Страница 80 из 135
Охрана и пленники поехали в одном автомобиле, Микли, Плик, Иерн и Роника — в другом.
— Позвольте, я сяду за руль, — настоятельно проговорила женщина. — Иазу Крист! Больше года, кажется, не прикасалась к баранке.
Говорила она на англише, но Иерн понял. Время от времени по дороге Роника учила его разговорной речи, да и у Ганны он видал книги на этом языке. В письменном виде язык достаточно напоминал англей, которым он владел, так что сумел быстро научиться читать и даже писал достаточно хорошо. Другое дело разговор; пока он мог понимать только Ронику, поскольку привык к ее интонациям, и то отчасти. Однако ему стало ясно — как заметил Микли однажды вечером у костра — что оба языка преобразовывались друг в друга по достаточно строгим правилам. И усвоив их, нетрудно было овладеть языком — дело практики и накопленного словаря.
Диалекты инглисса, доминировавшие в различных областях Океании, представляли нечто отличное. Что касается маурайского, хотя его грамматическая структура была в основном хинджа-юропанской[87], вряд ли даже половина слов восходила к англею или франсею, да и те по ходу развития языка претерпели бесчисленные мутации.
Роника включила двигатель. Машина ракетой рванулась с места… Хотя ровная дорога была покрыта гравием, Иерн решил, что ста пятидесяти километров в час, пожалуй, многовато для наземного транспорта… в особенности коща машина с ревом, по широкой дуге объезжала конные фургоны с негодующими возницами и телеги, неторопливо влекомые быками.
Должно быть, второй шофер разделял его мнение, поскольку его машина вскоре исчезла позади за облаком пыли.
Во всем прочем их окружали мирные сцены. Солнце гоняло облачные тени над вечнозелеными лесами и расчищенными полями. Вдали вздымался в небо могучий снеговой пик горы Ренье[88], свистел за окном рассекаемый воздух. Через приоткрытое окно внутрь сочились запахи: прохлады, сена, дыма, влаги… осенние ароматы, вытеснявшие летние.
Иерн испытывал странное чувство.
— Ваши фермы, — наконец сказал он, — совсем не такие, как у нас дома, но при этом они прямо как ферма моего отца Маэля, где я родился.
Просто не могу понять, в чем дело.
— Свободные владения, — ответила Роника, имея в виду какое-то из его предшествующих воспоминаний. — Большая часть их не сменяла хозяев целые поколения. Наемники и арендаторы, поколение за поколением обитают поблизости. Все они здешние уроженцы, как и землевладельцы.
— Образ жизни не идеальный и не настолько надежный. И никогда не был таким, — бросил Микли с заднего сиденья. — Подобно большей части наших учреждений, Иерн, этот вид сельского хозяйства возник по необходимости при обороне от монгов. Теперь картина меняется; все больше и больше фермеров продают свои владения деловым людям… потому что их сыновья и дочери переехали в города. Три или четыре года назад Великий Совет принял резолюцию, скорбящую об упадке йоменства — станового хребта Союза — и взывающую к исцелению. Хе-эх! Правительство Северо-западного Союза обладают единственным достоинством: его рудиментарность только делает очевидной никчемность любых правительств, всю их бестолковость, которую они пытаются укрыть под тяжелой рукой.
— Ах, не знаю, — возразила Роника. — По-моему, мы создали чертовски неплохую систему, пока нам не напортили маураи. У нас снова все будет отлично, клянусь Господом.
Она подняла голову, и Иерн вспомнил этот боевой клич — Орион взойдет.
Вдвоем, то подтверждая, то оспаривая друг друга, Роника и Микли набросали Иерну контуры неписаной конституции Северозападного Союза.
Членство в Ложах осуществлялось добровольно и на любой срок. В теперешние дни значительная часть населения к Ложам не принадлежала, но даже их члены свою повседневную деятельность осуществляли вполне самостоятельно. Тем не менее Ложи оставались фундаментальной основой общества — или обществ — занимавших эту огромную и разнообразную территорию.
Действительно, власть в Союзе была в основе своей местной, выборной и в высшей степени представительной, учитывая публичные сходки, на которых голоса слышались громче. Она следила в основном за полицией и судами. Прочие службы — дороги, школы, библиотеки, госпитали, пожарная охрана, уничтожение отбросов и так далее… нередко даже полиция — действовали либо на основе свободного предпринимательства, либо же оплачивались Ложами (по пути в Сиэттл машина дважды останавливалась у турникета, и Микли платил); конкуренция удерживала рост цен, поскольку закон никому не предоставлял исключительных прав.
Над муниципальными властями стояли территориальные; пятьдесят два региона, весьма различавшиеся по размеру и характеру, органично вырастали из культурной и этнической традиций. Характер местных правительств менялся от парламентарных до аристократических, они собирались периодически, чтобы решить вопросы регионального значения (в этом отношении территории напоминали штаты Домена или племена Федерации), и обыкновенно обладали столь умеренной исполнительной властью, что им приходилось считаться с желанием — или нежеланием — сообществ выполнять в месте своего обитания меры, предложенные правительством.
Слабый аналог Федерального парламента. Великий Совет Союза, собирался ежегодно, во время летнего солнцестояния, и, если ситуация не требовала чрезвычайных мер, надолго встречи его не затягивались.
Сходки осуществлялись на острове, лежащем в проливах, с которого легко было попасть в близлежащие города; но дорога все же была нелегкой, и законодатели не особенно стремились затягивать заседания.
Законодательный орган состоял из двух палат. Палата Делегатов была крупнее, в нее входили представители территорий, каждая из которых могла иметь от одного до трех делегатов в зависимости от своего вклада в национальную казну, а размер его она назначала сама, как и способ выбора своих представителей. В Палату Лож входило по одному представителю от каждой, в том числе представители инжунских, эскимосских и алеутских племен, добившихся равного с Ложами статуса.
(Некоторые, полностью контролируя свою территорию, не видели в этом нужды.) Председательствовал над всеми Шеф, избранный делегатами по совету и согласию Лож.
Делегаты принимали законы; Ложи имели право вето. Принятые законы не распространялись на территории, чье законодательство входило в противоречие с новым законом. Однако неразумное и эгоистичное несогласие вызывало укоры, даже всеобщий бойкот. Великий Совет занимался в основном интересующими всех вопросами; общественным здравоохранением, защитой окружающей среды, кооперацией между территориями — в очень ограниченной степени. Он даже впрямую не выпускал денег: это делали сами территории. Курс союзного доллара определял степень их участия в общих фондах (валютная система была повсюду достаточно гибкой, обычно основываясь на серебряном или медном эквиваленте или недвижимости — так было лучше; в ходу были и бумажные деньги, однако закон не устанавливал — кто должен их выпускать).
Совет поддерживал существование церковных и исследовательских предприятий в той, во многих отношениях сонной, рыбачьей деревеньке, где обычно происходили собрания. Для связи пользовались радиофонами, распечатками или же информацию отправляли с нарочным.
Служба Шефа располагалась в Виттохрии. Она ведала оборонными вопросами и иностранными делами. Во всем, что касается обороны, она полагалась на территориальную добровольческую милицию, хотя существовало определенное количество профессионалов. Шеф назначал и смещал дипломатов, а казна кормила небольшую организацию профессиональных экспертов и их подчиненных. Любое международное соглашение — насколько бы ни было оно тривиальным — требовало одобрения обеих палат; поначалу это не было обременительно, поскольку в дни своей славы — после упадка монгов и перед приходом маураев — у Северо-западного Союза не было особых причин считаться с нуждами иноземцев.
87
Индоевропейской.
88
Вулкан Рейнир в Каскадньш горах неподалеку от Такомы.