Страница 17 из 83
Время до вечера провела как сонная муха, перебираясь с места на место, не в состоянии чем-либо заняться, даже купленная книга не читалась, у меня самой ситуация заваривалась столь круто, что злоключения книжной героини не впечатляли. Около восьми вечера в дверь опять зазвонили настойчиво и как-то весело. Теперь я была одета и решила открыть одну дверь, посмотреть, кто там трезвонит. Когда я была уже в прихожей, услышала Маринкин голос, восклицающий в нетерпении:
— Ну давай же, открывай!
Маринка стрелой пролетела на кухню, прижимая к груди какой-то пакет. Закрыв дверь, я пошла за ней, несколько заинтригованная.
— Привет! Только вчера утром ты мне плакалась, что тебя ни за что и никогда не отпустят с дачи, а сегодня вечером уже тут как тут! Отец, что ли, смилостивился? Снизошел к твоим мольбам?
— Ну да! Много ты понимаешь! Папахен у меня кремень. Но ведь ему же надо работать, хи-хи! Вот я и смоталась. Знаешь, все разъехались, а сидеть с мамахен и ребенком такая тоска! Я и сделала им ручкой. Машину с шофером брать не стала, а то он сразу настучит, соседи ехали в город, взяли меня с собой. Мамахен заохала, да быстро успокоилась, а Валерик ее даже лучше слушается, когда меня нет рядом. А ты что, не рада? Чего такая кислая? Ну ничего-ничего, сейчас будет полный порядочек, у меня есть чем поправить твое настроение. Ты-то небось ничего не купила?
Она была права, не ожидая скорого возвращения своей непутевой приятельницы, я и не подумала купить ее любимый мартини. Она с ловкостью фокусника развернула пакет и подала мне бутылку шампанского, чтобы я положила ее в морозилку. Затем она достала очень большую плитку шоколада, чуть ли не в полкило весом, и повертела ею в воздухе для пущего эффекта.
Признаться, я слегка удивилась, потом занервничала:
— Почему шампанское? Ты же любишь мартини? И потом, отец твой работает днем, но на ночь он ведь домой приходит, как же ты ему покажешься? Надеюсь, ты не собираешься ночевать здесь?
— Ой, ну до чего же ты мне нравишься! Наивная прямо как не знаю кто. Папахен и при мамахен не всегда дома ночует, а сейчас и вовсе не подумает заявиться. А шампанское потому, что я решила поменять привычки, должно же быть хоть какое-то разнообразие. Заодно отпразднуем мое освобождение из дачного плена! — Маринка тараторила, как из пулемета, и вид у нее был возбужденный.
Я достала сыр, крекеры и фрукты, а Маринка, не выждав и пятнадцати минут, уже срывала фольгу с бутылки. Я смотрела, как всплывают и лопаются пузырьки в фужере, и мне неожиданно захотелось выпить. Странно, обычно один вид спиртного вызывал во мне неприятные чувства. Шампанское было слегка прохладным, я отпила несколько глотков, чувствуя, как пощипывает язык и нёбо. Вкус отменный! Я взглянула на бутылку: «Абрау-Дюрсо». Интересно, где Маринка его раздобыла, что-то я не видела такого в продаже. Я выпила за вечер полтора фужера и, почувствовав, что в голове зашумело, закончила на этом возлияния. Маринка допила бутылку и огорчилась, что не взяла две, ей показалось мало. Еще с час она чирикала о всякой ерунде, а потом неожиданно смачно зевнула и призналась, что хочет спать просто смертельно. Она ушла, чмокнув меня на прощание в щеку влажными губами.
Часы показывали десять, спать было рановато, но по телевизору меня ничего не заинтересовало, да и на душе было как-то не ахти, что я приписала действию спиртного. Улеглась в постель, но долго не могла уснуть, а когда все же задремала, меня сразу начали мучить кошмары. Мне снилась вода, я вхожу в нее и при этом знаю, что на глубине меня ждет что-то ужасное. Потом из воды показывалась мертвая голова Милы с остановившимся взглядом и начинала надвигаться на меня, я хотела отодвинуться и никак не могла. Я просыпалась со стоном, ругала себя за выпитое шампанское, засыпала, и все начиналось снова. Потом сон изменился, и мне уже казалось, что это не Мила утонула, а я сама расслабленно качаюсь в воде, но при этом ощущаю почему-то, что вода очень горячая, в глазах темно, а в уши назойливо бьются два голоса, мужской и женский. Проснулась я с криком, отдышалась, посмотрела на часы, еще не было шести, вставать рано, а засыпать страшно. Я пошла на кухню, открыла холодильник и долго тупо смотрела в него, потом все-таки выбрала фруктовый йогурт, налила полстакана и с удовольствием выпила. Легла снова и довольно быстро уснула, больше мне ничего не снилось.
Встала с тяжелой головой и сказала себе — не пила раньше и не пей впредь! После легкого завтрака в голову пришла светлая мысль, что в этом огромном городе есть не только магазины, но и театры и выставки. Сейчас лето, театры наверняка на гастролях, но вот выставок, должно быть, полно, почему бы мне и не посетить какую-либо? Мои рассуждения прервал звонок в дверь. Ну ясно, появилась Маринка, начнутся хождения туда-сюда, прощай тишина и покой! Я поплелась открывать, не потрудившись как следует запахнуть короткий шелковый халатик, под которым были только маленькие трусики. Распахнув обе двери, я произнесла:
— Заходи, Ма… — и споткнулась на полуслове, замерла с приоткрытым ртом.
На пороге стоял темноволосый незнакомец с седой прядью и смотрел непонятно куда. Хотя нет, понятно, он смотрел на мою грудь. Я резко запахнула халат, покраснев и рассердившись на себя сразу за все: и за то, что пошла к двери в таком виде, и за то, что покраснела, как дитя, и за мелькнувшую подлую мыслишку, что грудь у меня не слишком пышная. Пока я справлялась с халатом и с собой, незнакомец прошел в квартиру, почти коснувшись меня.
— Вы что себе позволяете? Входите как к себе домой, я вас не приглашала.
Он окинул квартиру беглым взглядом, потом повернулся ко мне:
— А ты уверена, что у тебя больше прав здесь находиться, чем у меня? Я вот не сомневаюсь в обратном. Как ты здесь оказалась, можешь объяснить? И налей что-нибудь попить, с утра жара адская.
С этими словами он сел в кресло, но не развалился в нем, как Жека, а опустился так, словно через мгновение собирался встать. Это впечатляло, но и тревожило вместе с тем.
— Спиртного в доме нет, — буркнула я, растерявшись от его уверенности в себе и смутно представляя, что я ему буду говорить.
Он скупо улыбнулся, но даже и такая улыбка красила его, делала жесткие черты лица чуть мягче.
— Разве я сказал «выпить»? Я сказал «попить», а это ведь не одно и то же, не так ли?
Наливая ему апельсиновый сок в высокий стакан, я подумала, что впервые слышу его голос, до этого слышала только шепот, и этот голос вполне соответствует ему: под мягкими, бархатистыми нотками, словно бряцание оружия, слышится звук металла. Когда я подала стакан, то получила еще одну улыбку, такую же скупую, как и первая.
— Ты, однако, щедрее, чем кажешься, я думал, ты мне воды из-под крана нальешь.
Я невольно улыбнулась, но тут же насупилась и села в кресло напротив. Хотела закинуть ногу на ногу, чтобы показать, что я уверенно себя чувствую, но вовремя опомнилась: вряд ли это стоило делать в таком коротком халате. Может, взять одежду и пойти в ванную переодеться? Ну уж нет, я его не приглашала, сам приперся, пусть видит в чем есть. Он пил сок и рассматривал меня, то и другое делал не спеша, но без вызова, словно машинально. У меня зародилась надежда, что он забыл о своем вопросе.
— Ну так что же ты молчишь? Я давно жду твоих объяснений. Откуда у тебя ключи от этой квартиры? Следов взлома я не видел. Аська никому не доверяет своих ключей.
Я отметила размеренность и правильность его речи и еще то, что он, как и убитый альбинос, называет Настю Аськой. Вздохнула и начала выкладывать свою байку, с волнением ожидая его реакции. Он выслушал меня серьезно и вдруг захлопал в ладоши, гулко и размеренно. От неожиданности я вздрогнула.
— Придумано неглупо, вполне правдоподобно. А что касается твоих поисков заказчиков, то у тебя явно хорошее воображение, тебе бы романы писать. Но вот одна малюсенькая деталь портит все впечатление и сводит на нет все твои усилия запудрить мозги. У Аськи нет и никогда не было никаких сестер, так что либо срочно выдумывай другую версию, либо говори правду. Я бы посоветовал тебе последнее: быстрее и проще, и на снисхождение можно рассчитывать. — Последние слова он опять снабдил улыбкой, но уже откровенно язвительной.