Страница 29 из 114
— Ну что ж, мне все ясно, — сказал Хоанг. — Давай адреса, пароли.
— Садитесь, Уоррел. — Грузный мужчина в больших роговых очках небрежно махнул рукой и вновь положил ее на подлокотник кожаного кресла.
Полковник Эдвард Уоррел, вытянувшийся по стойке «смирно» и приготовившийся было доложить о своем приходе по всей форме, расслабился.
— Благодарю вас, сэр, — отчеканил он и опустился в кресло по другую сторону большого квадратного стола.
— Курите, — хозяин кабинета щелкнул пухлыми пальцами по пачке «Кента». Пачка скользнула по гладкой поверхности стола, и Уоррел подхватил ее на лету.
— Благодарю вас, сэр, — повторил он тоном робота и достал из кармана зажигалку.
«Жирная, сытая свинья! — раздраженно подумал он, наблюдая, как толстые губы шефа медленно перекатывают из угла в угол рта сигарету. Ты-то будешь каждое утро садиться в свое кресло выспавшийся и чистенький. А меня опять пошлешь куда-нибудь к черту на рога?»
— Есть работа, Уоррел, — без обиняков начал генерал. — Я понимаю, вы имеете право на отпуск, но... Америка нуждается в вас.
«Черт бы тебя побрал! — выругался в душе Уоррел. — Америка всегда нуждается во мне в самое не подходящее для этого время».
— Вам предстоит командировка в Южный Вьетнам. Ее продолжительность будет зависеть от вас. Вы человек опытный, хорошо знаете страну...
Южный Вьетнам Уоррел знал действительно хорошо. Впервые он попал туда в 1954 году, сразу же после подписания Женевских соглашений. В то время американские специальные службы активно устанавливали контроль над деятельностью администрации Нго Динь Дьема, ставшего президентом с помощью США. Этой работой руководил крупный специалист по противоповстанческой борьбе полковник Лэнсдейл.
Двадцатипятилетний лейтенант Эдвард Уоррел почитал за счастье работать под началом такой известной и незаурядной личности. Он боготворил своего шефа, всегда подтянутого, безукоризненно одетого, подчеркнуто вежливого. А больше всего Уоррел восхищался взглядами Лэнсдейла, его умением схватить самую суть сложных и запутанных проблем, которых в Южном Вьетнаме было так много. Уоррел хорошо запомнил один из уроков психологии, который дал ему однажды шеф и которым он стал руководствоваться во всей последующей работе. Многие подробности того разговора давно забылись, но отдельные высказывания Лэнсдейла цепкая память Уоррела хранила до сих пор.
«Времена примитивной колонизации прошли, — сказал тогда и потом еще неоднократно повторял Лэнсдейл. — Если даже на каждом клочке Южного Вьетнама будет находиться американский солдат, мы не добьемся своих целей здесь. Но мы добьемся своих целей, если сможем завоевать сердца и умы этих людей, сможем войти в «запретный город» вьетнамского характера. А попав в его лабиринты, нужно освещать себе путь знанием местного языка, нравов и обычаев страны, литературы и истории ее народа. Только так можно стать хозяином «запретного города».
Уоррел пришел в восторг от столь выразительного сравнения вьетнамской души с «запретным городом». Он последовал совету шефа, любившего повторять вьетнамскую поговорку: «Хочешь попасть в Цитадель — прикинься юродивым», и стал штудировать вьетнамский язык, читать все книги о Вьетнаме, которые попадались под руку.
Прошло около двух лет, прежде чем Уоррел научился разбираться во всех тонкостях восточного уклада жизни. Постепенно он привык к различиям во вкусах, обычаях и представлениях между жителями Азии и людьми своей расы. Он перестал удивляться тому, что цвет траура здесь — белый, что обед не начинается с супа, а заканчивается им, что торцы, а не середина стола, считаются почетным местом, что азиаты улыбаются даже тогда, когда находятся в состоянии сильнейшей ярости. Одновременно Уоррел стал замечать, что умение держать себя в соответствии с местными обычаями облегчает ему контакты с нужными людьми, открывает перед ним двери домов, в которые порой нелегко попасть чужестранцу.
В то время как его коллеги интенсивно изучали интерьеры злачных мест Сайгона, Уоррел заводил знакомства среди врачей, литераторов, научных работников, пополняя свои знания о Вьетнаме и вьетнамцах. Он активно осваивал «запретный город» вьетнамской души и с удовлетворением отмечал, что это ему удается.
Углубленное и серьезное исследование местной действительности не помешало, впрочем, двадцатипятилетнему лейтенанту оставить хорошенькой танцовщице из «Паласа» Франсуазе Бинь память о себе в лице прелестного создания — девчушки с черными, чуть раскосыми глазами и пушистыми светлыми локонами.
Именно о дочери полковник почему-то и подумал в первый момент, когда Митчелл заговорил о Сайгоне. Он видел ее последний раз уже школьницей, когда приезжал на несколько месяцев в Южный Вьетнам восемь лет спустя после своей первой командировки. Но сейчас Лан исполнилось восемнадцать. И Уоррел не без удивления отметил, что чувство тоски, охватившее его в преддверии скорой разлуки с женой и маленькой дочкой Джуди, несколько отступило перед желанием увидеть взрослую уже дочь и вспомнить молодость, встретившись со своей бывшей любовницей — Франсуазой Бинь. К тому же Уоррел сможет увидеть своего любимца Виена, которого опекал в Штатах во время его учебы...
— Ваше задание, полковник, связано с программой «Феникс», — ворвался в воспоминания Уоррела голос Митчелла. — Если мне не изменяет память, вы участвовали в ее разработке?
— Так точно, сэр, — отозвался Уоррел.
Программе «Феникс» Уоррел посвятил целых три года. Эта программа, а точнее, многолетняя операция была задумана как составная часть более обширной программы по «умиротворению» южновьетнамского населения. Последняя заключалась в том, чтобы лишить Вьетконг опоры среди жителей на территории, находящейся под контролем властей. Она подразумевала создание «стратегических деревень» — поселений, обнесенных колючей проволокой и сторожевыми вышками. Каждый житель таких деревень находился под неусыпным контролем многочисленных осведомителей. А цель операции «Феникс» состояла в том, чтобы ликвидировать политическую и административную инфраструктуру коммунистов, или, другими словами, выявлять и физически уничтожать подпольщиков и кадровых работников Вьетконга.
Осуществлением программы «Феникс» занимались силы безопасности, при которых создавались специальные отделы. Ведало этими отделами управление «Феникс» при министерстве внутренних дел.
В первые годы программа выполнялась довольно успешно. Сказывалось присутствие опытных и грамотных американских специалистов по ведению противоповстанческой борьбы, прошедших школу Лэнсдейла. Под их непосредственным руководством была создана широкая сеть тайных агентов и осведомителей. Многих из них удалось весьма прочно внедрить в подполье. Но в последнее время эффективность программы значительно снизилась, и соответствующие отделы ЦРУ начали искать причины этого явления.
— Так что вам снова придется посетить знакомые края и освежить в памяти то, чем вы в свое время занимались, — продолжил Митчелл. — Введу вас немного в курс дела. В последнее время наша симпатичная птичка «Феникс» стала вяло летать. Причем настолько вяло, что руководство выразило серьезное беспокойство по поводу ее здоровья. Три месяца назад мы направили в Сайгон подполковника Уайта — выяснить, что мешает выполнению программы. Оказалось, что главная помеха — утечка информации. В управлении действует хорошо замаскировавшийся коммунистический агент, которого мы условно назвали Рексом.
— Есть конкретные данные? — поинтересовался Уоррел.
— Да. Сведения получены подполковником Уайтом от нашего осведомителя в подполье. Ваша задача — выявить и ликвидировать Рекса.
— Но если подполковник Уайт начал это дело... — позволил себе возразить Уоррел. — Я знаю Уайта давно. Он опытный офицер. Я, разумеется, готов, но, сэр... Мое вмешательство он воспримет как недоверие к нему...
— Не трудитесь давать характеристику Уайту, полковник, — перебил Уоррела Митчелл. — Я знал и ценил его не меньше вашего.