Соблазнительница

От ее легкого дыхания шевелились волоски у него на груди. Рука, лежащая на его теле, становилась все тяжелее.

Он вздохнул, почувствовал, как неловкость отступает и его окутывает тепло.

Расслабившись, он наказал себе решить, где, когда, в какой последовательности он будет исповедоваться… и уснул.

Он должен был ей сказать. Если не минувшей ночью, то хотя бы утром. Если не всю правду, то хотя бы то, что ей не нужно экономить, а главное — почему.

А вместо этого…

Люк стоял у окна своего кабинета, глядя на лужайку и воскрешая в памяти это утро, когда он проснулся и увидел, что Амелии рядом нет.

Его охватила настоящая паника — она никогда не просыпалась раньше его, — и вдруг он услышал шорох в ее туалетной комнате. Секунда — и она вошла в спальню, уже одетая, готовая устремиться в новый день. Весело поздоровавшись с ним, она обогнула кровать и подняла с пола свои списки.

Она радостно щебетала обо всем, что ей предстоит сделать; на лице ее, в синих-синих глазах не было ни намека на беспокойство или фальшь. Она искренне верила, что находится на вершине мира — их мира, — несмотря на денежные ограничения. Она почти не замолкала, не ждала от него ответа, и у него просто духу не хватило погасить ее искрящую ся радость и заставить выслушать то, что в настоящий момент казалось вовсе не таким уж срочным.

— Эти цифры. — Он обернулся. Сидевший за столом Мартин похлопал по документу, который только что осилил. — Они точные?

— Настолько, насколько удалось проверить. Их подтверждают три независимых источника. — Люк помешкал, прежде чем признаться: — Обычно я рассчитываю на пятьдесят процентов от того, что мне обещано.

Мартин подсчитал, негромко присвистнул и вернул Люку документ. Напротив него, сидя за столом, Люцифер тоже был занят детальным разбором нескольких финансовых проектов, предложенных Люком. Он был так поглощен этим делом, что даже не поднял головы.

Люк снова устремил взгляд за окно. И увидел, как Пенелопа появилась со стороны псарни, держа на руках извивающегося щенка, Люк не сомневался, что это Галахад. Выйдя на лужайку, она опустила Галахада на землю; в полном соответствии со своим именем тот сразу же принялся рыскать туда-сюда, прижав нос к земле и что-то вынюхивая.

Пенелопа опустилась на траву и смотрела на него с той серьезной сосредоточенностью, с какой она делала почти все. Позади нее под надзором Порции и Саймона появилась группа молодых собак — они были еще слишком молоды, чтобы ходить в своре.

Точнее, Порция надзирала за собаками, а Саймон, сунув руки в карманы, надзирал за девочками.

Это выглядело немного странно. Саймону было девятнадцать лет, почти двадцать, и он уже приобрел определенный светский лоск. Эмили и Энн гораздо больше подходили ему по возрасту, и все же он чаще проводил время в обществе девочек, когда они оказывались свободны… Объяснение озарило Люка, как только эта мысль мелькнула у него в голове.

Ведь они подозревают, что поблизости находится кто-то, кто враждебно относится к их семье, особенно к его сестрам, а Порция и Пенелопа часто выходят из дома — да, ему остается только поблагодарить Саймона за заботу.

Пока он наблюдал за троицей на лужайке, ему стало ясно, что Порция не разделяет его взглядов; даже из кабинета он видел надменность, с какой она вздернула носик и что-то сказала — что-то достаточно резкое, отчего Саймон разозлился.

Пенелопа не обращала на них внимания, а они продолжали пикироваться поверх ее головы. Надо будет сказать Саймону, что спорить с его младшими сестрами — это то, чего даже он всячески избегает. Люк отвернулся и подошел к столу с бумагами, которые необходимо было прочесть самым внимательным образом.

Мартин, Люцифер и он — все нашли убежище в его кабинете; за пределами же кабинета творился сущий ад — ад, в котором заправляли их жены. Лучше держаться от всего этого подальше, решили они, хотя вслух никто ничего не сказал.

По совету Девила Люцифер попросил Люка дать ему общий обзор своей инвестиционной политики. Мартин навострил уши и попросил принять его в эту игру. И теперь он заставил их обоих корпеть над сообщениями, которые позволили бы ему решиться вложить деньги в три разных предприятия — все рассчитанные на скорую отдачу, все, вероятно, высокодоходные, которые, очень может быть, значительно увеличат его состояние.

Посмотрев на склоненные головы Мартина и Люцифера, Люк улыбнулся, уселся в кресло и занялся тем, что могло стать его очередным рискованным предприятием…

Совершенно неожиданно — как это случилось, он и сам не понял, — Люк оказался на вечернем свежем воздухе под руку с Еленой. Когда она повела его — как всегда, властно — к живым изгородям, он насторожился, но принял ее власть покорно. Он проводил ее в первый двор, потом они прошли во второй, где находился искусственный водоем, сейчас зеркально-спокойный.

Елена кивнула на чугунную скамью, стоящую перед прудом. Он подвел ее туда и подождал, пока она сядет. Подчиняясь взмаху ее руки, он сел рядом, устремил взгляд на воду и стал ждать — нарочито безучастно, — что же она ему скажет.

К его удивлению, она рассмеялась, явно чем-то довольная.

Он взглянул на нее, и глаза их встретились.

— Можете поднять свое забрало — я не собираюсь на вас нападать.

Ее улыбка была заразительна, но… он хорошо ее знал и не позволил себе расслабиться.

Она вздохнула, покачала головой и взглянула на пруд.

— Вы по-прежнему отказываетесь признать очевидное?

Что толку притворяться? Разве он не понимает, о чем идет речь? И он сделал вид, будто тоже любуется рыбками, мелькающими в темной воде.

— Я очень счастлив — мы оба счастливы.

— Это я вижу. И все же… вы, на мой взгляд, не настолько счастливы, каким стали бы, сказав ей правду.

Он знал, что она права, но медлил с ответом.

— Думаю, со временем так и будет.

Елена издала звук, не очень-то подобающий вдовствующей герцогине.

— Так и будет — что это значит? Время вам не поможет, вот что я вам скажу. Вы только теряете дни счастья, которое могли бы иметь, если бы…

Он увидел в ее бледно-зеленых глазах что-то одновре менно покоряющее и неотразимое.

— Такое случается со всеми, — вздохнула она, глядя на воду. — Нам всем приходится сталкиваться с этим. Одним это легче, другим труднее, но каждый рано или поздно должен понять это и осознать. Рано или поздно каждый должен принять решение.

Он и не думал… Он начал хмуриться. Елена посмотрела на него с улыбкой:

— Нет, убежать от этого нельзя. Это правда. Можно только принять и пожать плоды или прожить всю жизнь, борясь с тем, что невозможно побороть.

Он рассмеялся, хотя и не совсем искренне. Он слишком хорошо понял, что она имеет в виду.

Больше она ничего не сказала, он тоже. Тени стали длиннее. Они, он был уверен, размышляли об одном и том же. Наконец герцогиня встала, он тоже встал, подал ей руку, и они направились к дому.

Утром в пятницу из окна своего кабинета Люк смотрел, как Амелия и Аманда играют с Галахадом, и неожиданно подумал, многим ли они делятся друг с другом. Он тут же вспомнил свой разговор с Еленой, но его ждали неотложные дела.

Взяв пресс-папье, он придавил им план дома и сада.

— Вот здесь надо расставить столы. — Мартин показал карандашом на западный край лужайки. — А вот здесь советую расположить скрипачей с барабанщиком — это достаточно далеко от дома, так что их шум не помешает квартету, который будет играть в бальном зале.

Люцифер взглянул на Люка:

— Есть ли среди нанятых людей — музыкантов, временных помощников на кухне или других — кто-то, кого вы или ваша прислуга не знаете?

Люк покачал головой:

— Я говорил об этом с Коттслоу и Хиггс. Все, кого они позвали, здешние, и никто в этом году не уезжал из наших мест.

— Хорошо. — Люцифер внимательно рассматривал план дома и сада, окружающего лужайку. — Если бы вы решили пробраться в дом ночью, с какой стороны подошли бы?