Страница 2 из 5
Валерия невольно усмехнулась.
— А вот это Николай Артемов, — указал Гульков в сторону рыжего. — Он у нас в противоположность Виктору, который любит различного рода «желтые» темы, очень серьезный человек. Я бы даже сказал, занудный, и довел это качество до такого совершенства, что его можно назвать блистательным занудой.
— Нет, это безобразие, Илья Валентинович! — прокартавил Артемов. — Я думаю, что в функции литературного редактора не входит давать какие-либо определения сотрудникам! Вмешайтесь и скажите свое веское слово!
Вместо него, однако, в разговор резко вступила Пономарева.
— Николай, у тебя еще материал не сдан — так что пиши и не обращай ни на кого внимания! А ты, Дмитрий, не окучивай Валерию, а лучше помоги Светлане заварить чай! Все, и чтобы в ближайший час никого не было ни видно, ни слышно!
— И это правильно! — поднял вверх палец Калягин.
Однако уже через несколько секунд в комнате снова зазвучал веселый голос. Он принадлежал женщине лет под тридцать с круглым лицом и короткой прической. Она не вошла, а влетела в кабинет и быстро затараторила:
— Илья, я купила мидии в томатном соусе. Мне кажется, это очень в духе нашей газеты. И еще столичную селедочку. Галка, я думаю, что с пивом она великолепно пойдет.
Вслед за ней в комнату вошел солидный мужчина неопределенного возраста. Он был невысокого роста, в его рыжеватых волосах проступала седина. На вид ему можно было дать и сорок, и пятьдесят, а при наличии определенной фантазии прибавить или убавить еще пяток лет.
— Ну что, господа! — улыбнулся он, блистая золотыми зубами. — Все готовы к пьянке?
— Да, — ответил за всех Калягин.
— В таком случае можем начинать хоть сейчас.
— Сейчас не получится, Александр Иванович, у нас еще не куплено вино и пиво. Выдайте деньги Николаю с Виктором, и они сходят.
Гульков наклонился к Валерии и тихо сказал:
— А это Александр Иванович Маточкин, пожалуй, самый главный человек в нашей редакции, исключая, конечно, господина Калягина.
Валерия удивленно подняла вверх брови.
— Он у нас финансовый директор, — пояснил Гульков. — А это очень многое значит.
Маточкин тем временем прошел к своему столу, стоявшему отдельно от других, в закутке, образованном двумя шкафами, и положил толстую кожаную папку на стол. Потом неторопливо сел, достал ключи и открыл железный сейф.
Артемов и Скалолазький выжидательно стояли рядом. Маточкин так же не торопясь полез в сейф и достал оттуда пять сотенных купюр.
— Я думаю, вам хватит, — сказал он.
Артемов взял деньги, засунул их в карман и направился вместе с коллегой к двери.
— Думается, что вы не правы, Илья Валентинович, — рассудительно заявил Маточкин, после того как прозвучал первый тост. — Наступления на демократию всегда были отличительной особенностью нашей страны. Но пять лет нашего существования доказывают, что наше издание достаточно жизнеспособно и потому держится на плаву.
— Только потому, что мы в последнее время не очень наезжаем на губернатора и работаем по гранту американцев, — парировал Калягин. — Кроме того, определенные люди в областном правительстве предупредили меня, чтобы мы были поосторожнее в своих публикациях.
— Да, осторожность не помешает, — согласился Маточкин и тут же добавил: — Но мы, в конце концов, единственная независимая газета в губернии, и именно поэтому нам и выделили средства наши, так сказать, заокеанские друзья…
Калягин не нашелся что ответить, тем более что подоспело время второго тоста.
Разливали грузинское вино «Алазанская долина», которое пришло на смену шампанскому.
— Каждому в его бокал! — провозгласила Пономарева. — Миша, проследи, чтобы мой бокал никто не трогал.
— Он тебе дорог как память? — с улыбкой спросил Гульков.
— Да, он несет в себе флюиды любимого мужчины, — безапелляционно заявила Галина.
— Любимый мужчина… — мечтательно произнесла Воронова. — Где он, в каких краях он бродит?
— Можно им буду я? — У нее за спиной с масленой улыбкой возник Скалолазький.
Воронова повернулась к нему и одарила его ласковым взглядом. Однако в нем проскользнула какая-то снисходительность.
— У тебя же есть любимая девушка, Виктор, неужели ты изменишь ей?
— Нет, — сразу же честно ответил Скалолазький.
— Вот так всегда, — вздохнула Воронова. — Только-только обнадежат и сразу же на попятную. Мужчины, коварство вам имя!
— Господа! — раздался хорошо поставленный голос финансового директора Маточкина. — Кончайте болтать о всяких пустяках, давайте выпьем за наших прекрасных дам. За вас, Галина Юрьевна, — он повернулся к Пономаревой, — за вас, Елена Васильевна, — обратился он к коротко стриженной женщине, — за вас, Светлана Витальевна, и за новую нашу сотрудницу, Валерию… извините, не знаю, как вас по отчеству…
— Да я вроде бы еще молодая, — покраснела Валерия.
— А это неважно, — тут же парировал Маточкин. — Это для порядка надо.
— Александр Иванович у нас даже школьниц-практиканток по имени-отчеству зовет, — пояснил неожиданно вынырнувший из-за плеча Валерии литредактор Гульков.
— Алексеевна, — ответила та, пожав плечами.
— В таком случае за Валерию Алексеевну, — провозгласил Маточкин.
— Гип-гип-ур-ря! — завершил тост программист Михаил, который единственный среди всего коллектива не употреблял алкоголь в принципе и поэтому вместо вина пил «Фанту».
Все подняли бокалы, выпили и стали закусывать.
Валерия постепенно начала различать, кто есть кто в редакции. Ее внимание в основном почему-то привлек рыжий паренек по имени Николай. Собственно, это получилось потому, что он ненавязчиво стал уделять внимание самой Валерии: подавал ей бутерброды, давал прикурить… Памятуя о характеристике, данной Николаю бесшабашным литературным редактором Дмитрием Евгеньевичем Гульковым, Валерия решила, что это мнение несправедливо.
«Да никакой он не зануда, просто хорошо воспитанный молодой человек, — подумала она. — Ну и что с того, что он рыжий?»
Второй корреспондент, Виктор Скалолазький, произвел на нее тоже весьма благоприятное впечатление. Он постоянно шутил, рассказывал анекдоты и смешные истории из жизни.
Светлана Воронова показалась Валерии демонстративно-рафинированной дамой. Она, безусловно, обладала высоким интеллектом и многое понимала с полуслова. Но Валерии показалось, что она посматривает на нее как-то свысока и даже неприязненно в отличие, скажем, от веселой и компанейской Елены Турусовой, которая была старой подругой Галки Пономаревой и в газете выполняла функции корректора. Кроме того, она занималась рекламой.
В течение всего вечера Елена громко смеялась, много курила и пила. Чувствовалось, что эта женщина любит веселые компании и разгульную жизнь.
Что же касается программиста Михаила Кроля, то он вел себя несколько замкнуто, стараясь все внимание уделять Галке Пономаревой. Валерия была в курсе, что Михаил — любовник ее подруги. Это был как бы его официальный статус, и он на людях всегда старался подчеркнуть свою близость к Галине.
— Ничего, господа! — прозвучал голос главного редактора Калягина. — Скоро для нашей газеты должны наступить благоприятные времена. Я думаю, что грант от американцев — это только первый этап, за которым последуют и другие. Кроме того, на носу очередные выборы, а вы сами понимаете, что в такое время возрастает значимость средств массовой информации.
— Вот за процветание их в целом и нашей газеты в частности и выпьем, — поддержал шефа Гульков и поднял бокал.
Постепенно народ все больше пьянел — кроме, естественно, Кроля с его «Фантой» — и начал делиться на группы. Одну составили Калягин, Турусова, Пономарева и Кроль, а в другой лидерство задавали Гульков и Воронова. Общим было то, что люди начали подшучивать над бедным молодым корреспондентом Артемовым.
А тот, захмелев, открыл уже вышедший номер газеты «Правое дело» и стал методично прочитывать материалы. И тут же нашел три опечатки, два неправильно, на его взгляд, построенных фразеологических оборота и даже ошибку в верстке.