Страница 35 из 83
— Это не моя машина, сестра дала на несколько дней, мой старенький «жигуленок» украли, не знаю, кто только польстился на такую развалюху.
— Даже и не знаю, есть вообще-то у меня квартира, после смерти мужа осталась, он год как умер, квартира стоит пустая. Он перед смертью ее на меня оформил, так что вы не думайте чего, все по закону. Я давно хотела ее сдать, но все боялась, что вселится кто-нибудь такой… ну вы понимаете, всю квартиру испохабят, а то и вовсе отнимут, бывает ведь и так. Деньги-то мне ой как нужны: двое детей да мать-инвалид, но уж больно я боялась. А вам-то что за нужда? Неужто жить негде? Вы вроде не бедная, не то что я, голь перекатная.
Я объяснила ей, что я оформитель, зарабатываю неплохо, но поскольку работа нерегулярная, то и заработок такой же — то густо, то пусто. Живу с сестрой, она замужем, ребенок есть, так что в квартире тесно. Купить себе жилье денег не хватает, а вот снять могу себе позволить. Муж сестры был в отъезде, сейчас возвращается, и мне надо срочно что-то найти. Когда я говорила о своей работе, женщина наморщила лоб, она не поняла, чем я зарабатываю себе на хлеб, но сочувственно закивала, представив мою несладкую долю — приживалки при богатой сестре, это и решило дело. Женщина — ее звали Нина Петровна — сказала, что сходит домой за ключами и отведет собаку, но девочку она оставить дома не может. Вышла она быстро, видно решившись, действовала уже без колебаний.
Ехать было недалеко, две троллейбусные остановки. Следуя ее указаниям, я свернула во двор и подъехала к восьмиэтажному обшарпанному панельному дому грязно-желтого цвета. В доме был лифт, и даже не загаженный, на лестницах ничего не валялось, значит, либо уборщица хорошая, либо сами жильцы следят за порядком. Когда я задала этот вопрос, Нина Петровна охотно пояснила, что есть домовый комитет, где всем заправляет бывший полковник, очень строгий, и все его слушаются. Хозяйка квартиры открыла дверь на четвертом этаже, выкрашенную унылой темно-серой краской. Меня удивило, что в квартире почти не было мебели, только в кухне стоял буфет еще дедовских времен, непонятно как сюда занесенный. Как эта махина в дверь-то пролезла? Кухня метров восемь, пожалуй даже около девяти. Прихожая небольшая, почти круглая, довольно удобная, но между нею и комнатой двери не было, был арочный проем, не лучший вариант, но что есть, то есть. Потолки, хоть давно не беленные, без потеков, в комнате выцветшие обои, но все чисто, если не считать тонкого слоя пыли. Я заглянула еще в крохотный совмещенный санузел, хорошо, хоть ванна не сидячая, я вчера во время своих поисков видела и такую. Вся сантехника целая и действует нормально. Я вернулась в прихожую и спросила:
— Сколько вы хотите за нее?
Нина Петровна порозовела, наступил важный для нее момент, продешевить нельзя, очень уж деньги нужны, но и заломить цену тоже опасно, я могу отказаться. Начала она неуверенно:
— Вы же знаете, сейчас за квартиры все дорого просят, но у всех с мебелью, а здесь только буфет, да и совесть у меня есть, ну… ну, скажем, три тысячи — это не много будет? — И, опустив глаза, быстро добавила: — Ну и за квартиру платить надо будет, за свет, за газ, за телефон, никак иначе нельзя. — По тому, как она это сказала, я поняла, какими гирями на ее шее висели эти коммунальные услуги. Квартирой она не пользовалась, а платить-то все равно приходилось.
Деньги у меня пока были, но когда и где найду работу, я не знала. Но не экономить же на женщине с двумя детьми и больной матерью, и я ответила:
— Ну что ж, это нормально — сто долларов в месяц плюс коммунальные услуги. Я хотела бы переехать завтра же, пока у меня еще есть машина, не возражаете? Завтра приходите к обеду, можно приблизительно в это же время, я вам заплачу за месяц вперед и за последний месяц, я, правда, не знаю, когда он будет и сколько я здесь проживу, но ведь так положено, не правда ли? А вы мне дайте ключ уже сегодня, и не волнуйтесь, вот мой паспорт, вы ведь меня, наверно, зарегистрируете?
— Ой, а это обязательно?
— Да вроде бы положено, но я точно не знаю.
— А знаете что, Анна Васильевна, хотя лучше я вас Аней буду звать, а вы меня Ниной зовите, и на «ты» перейдем, тогда я скажу, что ты племянница Толи, мужа моего покойного.
Я пожала плечами, поскольку не видела никакой пользы от ее выдумки, но и вреда тоже, пусть будет как она хочет. На этом мы с ней и расстались, паспорт она не взяла, доверчивая душа, значит, не придется врать, где моя четырнадцатилетняя дочь, я как-то забыла о таком факте «моей» биографии, когда сочиняла свою историю.
На следующий день с утра я взяла свои вещи, приготовленные еще с вечера, все Аськино я оставляла здесь, кинула на журнальный столик ключи от машины и огляделась напоследок. По сравнению с той, куда я переезжаю, эта квартира просто роскошная, но несколько месяцев, что я прожила в ней, были несладкими.
— Спасибо, что приютила, а теперь прощай! — произнесла я вслух, подхватила свои пакеты и вышла.
Ключи от квартиры я забрала с собой, во-первых, как бы иначе я закрыла двери, а во-вторых, кто знает, как повернется жизнь? На такси я доехала до своего нового жилища, закинула вещи и пошла обозревать ближние окрестности. Вскорости набрела на хозяйственный, он-то мне и нужен, я собиралась купить набор «джентльмена»: кружку, миску, ложку. В витрине я увидела детский набор: глубокая тарелка, мелкая тарелка, кружечка и чашка, детского в нем был только рисунок, а размеры вполне взрослые, я сразу его купила. Добавила нож, большую и маленькую ложки, вилку, небольшой чайник, сковородку с крышкой и литровую кастрюльку. Вполне достаточно для жизни. С этим добром я вернулась в дом и, поставив пакеты на резиновый коврик у двери, стала открывать дверь. За этим занятием меня и застукал немолодой мужчина высокого роста в армейском полушубке с голубым меховым воротником, но без головного убора.
— Это что такое? Кто вы? Почему открываете эту дверь?
Пока я собиралась ему ответить, открылась дверь лифта, и оттуда вышла Нина, держа дочку за руку. Я предоставила ей отчитываться перед стариком, наверняка председателем домового комитета, только улыбнулась ему и потащила свои пакеты в кухню. Когда я вернулась к двери, старик уже собрался уходить, видимо получив необходимые объяснения, и бросил мне благосклонно:
— Ну что ж, живите.
Я отдала Нине двести долларов и спросила ее, будем ли мы составлять договор? Она растерялась:
— Ты мне что, не доверяешь?
Я объяснила ей, что так положено, но если она не хочет, то и не надо. Услышав слово «положено», она вздохнула и сказала, что раз так, то можно и составить, но, может, попозже, через месяц? Я согласилась, что пусть этот месяц будет как бы испытательным сроком, получила от нее необходимые документы для оплаты коммунальных услуг, и на этом наше общение должно бы закончиться, но Нина не уходила. Помявшись, она произнесла:
— Я вот все думала, как же ты без машины? Тебе, поди, часто ездить надо? Ты ко мне по-людски отнеслась, ну и я к тебе. От Толи ведь машина осталась, тоже на меня оформленная. Он, Толя-то, аккуратный был, заботливый, пил, правда, иногда, но кто нынче без греха? Так он перед смертью-то, ну когда понял, что уж не жить ему, и квартиру и машину на меня оформил. Квартира его отца была, и гараж тоже, а машина уж Толина, он ее здесь всегда держал и ездил на ней мало. Так что не сомневайся, почти новая машина-то. Продавать я ее не буду, пусть сыну останется как память об отце, но ведь можно сделать, чтобы ты на ней ездила, а машина моя была, забыла, как это называется.
— По доверенности?
— А, ну да, ну да! Ну что, согласна?
— Надо посмотреть, что за машина.
— Так давай сейчас и посмотрим, чего тянуть? И мы спустились вниз. Нина открыла гараж, он был просторным, удобно сделанным, все было основательным и продуманным до мелочей. Темно-синяя «Жигули»-«тройка» выглядела неплохо, я опробовала ее, вроде все в порядке.