Страница 8 из 105
Это довольно громоздкое устройство было раз в десять больше распространенного в Солнечной системе передатчика типа «Земля-ЗВ», но иначе на Юпитере и быть не могло. И сейчас это было даже на пользу, поскольку произвело на чужаков впечатление необычайной мощи. Но сработает ли прибор?
Теор с важным видом включил тумблер на контрольной панели; пальцы его слегка дрожали.
— Я предупреждаю тебя, вождь, что жители неба не любят, когда их вызывают по таким пустякам, как визит каких-то чужеземцев, — продолжал нагнетать страсти Теор. — Я попрошу их показать живые картинки, но они могут разгневаться на меня за это. Стой тихо, пока я буду взывать к великим богам! — Он нажал кнопку вызова на своем переговорном диске. — Марк, — торжественно пропел он на общем языке, которому его научил землянин, — настал момент, когда ты должен вмешаться. Они здесь и изрядно напуганы. Ты готов?
Экран на кубе передатчика оставался темным.
— Марк, ты слышишь меня?
Пол дрожал от нетерпеливого перестука десятков ног. С вьющегося по потолку кустарника посыпались лепестки цветов.
— Марк, они ждут. Это я, Теор! Есть там кто-нибудь? Поторопитесь ответить, я очень прошу! Марк, или кто-нибудь из землян… Марк!..
Внезапно Чалхиз басисто замурлыкал — юпитериане так смеялись. Потом он демонстративно повернулся и вышел из зала. За ним бодро последовали его воины, обмениваясь ядовитыми репликами.
А Теор продолжал с отчаянием взывать к темному экрану:
— Марк! Почему ты не отвечаешь? Что случилось?..
Глава 4
А случилось вот что.
— Ты сошел с ума, — растерянно сказал Фрэзер.
— Нет, нет… — Пат Махони сидел на скамье и тяжело дышал. Рыжая прядь волос, влажная от пота, прилипла к его лбу. — Я видел… Это было в южном зале-В, около, главного входа… Я видел, как они ворвались… отряд разъяренных людей с бластерами в руках… Среди них шли Клем, Том, Мануэль и еще двое или трое наших… все с поднятыми руками… Они заметили меня, когда проходили мимо. «Беги! — крикнул Мануэль. — Они на стороне прежнего правительства!» Один из чужаков ударил его по голове… а офицер прицелился в меня и крикнул: «Стой! Именем закона — стой!» Я стоял недалеко от угла, за которым был коридор. Потихоньку пятясь, я сказал: «Чьего закона?» — «Правительства Соединенных Штатов!» — «У нас нет с ним проблем!»… И тогда офицер сказал: «Я имею в виду законное правительство, а не бунтарей». Он увидел, что я пытаюсь улизнуть, и заорал: «Стой — или я стреляю!» Но я мигом шмыгнул в коридор. Пуля тут же ударила в стену за моей спиной, но я уже бежал…
Фрэзер тяжело опустился в кресло. «Это невозможно, — тоскливо подумал он. — Этого просто не должно быть! Такие вещи случаются только в кино, но уж никак не в тихой, размеренной жизни колонистов».
Он вспомнил, что нечто подобное случилось в Калькутте, когда он проходил военную службу. Его полк был послан для подавления антиамериканского восстания. Когда на толпу направили огнеметы и люди стали вспыхивать как спички, его затошнило…
Или взять случай с профессором Хавторном. Он, Марк, тогда учился в колледже и был полон розово-голубых юношеских идеалов. Хавторн казался ему воплощением мудрости и доброты. Он был слишком стар, чтобы всерьез интересовать тайную полицию, и потому продолжал преподавать свою версию истории. Вместо того чтобы восхвалять мудрость президента Гарварда, он приводил в своих лекциях цитаты из Джефферсона, Гамильтона и Линкольна. Более того, он призывал студентов следовать их идеалам в жизни, а этого власть имущие вытерпеть уже не смогли. Как-то вечером на старика напали юные хулиганы — конечно, совершенно случайно, а на следующий день во дворе колледжа торжественно были сожжены его книги. Вскоре Хавторн умер от многочисленных ран, и ни одна газета не решилась опубликовать некролог.
Новый «истинно демократический» режим порой действовал и более гуманно. Однажды сотрудники ФБР арестовали молодого Ольсена прямо в его лаборатории, обвинив в распространении подрывных памфлетов. Через несколько недель Ольсен вернулся с разбухшими венами и затравленным взглядом. Карьера его закончилась, хотя и было доказано, что его арестовали по ошибке.
Однако этот случай был исключением из правил. Люди исчезали почти ежедневно, и о них никто ничего не слышал. Да и вспоминать о них мало кто решался, люди предпочитали в разговорах восхвалять мудрость и дальновидность президента и твердость его администрации. После таких бесед хотелось прополоскать рот…
Фрэзер встряхнулся, стараясь отогнать неприятные воспоминания. Нужно действовать, и, к счастью, он не чувствовал себя сейчас усталым. Что сказала ему Лори? «Потихоньку готовьтесь уйти из города…» Слишком поздно. Хотя… Но что произошло там, на Земле? Если бы восстание было подавлено, то вряд ли экипаж «Веги» вел бы себя подобным образом. Они взяли Клема, Тома и Мануэля… зачем? Да потому, что все трое были инженерами-связистами и могли сообщить на Землю о случившемся. Так-так… Солдаты с «Веги» могут прийти сюда каждую минуту. Надо действовать!
Марк вскочил с кресла и вышел в коридор. Вокруг было пусто и тихо.
— Выходи, Пат, — сказал он, обернувшись. — Если мы поторопимся, то можем захватить краулер и убежать из города. А пока я пойду соберу своих.
Пат молча кивнул и последовал за ним. Они вошли в грузовой лифт и поехали на первый этаж. Сердце Фрэзера бешено билось, на лице выступил пот. Если бы он рисковал только собой…
Внизу было полно народу. Просторное фойе гудело десятками голосов. Испуганные лица, заплаканные женщины.
— Эй, Марк! — позвал его один из мужчин. — Что произошло? Кое-кто говорит…
Фрэзер пожал плечами и стал осторожно, но решительно пробираться сквозь толпу к своей квартире.
Дверь оказалась закрытой.
— Господи, — с мольбой прошептал он, — если моих здесь нет… Тогда ты, Пат, уйдешь один…
Но, к счастью, дверь тут же распахнулась. Пятнадцатилетний Колин медленно опустил кресло, которое выразительно было поднято у него над головой.
— Отец! — с облегчением воскликнул он. — А я-то думал…
— Мать и Энн здесь? — не дав ему договорить, спросил Фрэзер и торопливо вошел в квартиру. Махони следовал за ним, словно тень. Захлопнув дверь, Марк крикнул: — Немедленно все одевайтесь! Ева, где ты?
Жена сразу же явилась из гостиной. Она была миниатюрной брюнеткой с нежными чертами лица и большими серыми глазами. Из-за ее спины выглядывала Энн с заплаканным лицом. Девочка родилась на Ганимеде десять земных лет назад и впервые в жизни столкнулась с такими серьезными неприятностями.
Всхлипнув, Ева обняла мужа.
— Как хорошо, что ты пришел, Марк… Я не знала, что делать. Хотела позвонить в космопорт, но телефон отключен…
Марк ласково погладил ее по руке — она была холодна, словно лед.
— Надо немедленно уходить из города, — тихо сказал он.
— Но… нас же могут убить! — вздрогнула Энн.
Фрэзер шлепнул ее по щеке. Он был зол, но все же сумел сдержаться и ровным голосом приказал:
— Одевайтесь, я кому говорю!
Жена и дети растерянно посмотрели друг на друга и покорно пошли к шкафам с одеждой. Фрэзер осмотрел свой запасной скафандр и указал на него Махони:
— Возьми его, Пат. Он великоват для тебя, но что поделать…
Ева стала нервно выдвигать ящики, не зная, что выбрать.
— Сейчас не время модничать, — недовольно заметил Фрэзер. — Возьми только то, что уместится в карманах скафандра. Да положи ты это платье!
Махони отвернулся, пока «Ева торопливо переодевалась. Фрэзер пристально смотрел на жену, ощущая — нет, не желание, сейчас не было на это времени, но память о желании, о прожитых вместе годах. Она отказалась от большего, чем он, прилетев на Ганимед: политика мало что значила для нее, и на Земле она могла сделать отличную карьеру. «Хорошая девочка», — ласково подумал он.
Фрэзер надел скафандр, предварительно тщательно осмотрев кислородные баллоны, емкость с водой, пояс с концентратами, энергобатареи и ранец с инструментами. Шлем он пока оставил открытым и не стал надевать рукавицы. Дело для него было привычным, поэтому он оделся раньше, чем остальные. Затем минуту или две он грустно оглядывал свою квартиру, отлично понимая, что может больше не вернуться сюда.