Страница 15 из 93
Они принялись обсуждать организационные детали. Коринф молчал, ибо думал совсем о другом — его тревожило состояние Шейлы. Этой ночью ее опять мучили кошмары.
Глава 7
Колдун Вато, сидевший перед своей хижиной, рисовал на земле непонятные фигуры, что-то бормоча себе под нос. Мванци, попытавшись отвлечься от лязга оружия и грохота боевых барабанов, прислушался:
— …закон подобия, выраженный в форме «а» и «не-а»… Тем самым эта форма магии подпадает под закон всеобщей каузальности, однако открытым остается вопрос о ее отношении к закону влияний…
Мванци изумленно вытаращил глаза, но решил не трогать старика — пусть себе болтает. У Мванци на плече висело ружье, и поэтому все остальное его мало трогало. Если что-то и поможет им исполнить заветную мечту, это будут ружья, но никак не заговоры.
Черный человек должен быть свободен! Пусть белые угнетатели убираются за море! Он слышал эти слова с детства, они впитались в его плоть и кровь, они стали смыслом его жизни. Но только теперь у них появилась возможность сбросить с себя это ненавистное ярмо…
В отличие от своих собратьев, Мванци ничуть не опасался того, что поселилось в его душе. Он моментально обуздал силы сознания, подчинив их своей железной воле так же, как он подчинил себе соплеменников. Весть, посланная им, моментально облетела все окрестные земли — от джунглей Конго до степей юга, — и в сердцах измученных, разуверившихся людей вновь шевельнулась надежда. Настало время действовать. Пока белый человек не пришел в себя, они — сотня некогда конфликтовавших племен, собранных воедино его гением, — могли в два счета справиться с ним и завоевать вожделенную свободу! План действий Слон Мванци держал в тайне от всех.
Под грохот барабанов, продолжавших свой нескончаемый разговор, он двинулся к опушке тропического леса, уверенно раздвигая руками густые заросли тростника. Какая-то тень метнулась вниз и замерла, ожидая его. Умные коричневые глаза смотрели на него с невыразимой тоской.
— Собрал ли ты лесных братьев? — спросил Мванци.
— Они скоро придут, — ответила обезьяна.
Мванци в голову пришла совершенно замечательная идея. Все прочее — организация, план выступления, стратегия — рядом с ней казалось ничем. Она состояла в следующем: если душа человека стала такой большой, значит, большими стали и души животных. Его догадка скоро подтвердилась. Слоны совершили ряд дьявольски хитроумных нападений на соседние фермы. Тогда же Мванци стал работать для создания языка, который был бы понятен животным, поймав для проведения опытов шимпанзе. Мванци всегда считал, что обезьяны мало в чем уступают людям. Сегодня за их содействие он готов был дать им очень и очень многое, памятуя о том, что они тоже были африканцами.
— Лесной брат, скажи своим людям, что они должны быть готовы.
— Не все они хотят этого, о, полевой брат! Сначала их надо немножко побить, а на это понадобится время!
— Времени у нас в обрез. Используйте барабаны, как я учил вас. Пошлите этот приказ — пусть они начинают сбор.
— Все будет так, как вы прикажете! Когда наступит полнолуние, дети леса будут уже здесь. Они будут вооружены ножами, трубками для отравленных стрел и ассегаями.[7]
— Лесной брат, ты обрадовал меня. Ступай же к своим барабанщикам!
Обезьяна проворно вскарабкалась на дерево и в следующее мгновение исчезла в его густой кроне. На спине у нее висело ружье.
Коринф, зевая, отодвинул бумаги в сторону и встал из-за стола. Он не сказал ни единого слова, но ассистентам его, склонившимся над приборами, все было ясно и так.
(Идет оно все к черту. У меня уже голова раскалывается. Отправлюсь-ка я домой.)
Иохансон еле заметно двинул рукой, подразумевая следующее:
(А я, пожалуй, еще здесь побуду, шеф. С этим устройством пока все идет как надо.)
Грюневальд кивнул в знак согласия.
Коринф автоматически потянулся за сигаретой, но карман его был пуст. В эти дни табака нельзя было сыскать днем с огнем. Коринф все еще надеялся на то, что мир вновь станет управляемым, но день ото дня его надежда слабела. Что сейчас творилось за пределами города? Несколько радиостанций — профессиональных и любительских — образовывали тоненькую сеть, связывающую воедино Западную Европу, обе Америки и побережье Тихого океана. Прочие земли и страны погрузились в непроницаемую мглу, хотя время от времени оттуда и поступали сообщения о беспорядках, разгуле насилия и прочих подобных вещах.
Вчера Мандельбаум посоветовал ему постоянно быть начеку. Миссионеры Третьего Ваала, несмотря на все предпринятые властями меры предосторожности, сумели проникнуть в город и уже успели обратить в свою веру массу горожан. Новая религия представляла собой чисто оргиастический культ, основанный на лютой ненависти к логике, науке и вообще к любым проявлениям разумного начала. Ненависть эта распространялась и на их носителей.
Коринф шел по темному коридору. Электричество приходилось экономить — продолжало работать всего несколько электростанций, управлявшихся и охранявшихся добровольцами. Лифт теперь работал только днем — все семь этажей Коринфу пришлось пройти пешком. Его вдруг охватила непонятная тоска, но тут он заметил, что в кабинете Хельги горит свет. Он на миг задумался, но уже в следующее мгновение постучал в дверь.
— Войдите.
Он вошел в ее кабинет. Хельга сидела за заваленным бумагами столом и что-то писала. Использовавшиеся ею для этого значки были совершенно непонятны ему, вероятнее всего, они были ее собственным изобретением. Она выглядела такой же привлекательной, как и всегда, но взгляд ее был необычно усталым.
— Привет, Пит, — сказала она. Улыбка ее, несмотря на усталость, была теплой. — Как ты?
Коринф произнес пару слов, сопроводив их двумя или тремя жестами. Все прочее Хельга, прекрасно знавшая его, воссоздала сама.
(— О, лучше не бывает. Но ты-то что здесь делаешь? Я полагал, что вы с Феликсом решаете проблемы создания новой власти.)
(— Так оно и есть, — подтвердила она. — Но ты знаешь, мне здесь работается лучше, чем дома. Кстати, ты не знаешь, кто занял мое прежнее место?)
(— Билли Сондерс. Ему всего десять лет, но он очень сообразительный. Конечно, лучше было бы прибегнуть к услугам какого-нибудь взрослого слабоумного, на этой работе и физических нагрузок достаточно.)
(— Вряд ли. Работы сейчас немного. В отличие от прочего мира, вам, ребята, удалось найти общий язык!)
— Боюсь, что ходить в такую даль теперь небезопасно. — Коринф смущенно переступил с ноги на ногу. — Давай я провожу тебя домой?
— В этом нет необходимости. — Она сказала это таким тоном, что Коринф вдруг понял — она любит его…
«Обострились все наши чувства. Мне никогда не приходило в голову, что эмоциональная жизнь человека может быть связана с его мозгом. Мы стали куда чувствительнее любого животного».
— Садись, — предложила Хельга, откинувшись на спинку кресла. — Отдохни немного.
Он усмехнулся и опустился в кресло.
— Жаль, пива нет, — сказал Коринф. (Помнишь, как было прежде?)
— Какими мы тогда были наивными… Жаль этого времени — такого уже не будет никогда. Молодому поколению нас не понять, они никак не могут взять в толк, почему мы так любим вспоминать о прошлом.
Волосы Хельги отсвечивали золотом. Установилось молчание.
— Как продвигается твоя работа? — спросила она, чувствуя, что молчание становится невыносимым.
— Достаточно успешно. Я связался по коротковолновой станции с Рэйедером, который, как ты знаешь, живет в Англии. Несмотря на все доставшиеся на их долю испытания, они все же уцелели. Ряд их биохимиков работал с ферментами и получил любопытные результаты. Они надеются, что к концу года они смогут полностью обеспечить себя питанием, — ими возводится завод по производству синтетической пищи. Информация, которую сообщил мне Рэйедер, прекрасно укладывается в концепцию поля-ингибитора. Кстати, я засадил Иохансона и Грюневальда за разработку аппарата, который будет генерировать такое же поле, но, естественно, в куда меньших масштабах. Если нам это удастся, мы тем самым докажем состоятельность нашей теории. Тогда Нэт получит возможность детально изучить влияние поля на биологические структуры. Что касается меня самого, то я собираюсь заняться дальнейшей проработкой квантово-релятивистской общей механики Рэйедера совместно с принципом всеобщей взаимосвязи.
7
Ассегай (ассагай) — у многих африканских народностей длинное метательное копье с железным наконечником.