Страница 15 из 21
В комнате стояли два шкафа, оба старинные и очень красивые. В одном лежало несколько свертков, должно быть, с покупками Иззи, другой был заперт. Аликс огляделась в поисках ключа, но не нашла его. Тогда, повинуясь внезапному порыву, она вернулась в свою спальню и, поискав в сумке, нашла связку ключей, которую прислала ей мать. Виктория не сказала, какой из них для чего предназначен; она не любила долгих объяснений и полагала, что дочь достаточно умна, чтобы разобраться во всем самостоятельно.
Один из маленьких ключей в связке подошел к замку. Открыв дверцы шкафа, Аликс обнаружила внутри целую канцелярию. Там были принтер, коробки с бумагой и письменные принадлежности. На полках теснились какие-то старые рукописи. Аликс заметила несколько фотографий, приклеенных к дверцам с внутренней стороны. На одной из них Виктория стояла, обнимая за плечи маленькую пожилую женщину, в которой Аликс без труда узнала Аделаиду Кингсли. «1998» — значилось на снимке. В том году Аликс исполнилось двенадцать.
Она вдруг почувствовала, как боль жаркой волной окатила тело и ударила в грудь. Теперь уже не вызывало сомнений, что Виктория не раз бывала на Нантакете, в доме Аделаиды Кингсли. Почему же она скрывала это от дочери? Конечно, мама ездила на остров в августе, догадалась Аликс. Этот месяц всегда считался священным временем, когда писательница принадлежала лишь самой себе. Она говорила, что уезжает в Колорадо, в уединенную хижину, чтобы, отгородившись от остального мира, поработать над новой книгой. Должно быть, она отправлялась туда не каждый год.
Аликс вновь обвела глазами содержимое шкафа. Неудивительно, что мама посещала Нантакет: героями всех ее книг были моряки. Но почему она держала это в секрете?
Первым побуждением Аликс было позвонить матери и спросить. Но как раз в это время Виктория совершала рекламное турне по двадцати крупнейшим городам Америки, выступая в образе улыбчивой, всегда жизнерадостной писательницы, какой привыкла ее видеть читающая публика. Аликс не хотела ей мешать. Вопросы могли подождать. А история обещала быть интересной. Хорошо зная мать, Аликс в этом не сомневалась.
Взяв бумагу, кое-какие канцелярские принадлежности и найденную в шкафу старую пачку матовой фотобумаги, она отнесла все вниз, в большую гостиную. В высокой тумбе она видела складные столики-подносы. Достав один, она поставила на него тарелку с сандвичем. Потом разложила на полу листки с набросками, уселась на диван, придвинув к себе поднос с едой, и принялась жевать, разглядывая рисунки.
Поначалу плоды ее усилий показались Аликс невообразимой мешаниной стилей и подходов. «Это чересчур!» — решила она. Ни одно решение не подходило к величавой безмятежности Нантакета.
Покончив с завтраком, она отодвинула в сторону столик и вновь внимательно оглядела наброски, но так ничего и не выбрала. Она начала уже отчаиваться, когда один из листков вдруг приподнялся с легким шелестом, словно подхваченный легким ветерком. Поглощенная своими мыслями, Аликс не заметила, что все окна и двери в комнате закрыты.
— Спасибо, — вырвалось у нее. Она недоуменно покачала головой. Кому спасибо и за что?
Аликс подняла рисунок. Этот крошечный набросок в углу листа она сделала так быстро, что почти забыла о нем. Изображение сочетало в себе черты испанских церковно-миссионерских построек и изысканную простоту квакерского стиля. Строгое, почти аскетичное, прекрасное в своей простоте.
— Думаешь, ему понравится? — заговорила Аликс и осеклась. А впрочем, это вполне естественно. Она одна в доме и может разговаривать вслух, сколько ей заблагорассудится. Почему бы и нет?
Положив рисунок на столик-поднос, она пригляделась к нему внимательнее.
— Это окно надо переделать. Оно должно быть чуть больше. А колоколенку не мешало бы укоротить. Нет! Здесь нужна более высокая крыша.
Схватив пачку чистой бумаги, Аликс заново набросала часовню. Потом сделала еще три эскиза. Добившись наконец желаемого результата, она взяла привезенную с собой масштабную линейку и начала чертить.
В три часа пополудни она сделала себе еще сандвич, достала из холодильника бутылку имбирного эля и вернулась в гостиную. Листки с рисунками теперь покрывали весь пол, новые эскизы лежали ближе всего к дивану.
— Мне нравится, — одобрительно заключила Аликс, обходя наброски.
Она съела сандвич, запивая его элем, потом взяла пачку фотобумаги, ножницы и клейкую ленту. Ей предстояло непростое дело — изготовить макет из подручных средств, но Аликс не сомневалась, что справится.
Когда из холла послышался шум отворяемой двери, было уже почти шесть часов. Иззи вернулась! У Аликс вдруг мелькнула мысль, что подруга вскоре уедет, оставив ее одну. Невеселая перспектива.
Подбежав к двери, Аликс увидела Иззи, нагруженную добрым десятком огромных пакетов с названиями магазинов.
— Как я понимаю, делать здесь покупки — одно удовольствие? — спросила она.
— Не то слово! Это необыкновенно, божественно, — отозвалась Иззи. Опустив ношу на пол, она растерла ладони, на которых ручки сумок оставили красные следы.
Аликс закрыла входную дверь.
— Пойдем, я приготовлю тебе что-нибудь выпить.
— Только без рома, — попросила Иззи, идя в кухню следом за Аликс. — Кстати, в одном из пакетов продукты. Морские гребешки, салат и десерт — малиновый и шоколадный.
— Звучит неплохо. Почему бы нам не поужинать в саду? Думаю, там достаточно тепло.
— Ты собираешься следить за его домом, верно?
Аликс улыбнулась.
— Нет, я хотела тебя умаслить, чтобы ты не слишком строго судила мою работу.
— Это все еще часовня, или ты уже превратила ее в собор? Я вижу контрфорсы из кедра и аркбутаны. А в окнах будут витражи с изображением какого-нибудь мускулистого морского капитана?
Аликс начала было оправдываться, объяснять, но внезапно передумала. Она прошла в гостиную, взяла макет и, вернувшись в кухню, поставила его на стол.
Иззи успела достать из пакета пластиковые коробки с салатом и собиралась выложить остальные продукты, но при виде макета замерла. Маленькая белая часовня с наклонной крышей и колоколенкой выглядела совсем просто, но поражала совершенством пропорции.
— Это… — прошептала Иззи. — Это…
Аликс ждала продолжения, но подруга молчала.
— Это — что?
Иззи опустилась на встроенную в стену скамью позади стола.
— Это лучшее из всего, что ты создала, — произнесла она, подняв глаза на подругу.
— Правда? Ты говоришь серьезно?
— Вполне, — подтвердила Иззи. — Эта часовня — квинтэссенция всех твоих трудов и знаний. Она действительно прекрасна.
Аликс, не в силах удержаться, радостно закружилась по кухне, а потом принялась доставать из шкафа тарелки и накрывать на стол.
— Мне действительно пришлось изрядно потрудиться. Я уже не надеялась, что удастся совместить новое, оригинальное со старым, традиционным. Я нарушила общеизвестную заповедь Монтгомери — идти от местности. Но при этом мысленно представляла, как эту часовню построят на Нантакете, так что… — Она осеклась, заметив, что подруга плачет. Иззи сидела за столом, не сводя глаз с макета часовни, по лицу ее катились слезы.
Аликс обошла стол и обняла ее.
— Мы еще увидимся, — пообещала она. — Я проведу здесь год и вернусь. Вы с Гленном будете…
Иззи, хлюпая носом, отстранилась.
— Не в этом дело. Я знаю, что ты вернешься.
— О, так ты из-за Гленна? Ты скучаешь по нему? — Аликс поднялась и, открыв ящик, достала коробку с бумажными салфетками.
— Ты знаешь, где что лежит в этом доме?
Аликс понимала: Иззи нужно время, чтобы прийти в себя, тогда удастся выяснить, в чем дело.
Ее вдруг охватило чувство вины. Лучшая подруга чем-то глубоко расстроена, а она понятия не имеет, что случилось. Чутье подсказывало Аликс: в чем бы ни заключалась проблема, Иззи скрывала ее, не желая тревожить подругу, недавно перенесшую сердечную драму.
Аликс отвернулась, чтобы дать Иззи время немного прийти в себя. С помощью старенького блендера, молодость которого, похоже, пришлась на 1950-е годы, она приготовила коктейль с текилой для Иззи. Себе она смешала ром с колой, добавив щедрую порцию сока лайма. Достав из шкафа поднос, она поставила на него тарелки с едой и напитки, а затем вынесла все в сад. К вечеру стало заметно холоднее, пожалуй, даже слишком прохладно, чтобы сидеть под открытым небом, но Аликс знала, что Иззи любит сады.