Истинная любовь

Кен рассмеялся.

— Мне всегда нравилась Иззи! Она хорошо знает мою дочь.

— Я уже начинаю скучать по ней. Она уезжает завтра утром. — Аликс решила пока не говорить отцу, что свадьба Иззи пройдет на Нантакете. Он мог подумать, что дочь слишком много на себя взваливает. — Представь, этот ее чертов жених хочет видеть Иззи рядом.

— Упрямый дьявол, ни с кем не считается!

— Вот и я так думаю.

— Слушай, Аликс, уже поздно, нам обоим пора ложиться спать. Когда вернется Монтгомери?

— Понятия не имею. Я не выходила из дома, работала весь день, пока Иззи покупала мне одежду. — Аликс предпочла умолчать о том, что новые наряды, по замыслу Иззи, должны были сразить Монтгомери наповал.

— Надеюсь, она расплатилась деньгами твоей матери.

— Разумеется. Эти двое и мамина кредитка «Американ экспресс» — лучшие друзья. Святая троица.

Кен рассмеялся.

— Мне тебя не хватает. Давай-ка поспи и позвони мне, как только встретишься с Монтгомери. Я хочу знать все, что он тебе скажет, каждое слово. Ну, пока.

— Целую, — улыбнулась Аликс.

— И я тебя тоже.

Глава 4

— Я решил завтра уехать, — объявил Джаред своему деду Калебу. Беседа проходила на кухне Кингсли-Хауса ранним вечером. Джаред только что вернулся с рыбалки и еще не успел принять душ и переодеться. — Я собираюсь почистить рыбу, а утром отнесу ее Дилис и покину остров.

— Я думал, ты пробудешь здесь до осени. Кажется, у тебя на острове какая-то работа? Разве нет?

— Да, но я могу заняться ею и в Нью-Йорке. — Джаред вывалил рыбу из ведра на широкую сливную полку раковины.

— Речь шла о каком-то доме, верно?

— У меня заказ на проект дома в Лос-Анджелесе для пары кинозвезд. Что их брак не протянет и двух лет, это уж их проблемы. По-моему, я говорил тебе об этом.

— Помнится, ты пожаловался, что в Нью-Йорке на тебе лежит столько обязанностей, помимо проектирования, что тебе некогда думать ни о чем другом. Ты объявил, что хочешь прожить год на Нантакете… Как ты выразился? Что-то насчет корней.

— Ты сам отлично знаешь, я сказал, что хочу вернуться к своим корням.

— А я уверен, ты употребил слово «нужно». Тебе нужно понять, где твое место. Это правда, или я подхватил какую-то болезнь, разрушающую мой разум?

— Ты слишком для этого стар. — Грязный, усталый, Джаред был голоден и зол, Да, он собирался провести на острове все лето, но потом его тетя оставила дом… ей.

— Итак, ты бежишь, — заключил Калеб. Стоя возле кухонного стола, он сверлил внука гневным взглядом. — Бросаешь юную Аликс.

— Этим я лишь оказываю ей добрую услугу. Защищаю ее. Тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно, на что похожа моя жизнь. Разве девушка такой участи заслуживает? Лучше будет, если она так и не узнает, кто я на самом деле. Как большинство студенток, она, наверное, воображает меня героем. А я даже близко на него не похож.

— Наконец-то мы услышали правду.

— А ты что думал? Что я боюсь, как бы она не попросила у меня автограф? Против этого я бы не возражал. — Джаред криво улыбнулся. — Желательно на какой-нибудь части тела. Но только не в данном случае. — Он начал было чистить рыбу, потом внезапно передумал и, подойдя к высокому шкафчику за холодильником, налил себе рома с колой. — Что случилось с лаймами? Здесь их было полно.

— Я их съел, — язвительно отозвался Калеб, хмуро глядя на внука.

— От тебя никогда не дождешься прямого ответа. — Осушив бокал, Джаред наполнил его вновь и, усевшись за стол, обвел глазами кухню.

— Думаешь выбросить мебель и поставить новую, с гранитной столешницей? — осведомился Калеб.

Джаред едва не поперхнулся.

— Что за вздор? Так надругаться над кухней!

— Да кто-то обмолвился. Кленовые шкафчики и гранитная столешница.

— Не говори ерунды! — воскликнул Джаред. — Меня воротит от таких шуток. Эта кухня превосходна в своем нынешнем виде, ее не нужно менять.

— Я помню, как ее устанавливали, — вздохнул Калеб.

— Это был Пятый, верно?

— Четвертый, — покачал головой Калеб, перебирая в памяти старших сыновей своего рода, одного за другим. Их с Валентиной сына назвали Джаредом, дав ему второе имя отца. От матери он унаследовал фамилию Монтгомери, а от семьи Калеба — Кингсли. Даже теперь, много лет спустя, Калеб содрогался от отвращения, думая о том, на что пришлось пойти Валентине, чтобы сын носил отцовскую фамилию. Желая сохранить в памяти поколений волю Валентины, Калеб установил традицию давать старшему сыну в семье имя Джаред Монтгомери-Кингсли и тщательно следил, чтобы она соблюдалась. Последний из его потомков, самый своевольный и упрямый из всех, был Джаредом Седьмым.

— Не сомневаюсь, ты хорошо помнишь, что делал каждый из них. — Джаред продолжал разглядывать старую кухню.

— Пытаешься запечатлеть в памяти это место? — желчно поинтересовался Калеб.

— Думаю, будет лучше, если я не вернусь. По крайней мере пока…

— Пока Аликс здесь? — В голосе деда явственно слышалось осуждение.

— Не начинай снова! — проворчал Джаред. — Я не учитель и никогда не хотел им быть. Что же мне прикажешь делать?

— Разве у тебя самого не было учителей?

— У нее уже есть учителя! — простонал Джаред. — Послушай, последние несколько дней я только об этом и думал. Студенты ждут от меня невозможного. Они считают меня кладезем мудрости, а я им вовсе не являюсь. Завтра я попрошу Дилис познакомить эту девушку с Лекси. Они подружатся. Смогут вместе обедать и ходить по магазинам. Все у них будет прекрасно.

— Значит, Дилис будет ее опекать, а Лекси станет ее подругой. А ты сбежишь и спрячешься.

Обвинение заставило Джареда покраснеть, но в следующий миг на лице его показалась улыбка.

— Таков уж я. Жалкий трус. Испугался девчонки с рейсшиной. А впрочем, она, возможно, даже не знает, что такое рейсшина. Готов поспорить, она пользуется системой автоматизированного проектирования последнего поколения. Этот молодняк обожает хай-тек, все самое новое и современное. У нее, наверное, с собой набор эскизов — десяток крыш, двадцать дверей и шестнадцать разномастных окон. Из этих штампованных деталей она собирает дома.

Глаза Калеба полыхнули гневом.

— Уверен, ты точно ее описал. Думаю, ты прав. Тебе и в самом деле лучше убраться отсюда и никогда с ней не встречаться. — С этими словами он исчез.

Джаред видел, что рассердил деда, но такое случалось с ним и прежде. Говоря по совести, с двенадцати лет он только тем и занимался.

Он понимал, что надо встать и начать чистить рыбу, но продолжал сидеть за столом, глядя на старую кухонную плиту у противоположной стены. Он вообразил себе студентку архитектурной школы с эскизом сверкающей новой кухни. Плита «Вулф» с восемью конфорками и тремя духовыми шкафами. Снести стену и водрузить в углу гигантский морозильник. Вынести на свалку раковину с фарфоровыми бортами и широкими сливными полками, а на ее место водрузить какое-нибудь новомодное чудовище.

Нет, это свыше его сил. Он не станет объяснять какой-то студенточке, почему это невозможно. Не в его правилах…

— Здравствуйте.

Обернувшись, Джаред увидел в дверях хорошенькую молодую женщину в джинсах и клетчатой рубашке. Он ошеломленно оглядел длинные светло-рыжие волосы, небрежно отброшенные назад, зеленоватые глаза с густыми черными ресницами и поистине великолепный рот.

— Мне послышались голоса, — произнесла девушка. — Я решила, что это шум с улицы и не обратила внимания. Но потом со стены упала картина, из трубы в камин посыпалась сажа, я посмотрела вверх и… — Аликс взволнованно перевела дыхание. «Спокойно, — сказала она себе. — Это Он. Это…» Она не решилась даже мысленно назвать его иначе, чем «Он». С большой буквы.

Монтгомери смотрел на нее так, будто пред ним возникло привидение.

Аликс сдерживалась изо всех сил. Ей хотелось выплеснуть переполнявшие ее чувства, признаться, что она боготворит шедевры Монтгомери и восхищается его талантом, спросить, над чем он теперь работает, не хочет ли дать ей какое-нибудь мудрое напутствие и не будет ли так любезен взглянуть на выполненный ею макет часовни. О, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…