Страница 27 из 31
Он схватил ее за волосы, и Сью взвыла от боли, а потом извернулась как кошка и вцепилась Джулиану в руку зубами. Он грязно выругался, отшвырнул ее от себя, да так сильно, что она упала, а сам прыгнул сверху. Он удивительно быстро и легко распластал ее на ковре и несколько раз ударил по лицу. Оглушенная Сью едва могла пошевелиться, а Джулиан рвал на ней золотое платье, смеялся и бесстыдно лапал ее беспомощное тело.
Потом он на секунду приподнялся и расстегнул брюки до конца… Сью поняла, что сейчас и случится с ней самое страшное. В этот момент, словно накануне смерти, перед ней пронеслась вся ее жизнь в приюте. Уличные потасовки в Вест-Энде. Заговорщицкий шепот Милли Смит в спальне ночью…
— Сью, а я знаю, чего надо делать, если большой дядька вздумает пристать на улице!
— Чего?
— Не скажу, стыдно.
— А ты шепотом.
— Поклянись, что не расскажешь!
— Чтоб мне лопнуть!
— Надо бить по этим… ну, которые у них есть, а у нас нет. По яйцам, вот!!!
Спасибо, Милли! Ты выросла и работаешь корреспондентом в газете, у тебя уже двое детей и очень славный муж, но Сью Йорк будет вечно молить за тебя Бога именно благодаря этому смешному и неприличному совету.
Сью собрала остатки сил и со всего размаху согнула свое тощее и острое колено.
Дикий вопль потряс каюту. Джулиан слетел с нее и покатился по ковру, из оттопырившегося кармана выпал ключ, и Сью подхватила его, потом еле попала в скважину, вылетела в коридор и кинулась бежать.
Она не знала, куда бежит. Просто неслась сломя голову. Дело не в Джулиане, он ни за что не осмелится гнаться за ней.
Просто было невыносимо мерзко, жгуче стыдно, отвратительно и больно, и сердце рвалось на тысячу кусков, каждый из которых кровоточил. Вот тебе и прощальный бал. Вот тебе и месть. Вот тебе сразу все.
Она скорчилась на корме, на третьей палубе, захлебываясь от беззвучного и отчаянного плача, а когда кто-то тронул ее за плечо, с визгом стала уползать под скамью. Она больше не была Сью, она превратилась в маленького затравленного зверька…
А потом с неба обрушилась буря с молнией и схватила Сью, и затрясла Сью, и прижала Сью к чему-то твердому, и заревела совершенно нечеловеческим голосом:
— Сью!!! Что с тобой сделали, девочка? Тебе больно? Он тебя… он тебе… он ранил тебя, скажи? СЬЮ!!!
Сью с облегчением поняла, что на сегодня все ужасы закончились, потому что любые ужасы бледнеют перед хулиганом Беннетом, а это именно он орет и трясет ее, как грушу, и прижалась к его груди с огромным облегчением, обняла за шею руками и заплакала уже в голос, сквозь слезы рассказывая все, что она натворила, и через слово повторяя, что она дура, хроническая и законченная дура, и ее надо выкинуть за борт немедленно, только не отпускай меня, Майкл, пожалуйста, не отпускай меня никогда, я не боюсь, только когда ты рядом, а когда тебя нет — меня тоже нет, я становлюсь не я… Ты только держи меня, не отпускай и не смей больше никуда уходить!
Она говорила и даже не замечала, что он несет ее на руках Куда-то наверх, а потом вниз и вбок, а потом вокруг сразу образовалась толпа народа, и Вивиан, ревущая в голос, стала хватать Майкла за руки, гладить Сью по спине, а сэр Эгберт держался за сердце и тоже кричал, капитан Арчер говорил что-то о наручниках и аресте до самого Лондона, но Сью ничего особенно не понимала, только прижималась к Майклу. Он внес ее в каюту и посадил на кровать, а когда отцепил ее руки и увидел, в каком она виде, то крикнул коротко и страшно:
— Вивиан!!!
А потом встал и пошел к двери, и, хотя народу в каюте и коридоре набилось полным-полно, все расступились перед ним. Сью рванулась из рук Вивиан с криком: «Майкл! Ты куда?!». Беннет повернулся и спокойно сказал ей, только ей, как будто они были здесь одни.
— Я скоро вернусь и больше никогда не уйду. Поняла, птица? Не сомневайся.
А Сью в этом и не сомневалась. Она вообще в нем не сомневалась.
Уже потом Сью узнала, что Джулиана Фо-улса Майкл Беннет нашел в лазарете, где упомянутый Фоулс жаловался судовому врачу на ушиб левого яичка. При виде входящего Майкла врач аккуратно закрыл журнал записи больных, убрал его в металлический сейф и вышел из лазарета, осторожно прикрыв за собой дверь. Зашел он примерно через четверть часа, когда взъерошенный Майкл кивнул ему на прощание, удаляясь по коридору. Врач добросовестно осмотрел то, что осталось от белокурого красавца-секретаря, поцокал языком, наложил несколько швов, вправил кое-какие кости и позвонил капитану, чтобы присылали охрану. После этого остатки мистера Фоул-са были препровождены в корабельный изолятор. Ввиду серьезности травм наручники на него решили не надевать.
Майкл вернулся в каюту и скомандовал:
— Ви, на выход с вещами.
— Прекрати свои шуточки, Майкл!
— А я не шучу. Выметайся. Спасибо тебе и все такое, но теперь выметайся.
Сью слабо пискнула из-под одеяла:
— Майкл, у меня ничего не болит, и мы с Ви умылись, а платье… его жалко, но что делать…
— Заглохни, артистка. А тебе, Вивиан Милтон, я скажу вот что. На твоем месте я бы на цырлах поскакал к своему дружку сэру Эгберту…
Из-за двери раздалось виноватое покашливание.
— …старому олуху, заперся бы и носу не высовывал до самого Ярмута. Я не бью тебя, потому что ты женщина, но вообще за все эти ваши цирковые номера вам всем троим стоило бы хорошенько навешать. Одна уже получила, так что не зли меня, Ви, и выметайся.
Сью с восхищением смотрела на грохочущего Майкла и покаянно примолкшую Вивиан, а потом сообразила, что ругают ту, в общем-то, из-за нее, и решила вмешаться.
— Майкл, пожалуйста, она не виновата, и сэр Эгберт тоже, просто так само получилось, я же тебе рассказывала…
— Заглохни, я кому сказал! Сэр Эгберт, можете зайти, вас продует в коридоре. Буквально на минуточку. Я просто все выскажу вам, и вы оба уйдете.
Ваша шутка была безобидна и действительно смешна. Проучить сноба — грех невелик и приятен. Но вы раздразнили Джулиана. Он слизняк и придурок, но он мужчина. Подлый, грязный, но мужчина. Вы переборщили, мои дорогие. Заигрались с живыми игрушками, и те вышли из-под контроля. Сэр Эгберт, а если бы он убил Сью? Вы были настолько уверены в безобидности своего секретаря, настолько самоуверенны, что подвергли жизнь девочки опасности. Молчи, девушка с фингалом!
— Ой, правда, синяк…
— А ты, Ви? Вечное благоразумие, богатый жизненный опыт, ум, такт — и такая непростигельная глупость! Короче, тебе я уже все сказал. Видеть вас обоих больше не могу. Идите отсюда.
И Майкл Беннет царственным жестом указал поникшим леди и лорду на дверь.
Они вышли, но на пороге Вивиан обернулась.
— Сью, девочка, прости меня и… если что-то понадобится, я не буду спать. И лорд Монтегю тоже…
— Я вообще больше спать не буду. Никогда. И секретарей брать не буду. Только грымз из агентства, которых подберет мне Элизабет… Прости, девочка моя, старого дурака…
Сью только молча помахала им, опасаясь гнева Майкла. Она-то на них не сердилась. Она вообще себя почему-то прекрасно чувствовала. Сердце пело, синяк не болел, и было хорошо, тепло и не страшно, потому что грозный хулиган Беннет уже запер дверь и подтащил кресло к самой ее постели, чтобы охранять до самого Ярмута, то есть целую неделю.
— Я свет оставлю? Или погашу?
— Погаси. Или оставь. Я тогда буду смотреть на тебя.
— Нет уж, ты будешь спать. А я, так и быть, буду смотреть.
— Тогда гаси. Я некрасивая с синяком.
— Тут не дождешься красоты-то. Тошнишь, падаешь, болеешь, вся в зеленке, потом с синяком. И чего я влюбился в такую страшную…
— ЧТО-О? Ты чего сейчас сказал?
— О, она еще и глуховата! Что надо, то и сказал. Спи.
— Тогда и ты спи.
— Я не могу спать сидя.
— Майкл…
— Что?
— Иди сюда.
— Чего?
— ИДИ СЮДА.
Он помолчал. Посидел немного в темноте. Потом встал, ощущая странную неловкость. Очень осторожно забрался на широкую постель и улегся поверх одеяла рядом со Сью. Внезапно она повернулась и крепко обняла его за шею. Майкл оцепенел. Кровь кипела у него в жилах, но руки и ноги замерзли от страха и неуверенности. Он не смеет даже думать об этом, не смеет, ведь она только что чудом избежала изнасилования, она ему верит, она его обнимает просто как брата, как друга, а вовсе не…