто надо быть внимательной. И еще одна особенность: придется приноравливаться к характеру шефа, характер у него так себе, рычит иногда, но пусть она не смущается этим, делает свое дело и не обращает внимания на его взбрыки.

— Ой, ты знаешь?! Ничего, что я на «ты»? Я сначала думала, что он такой сухарь, такой злюка, а теперь пригляделась, а он в общем-то и ничего, не дуся, конечно, но такой, средненький.

Я улыбнулась, подумав, что взгляды в нашем коллективе на начальство стали усложняться, были полярные: сухарь и дуся, теперь появилось — средненький. Вслух я сказала:

— Значит, говоришь, миди?

— Почему миди? — не поняла Люся.

— Миди — это и есть средний.

— Миди! А ты знаешь, звучит. Так и буду теперь его звать.

К концу дня вся контора звала шефа «миди», за глаза конечно. Что-что, а сарафанное радио работает у нас быстро. Прозвище в таком виде продержалось всего сутки, а уже в среду с утра какой-то остряк переделал «миди» в «мидию».

Люся таким нововведением была очень недовольна.

— Ну вот, мидия какая-то! Миди — это средний, очень ему подходит, а мидия — что еще за штука такая?

— Люся, ты напрасно расстраиваешься, не знаю, кто переделал прозвище и сделал ли он это случайно или со смыслом, но смысл в этом есть. Мидия — это моллюск, он находится в ракушке, его оттуда достают и едят.

— Ну и в чем смысл, не понимаю?

— А ты подумай, пока мидия в ракушке, она никому не нужна, твердый камешек и все, а если ракушку открыть, то достанешь деликатес.

— А ведь и вправду! Надо же! Он у нас пока еще не деликатес, но, может, еще будет?

«Вряд ли ему стоит быть деликатесом, сразу съедят», — мелькнуло у меня в голове.

В четверг с утра я столкнулась в вестибюле с Аллой. Что она мне преподнесет на этот раз? И действительно, преподнесла: она мне улыбнулась, я едва на ногах устояла от изумления!

— Рада тебя видеть, Ася! — добила она меня своей любезностью. — Мы с тобой не очень ладили, но это все в прошлом. Мы ведь цивилизованные люди?

— Конечно, — подтвердила я, пряча усмешку, мне было любопытно, что она от меня хочет.

— Надо нам с тобой в знак примирения что-нибудь выпить.

— Выпить? Но я не пью.

— Но ведь я говорила не о спиртном, не обязательно же пить вино, можно квас или чай.

Я пожала плечами, раздумывая, где она этот квас или чай собирается со мной пить? Придя к себе, я увидела улыбающуюся Люсю за компьютером, она делала успехи и радовалась этому, как ребенок. В дверь заглянула Катя из бухгалтерии и сказала, что через час можно будет прийти получить деньги. Вряд ли это относилось ко мне, поскольку я работала без оформления, надо бы выяснить у шефа, но он звонил, что задержится. Может, главбух что-нибудь об этом знает, должна же я получить деньги за работу! Поерзав еще несколько минут, я решила пойти в бухгалтерию, Люся и без меня справляется и делать пока нечего. Главбуха я встретила в коридоре, она откуда-то шла.

— Здравствуйте, Ася! Говорят, вы уходите? Жаль, жаль, я к вам уже привыкла.

Нас перебила Алла, она подошла к нам с пакетом, в котором просматривались две маленькие пластиковые бутылки с пепси-колой.

— Ася, ты скоро к себе пойдешь? Я вот воду тебе несу.

— Не знаю, не очень скоро, но там Люся.

— Ну ладно, я их тебе на стол поставлю, на тот маленький, где самовар стоит.

И она пошла по коридору, покачивая пышными бедрами, обтянутыми короткой красной юбкой. Валентина Ивановна спросила:

— Чего это она? Никак подлизывается? Я засмеялась:

— Вы правы, именно подлизывается. Говорит, давай выпьем воды в знак примирения.

— Господи! И чего только не придумает, когда хвост ей прищемили.

Я удивленно посмотрела на нее:

— Хвост прищемили? Когда? Я ничего не слышала об этом.

— Ну да, не ей, так шефу ее, этому надутому Герману Александровичу. Он-то думал, что сделка не состоится, а вот и просчитался.

— Не понимаю, какая ему выгода в срыве сделки? Наоборот, теперь он, как и все, что-то получит, — недоумевала я вслух, втайне сгорая от любопытства узнать что-нибудь о роли Германа в здешних делах.

— Понимаете, у нас все очень сложно. Раньше мы были государственной конторой, дела шли так себе, но шли. А потом нас сделали акционерным обществом, основной пакет акций остался у государства, небось в руках каких-нибудь чиновников повыше. — Тут она осеклась и оглянулась, в коридоре, где мы с ней все еще стояли, кроме нас, не было ни души. — А остальные акции можно было покупать частным лицам, у нас кое-кто купил, но так, по чуть-чуть, и навару от них пока никакого, вот, может, сейчас пойдет потихоньку. В общем, осталось довольно много акций, которые долго никто не покупал, мы чуть совсем не закрылись. Тут и подвернулся Илья, купил все, что оставалось, процентов тридцать пять, так что после государства он основной держатель акций, а стало быть, и совладелец фирмы. Уж откуда он такой богатый выискался, на чем разбогател, не знаю. — Валентина Ивановна переждала, пока Алла не прошла мимо нас в обратную сторону, и продолжила: — А Герман к нам от государства поставлен. Поскольку Илья спас фирму, деньги немалые вложил, ему вроде как уважение оказали, он стал директором, а Герман — заместитель, но ведь основной пакет у государства и Герман от государства, вот он и распускает хвост. Тем более, что Илью сразу невзлюбили. После прежнего-то директора он слишком жестким показался, да еще и богатый, вот богатства-то ему и не могли простить. Ой, заболтались мы тут с вами, а вы чего от меня хотели? Вы ведь ко мне шли?

Я объяснила ей свою проблему. Подумав, она сказала, что, наверное, платить мне будет сам шеф, но, сколько мне положено, она сейчас может посчитать, и мы вошли в бухгалтерию. Светлана Михайловна почти тут же вышла, Катька где-то бегала, и нам никто не мешал. Подсчеты заняли считаные минуты, но вот причитающейся суммы я так и не узнала.