Страница 37 из 61
Текущие реставрационные проекты Мами были расставлены на мольбертах по всей комнате. Картины старых мастеров, потемневших от времени: стадо коров, пасущихся на лугу, стояла напротив яркого полотна постимпрессионизма — девушки, танцующие в зале канкан, задирающие нижние юбки. А на соседнем полотне, казалось, что шокированная, увиденным, испанка, одетая во всё черное, стыдливо прикрывает веером свои губы.
— Давайте взглянем на неё, — сказала Мами, забираю у меня свёрток и кладя его на большой стол, стоявший по среди комнаты.
Она осторожно развернула картину и снова подняла её, чтобы хорошенько рассмотреть. Это был портрет в натуральную величину (до талии) молодого человека, одетого в наполеоновскую солдатскую униформу и высокую черную шляпу с перьями. Очевидно, что натурщиком был сам Жан-Батист.
— О да, конечно же, семейное сходство очевидно, — сказала Мами в восхищении, переводя взгляд от картины на своего клиента и обратно.
Подавшись вперед, он дотронулся до разреза в картине, на уровне лба молодого человека.
— Вот здесь порез, — сказал он.
— Ну, раз, разрез ровный, это будет легко исправить. Нужно просто поставить заплатку с обратной стороны полотна, а здесь даже можно ничего и не трогать. Как вы говорите, получился порез?
— Я не говорил, но это был нож.
— Ой! — вскрикнула Мами от удивления.
— Здесь не о чем волноваться. Внуки, знаете ли, разбушевались. С этого-то момента я перестану им во всём потакать, — сказал он, спокойно глядя на меня, пока говорил.
— Хорошо, не могли бы Вы подождать меня здесь, я оставила свою книгу с квитанциями в квартире. Кейт, не могла бы ты сделать чашечку кофе господину Гримоду? — она кивнула в сторону кофейника, который стоял в углу стола и вышла за дверь, оставив её открытой.
Я и пожилой ревенет стояли неподвижно, пока не услышали звук старинного лифта, шатающегося от движения. А потом он шагнул ко мне.
— Что Вы здесь делаете?
— Нам нужно поговорить, — сказал он, его властный голос действовал мне на нервы. — Жюль сказал мне, что ты видела Чарльза. Пожалуйста, скажи мне, где.
Я решила, чем скорее я скажу Жан-Батисту, то, что он хочет услышать, тем скорее он уйдет.
— Он стоял около клуба, в который я ходила неподалеку от Оберкампф. Это было в пятницу, около полуночи.
— Кто был с ним? — несмотря на то, что казалось будто лицо у него застыло, я видела, что уголки его губ дернулись, что все явно было не так хорошо.
— Было похоже, что он пришел туда один. Но зачем?
Он глянул в направлении двери, прикидывая, наверное, сколько времени он может говорить со мной.
— Я пришел сюда по двум причинам. — Он говорил тихо и быстро. — Первая, чтобы спросить про Чарльза. Он исчез несколько дней назад, после того он с неприязнью взглянул на свой портрет, — как продемонстрировал свои навыки по метанию ножей. А вторая причина, я должен был нанести, не привлекая внимание, визит твоей семье. Мне нужно было посмотреть, как ты живешь.
Мой гнев вернулся в туже секунду.
— Вы что шпионите за мной? Что значит «как я живу»? Есть ли деньги у моих дедушки с бабушкой? — я в отвращение помотала головой.
— Да они у них есть, но не столько сколько их у Вас. Всё равно я не понимаю, какое это имеет значение.
Я пошла от него по направлению к двери.
— Остановись! — приказал он и я замерла. — Деньги для меня не имеют значения. А вот личность. Твои бабушка с дедушкой достойные люди и надежные.
— Что, достойны того, чтобы починить Вашу картину?
— Нет. Вполне достойны, чтобы заслужить моё доверие. Если понадобиться когда-нибудь раскрыть себя.
Когда смысл его слов стал до меня доходить, моя спина напряглась. Он, оказывается, следил за моей семьей, чтобы выяснить достаточно ли я хороша для Винсента. Его должно быть еще не уведомили, что все определенно и бесповоротно закончено.
— Такой необходимости не возникнет. Не беспокойтесь, господин Гримод, я больше не намерена тревожить вашу устроенную драгоценную жизнь.
Тут я в ужасе почувствовала, как по моей щеке скатилась слеза, и я, сердясь на себя за это, её стерла.
Резкие черты его лица смягчились. Дотронувшись слегка своими пальцами до моей руки, он сказал:
— Но милое дитя, ты должна вернуться. Ты нужна Винсенту. Он безутешен.
Я посмотрела вниз и покачала головой. Жан-Батист взял меня за подбородок своими идеально наманикюренными пальцами и поднял его, наши глаза встретились.
— Он готов пойти на любые жертвы, лишь бы быть с тобой. Ты не должна ничего ни нам, ни ему, но я очень прошу тебя, выслушай его.
И моя решимость начала таять на глазах.
— Я подумаю над этим, — наконец, прошептала я.
Он удовлетворенно кивнул.
— Благодарю.
Его голос дрогнул, когда он произносил эти слова, должно быть такое можно редко от него услышать. Он быстро пошел к дери и начал спускаться по лестнице, когда я услышала шум поднимающегося лифта. Из него вышла Мами вошла, глядя в свой блокнот, а потом подняла глаза на меня и прошла через дверной проем. Оглядывая, в замешательстве пустую студию, она спросила:
— Ну и куда он делся?
Глава 27
Шел дождь. Очень сильный. Я наблюдала за дождевыми каплями, которые били в моё окно и рикошетом отлетали в ручей, образовавшимся на моём балконе.
Я думала о Винсенте, с тех пор как поговорила с Жан-Батистом несколько часов назад, сравнивая услышанное с тем, что мне сказал в кафе Жюль. Винсент пытался разрешить ситуацию. Найти решение. Может я должна дать ему возможность всё объяснить, а может я только подвергну своё сердце еще большей боли?
Что лучше, думала я, сидеть в безопасности и страдать в одиночестве, или рискнуть и начать уже жить? Несмотря на то, что меня раздирали противоречивые мысли, я была уверена, что не хочу, чтобы моя жизнь была похоже на то, что творилось последние три недели: серые будни, в которых не было ни света, ни тепла.
Я подошла к окну и посмотрела на потемневшее небо, в надежде, а может ответ на мой вопрос напечатан обыкновенными буквами на дождевых облаках. Мой взгляд скользнул ниже, к парку, и я увидела фигуру человека, прислонившегося к воротам парка. Он стоял под проливным дождем, без зонта, глядя на моё окно.
Я вышла на балкон. И тут же попала в порыв холодного ветра, под проливной дождь, но я смогла разглядеть лицо человека, стоявшего тремя этажами ниже. Это был Винсент. Наши глаза встретились.
Я на мгновение заколебалась. А должна ли я? — спросила я себя, прежде чем поняла, что уже всё решила. Нырнув обратно в комнату, я схватила полотенце со стула и пока вытирала им лицо и волосы, искала свои резиновые сапоги. Достав их из под кровати, я выскочила в коридор, натыкаясь на Мами, которая вышла из кухни.
— Катя, куда ты? — спросила она.
— Мне нужно выйти. Я позвоню, если задержусь, — сказала я накидывая куртку и хватая зонтик.
— Хорошо, родная. Только будь осторожна. Снаружи потоп.
— Мами, я знаю, — сказала я, хватая её и крепко обнимая, прежде чем скрыться за дверью.
— Что на тебя нашло? — услышала я, прежде, чем дверь захлопнулась и я бросилась вниз по лестнице.
Оказавшись снаружи, я завернула за угол здания по направлению к парку, а потом резко остановилась. Он был там. Стоял под проливным дождем и смотрел на меня с таким выражением лица, которое заставило меня замереть. На его лице читалось неимоверное облегчение. Как, если бы он посреди пустыни наткнулся на водоем с кристально чистой водой. Я узнала его, потому что чувствовала то же самой. Я выронила зонтик и бросилась к нему. Его сильные руки подхватили меня и оторвали от земли, отчаянно обнимая.
— О, Кейт, — выдохнул он, прижавший своей головой к моей.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я.
— Пытаюсь быть ближе к тебе насколько это возможно, — сказал он, целуя мои щеки, по которым стекали дождевые капли.
— Как долго… начала было спрашивать я.
— Это вошло немного в привычку. Я просто смотрю, пока ты не гасишь свет. Я никогда бы не подумал, что ты увидишь меня, — ответил он, опуская меня. — Но давай уведем тебя из-под дождя. Ты вернешься со мной? В мой дом, где мы сможем поговорить?