Страница 11 из 18
Не удивительно, что британская контрразведка МИ-5 взяла Джо Кеннеди под наблюдение, а люди Черчилля сообщили Рузвельту, что считают подход посла к проблемам войны и мира опасными для отношений двух стран. Это был прямой намек на желательность его отставки.
В то же время Джо имел сведения о тайных переговорах Рузвельта и Черчилля, которые велись через посольство США, и об обещании Рузвельта выступить на стороне Британии в случае нападения Германии. При этом он заверял американцев, не желавших, чтобы их дети «умирали на чужой войне», что не собирается отправлять войска за границу. Если бы Кеннеди обнародовал эти сведения, то нанес бы президенту серьезный удар. Одновременно пошли слухи о том, что Джо лелеет тайные надежды политически атаковать Рузвельта, поддержать на ближайших выборах кандидата-республиканца Венделла Уилки, а то и выставить свою кандидатуру на пост президента.
Между Рузвельтом и Кеннеди назрел конфликт. Причем стороны располагали неплохим оружием. Рузвельт мог отправить посла в отставку, а Кеннеди — уличить президента во лжи.
Рузвельт не был бы Рузвельтом, если бы допустил это. И когда 26 октября 1940 года Джо прибыл в Вашингтон, президент немедленно пригласил его на «скромный семейный ужин» — в Белый дом. «Умираю, как хочу тебя видеть», — сказал ему Рузвельт по телефону[22].
Ужин прошел прекрасно. Уже 29 октября Джо, купив время на радио Columbia, выступил с получасовой яркой речью в поддержку президента. Ее передали 114 станций по всей стране. В войну Америка не вступит. Секретных обязательств нет. Голосуйте за Рузвельта. Что же случилось? Ничего особенного. Рузвельт обещал Кеннеди, что если тот поддержит его на президентских выборах 1940 года, то он поддержит его сына Джо-младшего на выборах губернатора Массачусетса 1942 года[23]. И все. Просто политика.
Пока его брат Джо делал карьеру в Демократической партии (отец для начала планировал сделать его губернатором), Джон колесил по миру. В 1939 году в Англии он посещал спортивные матчи и балы. Во Франции не забыл о кухне и опере. В Германии катался по Берлину, пока штурмовики, заметив на машине британские номера, не забросали ее камнями.
Не забывает он и об анализе ситуации. В воздухе пахнет грозой. В Лондоне Джон говорит об этом с членами парламента и видит: Англия спит. Она не готова к бою и не думает готовиться.
В весеннем Париже, пользуясь своим статусом сына видного дипломата, а также протекцией посла Уильяма Буллитта, он беседует с министрами, политиками, генералами, дипломатами, журналистами и деловыми людьми. Тревога велика, но Франция наивно чувствует себя готовой отразить любую атаку на фортах линии Мажино и выполнить союзнические обязательства в отношении Польши.
Меж тем Польша марширует и танцует в плену шляхетских грез. Балтийские страны готовятся к съедению Москвой либо Берлином и вроде ждут второго. На Балканах вострят сабли и чистят пушки: болгары, румыны и венгры смотрят в рот Гитлеру; сербы и греки — Чемберлену.
Обо всем этом Джон шлет отцу доклады и аналитические записки. Он получает информацию из первых рук, посещая все эти страны плюс Турцию, Палестину и СССР.
В Москве секретарь посольства Чарльз Болен объяснил Джеку, что здесь его статус не слишком много значит и есть темы, которые лучше не обсуждать. Из Советского Союза он вывез не слишком приятные воспоминания. Это «грубая, нелепая, отсталая, забюрократизированная страна», — пишет он. Причем безразличная к комфорту туристов: «Я летел самолетом, окно в салоне оказалось разбито, но всем было плевать. Пришлось сидеть на полу. Мусорный ветер метался по широким улицам огромных угрюмых городов» — Ленинграда и Москвы. Возможно, эти впечатления отчасти сгладило путешествие в Крым, откуда Джек отплыл в Стамбул.
Следующая станция — Иерусалим. Британская Палестина. В Лондон из Святой земли поступает солидный аналитический доклад о положении на Ближнем Востоке. Загнанные внутрь, но тлеющие противоречия евреев, арабов и британцев видятся ему источником масштабных и длительных конфликтов. А сам регион — объектом стратегических интересов Германии, чьи геополитические амбиции требуют нефти, нефти и нефти, которой здесь навалом.
Как потом утверждал Кеннеди-старший, тексты сына были полезны. Впрочем, считал он, никакая дипломатия уже не удержит Европу и мир от неумолимого сползания к катастрофе.
Посол не верил, что изнеженные и расслабленные европейские демократии справятся с вызовом агрессивных и сплоченных диктатур. Он опрометчиво говорил об этом публично и стал одним из врагов британской прессы. Тем не менее Джо не сомневался: несмотря на преследования левых в Германии и антифашизм советской пропаганды, Москва и Берлин договорятся о разделе Европы. Был убежден: война на пороге и демократии ее проиграют.
Незадолго до начала проверки этой гипотезы на поле боя его сын Джек вернулся в Лондон. Вскоре Лондон и Париж объявили Берлину войну, выполняя обязательства перед атакованной Польшей. Лондон погрузился во тьму — в домах аристократов маскировка скрывала хрустальный пожар фужеров и люстр. Но в этих залах посла Кеннеди, как мы помним, уже не жаловали.
Через три дня после победы Рузвельта Джо, можно сказать, подпишет свою отставку: заявит в интервью Boston Globe, что с демократией в Британии покончено, с Гитлером ей не справиться, и вопрос только один: сколько продержится остров. Статья вызвала бурю. Читатели возмутились. Нет, они не хотели воевать. Но им не нравились слова Кеннеди. Как? Сукин сын Гитлер победит бриттов? Fuck him! Кстати, а свое ли место занимает мистер Кеннеди?
Последняя беседа Джо и Рузвельта была краткой. Через десять минут бледный как полотно президент велел жене отвезти Кеннеди на вокзал:
— Я не хочу видеть этого человека.
Но это, как мы помним, будет в 1940-м — после возвращения Джона домой.
В Бостоне он взял курс государственного управления и экономики, стал кандидатом на степень в области политических наук. Оставалось написать выпускную работу, на которую и ушла оставшаяся часть года. Он выбрал выигрышную тему «Умиротворение в Мюнхене». Да, «герой» этой трагической сделки британский премьер Невилл Чемберлен был крайне непопулярен, но читая Times и Economist, изучая стенограммы парламента, протоколы Форин-офиса и Госдепа, Джек все больше задавался вопросом: а что, если дело не в Чемберлене? Что, если к сдаче Чехословакии и новой войне привели не его ошибки, а серьезные глубинные процессы?
Работа Джека напоминала большинство крепких выпускных академических текстов. Никаких эмоций. Почему Лондон так запоздало реагировал на перевооружение, затеянное Берлином? Почему там предпочли полагаться не на мощь империи, а на Лигу Наций? Откуда взялось столь весомое влияние пацифистов? Кто поставил сиюминутные выгоды дельцов, торгующих с Германией, выше стратегических национальных интересов? Что мешало партиям и профсоюзам смотреть дальше своих крохоборских интересов? И наконец: почему с момента прихода к власти Муссолини и Гитлера Берлин и Рим вооружались быстро, а Лондон и Париж — крайне медленно?
Кеннеди отвечал на эти вопросы подробно и смело, используя графики, статистику и примеры. «Миротворцы» Чемберлен и Болдуин[24], на которых принято возлагать главную вину за капитуляцию в Мюнхене, виноваты куда меньше, чем перечисленные автором недуги демократий. Забота о прибылях и комфорте в ущерб государственной стратегии — вот что подорвало оборону Англии, Франции и их европейских союзников, которых они не смогли защитить.
Мюнхенский договор как был, так и остался всего лишь документом, а «объектом критики, — писал Кеннеди, — должны были стать… скорее, обусловившие его факторы. Скажем, такие, как британское общественное мнение и состояние вооруженных сил, делавшее «капитуляцию» неизбежной». Демократия, писал Джон, «вынуждена платить за все из своего бюджета и в своих возможностях ограничена законами капитализма: предложением и спросом».
22
Об этом спустя годы рассказал Линдон Джонсон — впоследствии вице-президент и президент США, а тогда амбициозный конгрессмен из Техаса, оказавшийся в Овальном кабинете во время этого разговора.
23
Об этой сделке сообщает Сеймур Херш — автор книги «Темная сторона Камелота» (The Dark Side of Camelot), ссылаясь на свидетельство жены близкого друга Рузвельта издателя журнала Time Генри Люса.
24
Артур Невилл Чемберлен (1869–1940) — британский политик и государственный деятель, лидер Консервативной партии. Премьер-министр Великобритании в 1937-40 гг. Сторонник «политики умиротворения» Гитлера. В 1938 г. подписал Мюнхенское соглашение, открывшее нацистам путь к аннексии Чехословакии. Вернувшись в Лондон и предъявив документ, сказал: «Я привез вам мир». А в следующем году началась Вторая мировая война. Больной Чемберлен покинул пост премьер-министра, уступив его Уинстону Черчиллю. И скончался. Стэнли Болдуин (1867–1947) — британский политик, консерватор, предшественник Чемберлена на посту премьер-министра, автор политики «умиротворения» Гитлера.