Страница 33 из 100
— Я‑то работать хорошо, босс. Вставал до света, работал черт — те как!
Энди больше не мог сдерживаться. Он вскочил на ноги и, злобно тараща глаза, заорал:
— Вон отсюда, черная дрянь, пока я в тебя пулю не всадил!
Собачонка только этого и ждала. Она залилась оглуши* тельным лаем и заметалась перед хозяином.
— Как сказал?! — воскликнул Кайек, опуская на землю правую ногу.
Вымазанной в тесте рукой Энди нашарил кайло.
— Я тебе покажу «как сказал», сукин ты сын! — орал он. — Я тебе покажу «как сказал»!
И Энди швырнул в Кайека кайло.
— Э — э, спасайся! — взвизгнул Кайек и помчался назад к Ниниул, а собачонка гналась за ним и хватала его за пят. ки. Ниниул отогнала палкой собаку, и, подобрав свои пожитки, они понеслись назад по тропинке.
Они остановились возле пеньков молодых деревьев.
— Марэжиди найэжил! — проворчал Кайек и сплюнул через плечо, чтобы выказать свое презрение. Потом он показал губами налево, и они двинулись в этом направлении, осторожно обходя стороной лагерь. Им все мерещились Энди и его злющая собачонка.
Отойдя шагов на пятьдесят от лагеря, на берегу реки они наткнулись на вырванный с корнями эвкалипт. Видно, этой ночью его повалил ураган. Кайек остановился, чтобы поискать съедобных личинок в его корнях, и увидел золото, поблескивающее в глыбе кварца. Кайек знал, как выглядит золото, но, подобно всем туземцам, он и представления не имел о том, что это очень дорогой металл. Он отдал свои копья Ниниул, вытащил глыбу кварца и выковырял из нее золото. Это был самородок унции на две. Кайек отчистил его от породы, поплевал на него, потер о бок, взвесил на ладони, потом повернулся к Ниниул и сказал с усмешкой:
— Каджин — га — табак!
Они пошли назад, прямо к лагерю. Собачонка просто взбесилась, почуяв их приближение. Энди теперь пек на очаге лепешку. Он вскочил, озираясь по сторонам. Когда показался Кайек, Энди длинно выругался, схватил кайло и бросился на Кайека.
— Не нада, не нада! — закричал Кайек и протянул на ладони самородок.
Энди занес кайло, чтобы швырнуть его в Кайека и… увидел золото. А собачонка уже налетела на Кайека.
— Золото! Золото! — завопил Кайек и, швырнув самородок под ноги Энди, стал отбиваться от собачонки.
Энди схватил самородок, потом посмотрел на Кайека, сражавшегося с собачонкой, и кинулся отгонять ее.
— Где, где ты нашел? — прохрипел Энди.
Кайек показал губами назад:
— Недалеко, там.
— Где? Покажи мне, — задыхался Энди. — Покажи! — он не говорил, а визжал. — Скорее, где? Покажи мне!
Кайек знал признаки этой лихорадки. Он повернулся и быстро побежал к поваленному эвкалипту.
Энди просто вцепился в корни дерева. Через мгновение он извлек самородок в унцию весом, потом другой, величиной с гусиное яйцо. И тут Энди повернулся к Кайеку. Лицо у него судорожно подергивалось.
— Беги в лагерь, — закричал он. — Возьми там лопату. И топор. Скорее! Скорее!
Кайек шагнул в сторону лагеря, потом обернулся и сказал:
— Я очень хочет табак, босс.
— Табак там, в лагере.
— Трубку не имею, босс.
— Трубка тоже там, — заорал Энди. — Возьми ее. Возьми все, что тебе надо. Только скорее!
Кайек побежал к лагерю. Ниниул положила на землю все пожитки и побежала за ним следом. Лопату и топор понесла она. Кайек остался в лагере, чтобы накрошить табаку и набить трубку Энди; подойдя к очагу, чтобы зажечь трубку, он нашел там кварту холодного чая и выпил ее залпом. После этого Кайек не спеша направился к эвкалипту, с наслаждением попыхивая трубкой.
Теперь уже возле Энди на камне лежало унций десять золота, а он, словно помешанный, рубил и рубил корни эвкалипта. Когда наконец он остановился передохнуть и повернулся к Кайеку, глаза у него были совсем безумные. Он опустил топор, шагнул к Кайеку и положил на его узкое черное плечо огромную волосатую руку.
— Спасибо, брат, спасибо! — любовно прохрипел Энди прямо в лицо Кайеку. — Вот это‑то я и искал всю мою проклятую жизнь. И нашел только благодаря тебе. Да, благодаря тебе, а я тебя чуть не выгнал. — Он так тряхнул Кайека за плечо, что тот закачался. — Я про это не забуду, — продолжал Энди; он чуть не плакал. — Клянусь тебе, не забуду! Я позабочусь о тебе, брат, ты не беспокойся. Я буду платить тебе столько, сколько черные никогда не получали. Я буду платить тебе больше, чем платят белым. Ох, мать честная, как я тебя люблю! Я куплю тебе все, что ты захочешь. Благослови тебя бог! — И Энди снова набросился на корни эвкалипта, Кайек постоял немного, глядя, как он роется в корнях. Потом сказал:
— Э — э, босс, моя жена — мы двое очень хотим еда.
Энди перестал копать.
— Там полно еды, в лагере, — быстро заговорил он. — Бери что хочешь. Забирай хоть все! А когда пойдешь обратно, захвати еще одну лопату и лоток. Там на золе лепешка. Ешь ее! Ешь, что тебе только захочется, брат. Все, что у меня есть, — это твое!
Кайек зашагал к лагерю, сделав знак Ниниул. Она опять собрала вещи и пошла за ним.
Там они уселись у костра и принялись уплетать мясо и горячую лепешку с патокой, прихлебывая густой чай. Слышно было, как невдалеке работает счастливый Энди. Потом Кайек и Ниниул по очереди курили трубку. Энди два раза звал их, чтобы показать новые сокровища, которые он выкопал. В первый раз Кайек пошел посмотреть. Во второй раз пошла Ниниул, потому что Кайек — поэт, пристально глядя в огонь, что‑то тихо напевал и не слышал зова Энди. Вдруг Кайек вскочил, шлепнул себя по ляжке и, пританцовывая, запел:
Он повернулся к Ниниул, и у нее загорелись глаза и дрогнули губы. Мгновение Кайек смотрел на нее. Потом начал хлопать в ладоши и притоптывать. Затем вдруг остановился, перевел дыхание и опять поглядел на Ниниул.
— Яккараи! — радостно закричала Ниниул и подпрыгнула. Из редеющего тумана послышался голос Энди:
— Эй, сюда, брат. Скорей сюда! Иди погляди, что тут для нас припрятали ангелы небесные. О боже! — из груди Энди вырвалось рыдание.
Кайек посмотрел в его сторону. Потом повернулся к Ниниул и подал ей знак. Она быстро собрала все их имущество. Кайек подошел к ней, взвалил на плечи ношу и быстро зашагал впереди своей подруги, вдоль берега реки, держа путь в Пейпербакс — на празднество.
ГЭВИН КЭЙСИ
ГОВОРЯЩИЙ ЗАБОЙ (Перевод М. Михелевич)
Все недоразумения между Биллом Лоутоном и Джимом Спэрроу пошли с тех пор, как Билл узнал слабое место своего напарника. Год проработали они бок о бок дробильщиками на руднике, прежде чем Билл сделал открытие, так круто изменившее их отношения. Но, как говорится, чему быть, того не миновать… Началось это в тот памятный вечер, когда сменный десятник снял их с семисотого горизонта и поставил в большой забой на горизонте в тысячу двести футов.
Билл хорошо знал шахту. Ему уже случалось работать на этом горизонте, так что его такая перестановка не смущала. Зная выработки вдоль и поперек, он шел впереди, даже не вглядываясь в освещаемое лампой пространство. Проходя мимо ската, он крикнул напарнику, чтобы тот поостерегся. А когда в четверти мили от ствола послышалось обычное на этом горизонте рокотанье, Билл и ухом не повел. При переходе из туннеля в огромную темную камеру он, не оборачиваясь, заметил:
— Местечко вполне приличное, Джим. Воздуху тут вдоволь, а я, знаешь, люблю, когда воздуху много.
Тут он оглянулся: Джима как не бывало.
В первую минуту Билл испугался, но затем шорох скатывающейся гальки и мелькнувший вблизи огонек успокоили его.