Возрождение

— Признайтесь, доктор, вы с ними в заговоре? — Я скрестила на груди руки. Весь класс оторвался от лабораторки и уставился на нас во все глаза. — Похоже, вы только и думаете, как бы отравить нам жизнь. Или даже как нас уничтожить.

Он сложил тонкие губы в улыбку:

— О чем это ты, Макс? Не знаешь разве, что ходить по школе без письменного разрешения учителя во время уроков запрещено? Зачем вам неприятности? — И он протягивает нам три подписанных пропуска.

Так-так… Этого я не ожидала. Прищуриваюсь на него с подозрением, но он не дрогнул.

Забираю у него бумаги:

— Пошли, ребята.

Мы выходим из класса.

Но моя тревога не унимается. Наоборот — растет.

21

— Жизнь Макс в опасности.

Дилан прерывисто задышал. Так-так… Вот и попался, цыпленок.

— Но ты, Дилан, можешь ее спасти. Это совсем не трудно. Тебе только надо с нами сотрудничать.

Они благополучно слиняли с лабораторки, но Дилан вдруг вспомнил, что оставил в классе учебник. Пришлось ему возвращаться.

Ошибка.

Звонок с урока давно прозвенел, все уже разошлись, и в классе, кроме доктора Вильямса, никого. Теперь Дилан с ним один на один. С ним и с цыплячьими тушками. Ситуация, похоже, как сказала бы Макс, хоть в петлю лезь.

Дилан облокотился на стол и мрачно глянул на учителя:

— Что вы хотите?

Он вертит в руках забытый кем-то на парте скальпель, но в большей безопасности себя от этого не чувствует.

Вильямс улыбнулся, и вокруг рта и глаз у него побежали морщинки.

— Дилан, я тебе не враг. У меня для тебе жизненно важная информация от самого профессора Гюнтер-Хагена.

— Это невозможно. — Дилан напрягся при упоминании имени создавшего его, одержимого всеми бесами гениального ученого. Человека, приведшего Макс в его жизнь. — Профессор Гюнтер-Хаген мертв.

— Нет-нет, ошибаешься. Он жив и совершенно здоров. Я недавно видел его собственными глазами.

Дилан пристально посмотрел на Вильямса, но промолчал. Он помнил, с каким подозрением, недоверием и отвращением Макс смотрела на учителя. Он и сам ни единому его слову не верит.

— У профессора на тебя особые планы, — продолжает доктор Вильямс. — Я бы даже сказал, он уготовил тебе высокую миссию.

— Какую еще миссию?

— Я же сказал, особую миссию. Но от Макс ее исключительно важно хранить в тайне. Иначе Макс окажется в опасности.

Дилан попытался было ему возразить. Но доктор Вильямс его оборвал:

— Речь идет о Клыке.

Дилан поежился. С какой стати ему обсуждать свою личную жизнь с этим биологом? Он все больше и больше чувствует себя загнанным в угол. Сейчас на него со всех сторон обрушатся коробки с оборудованием, учебными фильмами, старыми учебниками и контрольными работами.

— Клык представляет собой куда большую опасность, чем ты думаешь. Никто из нас до сих пор не понимал, как он опасен. — Доктор Вильямс с довольной улыбкой пододвинулся к Дилану вплотную. — Тебе я могу раскрыть эту тайну. В тебе мы все уверены, тебе доверяем.

Дилану уже давно не нравится, куда зашел этот разговор. Очень и очень не нравится. Но слова «Макс» и «тайна» заставляют его подсознательно наклониться вперед.

— Оказалось, что у Клыка совершенно другая ДНК. Опасная. В том смысле, что криминальные элементы могут использовать ее в своих преступных целях. Ведь ты же, Дилан, не хочешь потворствовать их намерениям.

Дилан выпрямился и отступил на пару шагов:

— Не думайте только, что я поверю вам на слово и без всяких объяснений.

Весь следующий урок доктор Вильямс рассказывал ему об экспериментах, тестах и странных аномалиях в ДНК Клыка. За свою короткую жизнь Дилан наслышался, перевидал и даже на собственной шкуре испытал немало патологий и извращений, не говоря уже о том, что сам он — клон и мутант и что собственной слюной он себе любую рану залечит. Но сейчас от странной, абсолютно невообразимой информации о ДНК Клыка мозг его заработал со скоростью света. Все это может привести к самому важному открытию в истории человечества.

Но он далеко не уверен, что Вильямс ему не врет. Зато он точно знает, что снисходительный тон Вильямса его страшно настораживает.

— Видишь ли, Дилан, главное, чтобы источник опасности оказался в наших руках. Это единственная гарантия, что никто не воспользуется им в своих преступных целях. И здесь мы полагаемся на тебя. Ты должен доставить нам Клыка. Профессор говорит, ты сильнее его. — Вильямс дотронулся до бицепса на руке Дилана, и того передернуло от отвращения. — И не просто сильнее, совершеннее во всех отношениях. Ты создан для этой благородной цели. Ты призван ее исполнить — ты окажешь миру неоценимую услугу.

Глаза Дилана скользнули по подставке с наполовину препарированным цыпленком. Крылышки так и остались распластанными между стальными спицами. Кто-то так и не доделал предписанные заданием опыты.

Они и Клыка хотят снова превратить в такой вот подопытный образец. Дилан вспомнил рассказы Макс о ее детстве, о тестах в лаборатории, о клетках, в которых сидела стая, о белохалатниках, иглах и бесконечных уколах, вливаниях и мучительных процедурах. Он затряс головой. Как же нужно ненавидеть соперника, чтобы согласиться помочь им снова вернуть его в лабораторию. Что бы ни случилось между ними прежде, какую бы опасность ни представляла ДНК Клыка, такой ненависти у Дилана к нему нет.

— Нет, — говорит он и решительно направляется прочь из класса, где воздух, кажется, сгустился от лжи, шантажа и запаха формальдегида. — Ищите кого-нибудь другого для своих грязных целей. И скажите Г-Х, пусть подавится своими…

— Погоди-ка, погоди… перебил его доктор Вильямс. — Тут, Дилан, есть еще один маленький нюанс. — Вильямс перехватил его у самой двери. — Если ты не станешь с нами сотрудничать, мы вынуждены будем убить Макс.

22

Ангел открыла глаза. В ужасе хватая ртом воздух, вцепилась обеими руками в прутья решетки.

Все это ей только привиделось. Это только ночной кошмар.

Она растянулась вдоль пластиковой стенки собачьей конуры. Руки и ноги ослабели. Все тело болит. С тех пор как ее схватили белохалатники, ее до потери сознания гоняли на тренажерах, били и оперировали, она потеряла счет ударам электрошока и прижиганиям. Хуже этого кошмара еще ничего не было.

Но этого произойти не могло. Такого в жизни случиться не может.

Едва она закрывает глаза, кошмар возвращается и в мозгу пульсируют страшные образы: Макс с окровавленной шеей, мутным взором и мертвенно-бледным лицом падает с неба на землю. Но Макс умереть не может. Это абсурд. Так ведь?

Паника захлестнула Ангела. Ее сны, ее видения всегда сбываются. Она всего один раз ошиблась. Когда думала, что Клык умрет. Но этого не случилось… пока.

Она кусает губы. Лежа на спине, сквозь полуприкрытые веки смотрит в потолок клетки. Напрягает последние силы — надо во что бы то ни стало постараться установить связь. И вот сквозь пелену тумана медленно начинают обозначаться знакомые очертания.

Клык!

Ангел от радости чувствует себя на седьмом небе. Пока… Пока до нее не доходит, что Клыка рядом нет. Это всего-навсего очередной мираж. Клык стоит по колено в красной пыли. Небо над ним вымазано кровью и грязью. Да и сам он совсем на Клыка не похож. Он похож на злобного обезумевшего пса, готового броситься и растерзать первого встречного.

— Она мертва, — произносит Клык, и у Ангела останавливается сердце. Она дрожит крупной дрожью. И все равно не верит, что это правда.

Лицо Клыка перекошено. Ему не сдержать отчаяния. Он делает шаг к двум девчонкам из его команды. Ангел видела их в Париже. Это Звезда и Кейт.

— Вы виновны в смерти Майи.

Это не Макс — это Майя! Макс-2. Ангел с облегчением переводит дух. Макс жива! Но тут же ее переполняет чувство вины. Майя погибла.

— Мы же не знали, — рыдает Кейт, размазывая по щекам маскару. Ангел помнит, Кейт была настоящей силачкой. Но сейчас на это совсем не похоже. — Ари не собирался… — Она захлебнулась слезами и не смогла закончить. Клык стиснул челюсти.