Страница 148 из 162
Как видно, установление должности princeps отнюдь не привело к упразднению других политических институтов. С точки зрения права, император и его аппарат казались лишь добавлением к старому республиканскому аппарату. Но в действительности положение сената и императора было далеко не равноправным: вся реальная власть сосредоточилась в руках princeps, который с течением времени всё больше и больше оттеснил сенат, и это не вызвало отторжения со стороны римского общества[975].
Это было обусловлено многими причинами, в том числе тем, что император занял ту часть верхушки политического айсберга, которая по мере расширения Римского государства вдруг сама собой появилась на свет, как результат изменившегося римского общества, вобравшего в себя весь окружающий мир. Единоличная власть, востребованная историей, с теми её функциями, которые она органично и объективно приняла на себя, не могла быть перепоручена никому другому. Логичный римский ум не мог примерить эти полномочия на сенат — это был высший законодательный орган, и император был обязан вносить в сенат проекты законов, чтобы они получили силу правового акта. Должность диктатора, функции которого опытно определились за века существования Римского государства, также не подходила.
Термину «император» в Риме по естественным причинам усвоили именно то содержание, которое могло быть произведено римской правовой культурой: «Я — господин рабов, император воинов, для прочих — избранный быть первым!», — говорили о себе первые императоры. Главное заключается в том, что по той политической философии, которая умозрительно сформировалась в Риме и создала соответствующую ей устойчивую практику, он не обладал никакой собственной властью, и все свои полномочия получал извне.
Как римский гражданин, император обязан был подчиняться законам своего отечества, и право диспензации (освобождения от действия того или иного закона) ему всякий раз даровал сенат. Правовые полномочия его власти также определял сенат, как законодательный орган, и комиции (народ, армия). В своей деятельности император опирался на волю римского народа, ещё с республиканских времён считавшегося источником власти в данном государстве.
Правда, такое положение дел шло в слишком явное противоречие с фактическим статусом императора, и уже при Августе на практике было признано, что император legibus solutus («свободен от закона»). Сам император приобрёл право решать вопросы о войне и мире, а также издавать leges datae по вопросам устройства колоний, дарований отдельным лицам прав римского гражданина, а также толковать законы. Отсюда со временем образовалась законодательная власть императора и право высшего уголовного и гражданского суда[976]. При императоре Домициане (81–96) право диспензации было перенесено на самого государя: правоведами был сделан логичный вывод, что всякий исходящий от императора акт частноправового или административного характера сам по себе включает диспензацию[977].
Конечно, отдельные черты императорского сана были автоматически унаследованы от первых Римских царей дореспубликанской эпохи. Так, согласно историко-правовым исследованиям, власть царей не являлась наследственной, и, главным образом, цари избирались. Избрание состояло из четырёх актов: Interregnum, creation Regis, Inauguratio, auctoritas partum lex или curiata de Imperw. После смерти очередного царя 10 сенаторов облекались властью по управлению Римским государством, им же поручалось подыскать нового царя. Этот период времени и назывался Interregnum. Выбор кандидата в цари на куриатском собрании получил наименование creation Regis. Ауспиции, гадание жрецов на внутренностях жертвенных животных, совершаемое в присутствии народа, именовалось Inauguratio. Аuctoritas partum lex являл собой церемонию утверждения сенатом власти нового царя[978].
Кстати сказать, пресловутое отсутствие в последующее время единого порядка наследования трона — ещё одна визитная карточка византийского монархизма, обусловлено тем, что с момента появления императорской власти считалось, будто каждый princes производит свои полномочия от акта избрания[979]. Принципат заканчивается со смертью императора или в связи с низложением его сенатом. Внешними отличиями царя от других римских граждан являлись пурпурная тога, скипетр с орлом, золотая диадема, кресло из слоновой кости и 12 ликторов, неизменно сопровождавших его[980].
С другой стороны, поскольку полагали, будто император выполняет особые поручения всего римского народа, его полномочия не имели никаких заранее установленных границ[981]. Постепенно, но довольно быстро, император получает право контроля над сенатскими провинциями, становится неприкосновенным лицом, может налагать Veto на все распоряжения магистратов, но сам не подлежит Veto сената. Даже внешне он отличается от обычных граждан — одеждой и свитой из 12, а потом 24 ликторов[982].
Довольно быстро меняется характер отношений императора с армией. Уже во времена ранней Римской империи армия начала приносить присягу не государству, а лично императору, почитая и уважая его как истинного бога. И хотя присяга вовсе не гарантировала от неповиновения, но постепенно в армии всё более и более укрепляется традиция верности императору, появляется множество примеров непоколебимой преданности солдат своему царю. Как справедливо отмечают, «верность императору была в сознании солдат неотделима от высшей доблести, достоинства войска, его благочестия». Иногда происходят даже акты коллективного самоубийства легионеров на могиле умершего императора. Как видим, совершенно естественным путём фигура императора всё более принимала сакральный характер[983].
Постепенно полномочия императора всё более расширяются, а сената и муниципалитетов — уменьшаются. При императоре Александре Севере (222–235) лица, правившие от его имени, заменили сенаторских легатов всадниками (presides) прокураторского ранга, ослабив позиции сената. Именно с этого времени у правителей провинций остаётся только гражданское управление. Правители пограничных провинций именуются отныне praeses provinciae, а самостоятельные начальники пограничных войск — dux limitis.
С III в. императоры вообще перестают считаться с сенатом, и Галлиен (253–268) вообще устранил сенаторов от военных должностей. Аврелиан (270–275) отнял у сената право чеканить собственную монету. После этого сенат сохранил лишь номинальные позиции в управлении Римской империей[984]. Со временем за императором стали признавать в качестве обязательных следующие полномочия: 1) он является верховным главнокомандующим; 2) он имеет проконсульскую власть и получает контроль над провинциями; 3) император является potestas tribunicia, вследствие чего царь сделался неприкосновенной и священной особой; 4) он получил право председательства в сенате; 5) соединил в себе должность pontifex maximus и цензора — об этом мы скажем ниже[985].
Здесь не было никакой теоретической заданности — требования жизни, политическая практика, конкретные исторические фигуры и события сами собой создали образ единоличного государя. Некоторые сильные императоры довлели над всей системой политической власти, другие оказались способными реализовать только часть высших полномочий; одни правители договаривались с сенатом, как стороны по сделке, иные заставляли признать свою власть в желаемом для себя объёме. Так, постепенно, формировался институт царской власти, в тех формах и с тем содержанием, которые мы обнаруживаем в более поздние времена. Но имелись и некоторые, сугубо национальные, изъяны в том понимании императорской власти, как она сложилась в Риме.
975
Хвостов В.М. История римского права. М., 1908. С. 169, 170.
976
Хвостов В.М. История римского права. М., С. 171, 172.
977
Вальденберг В.Е. История византийской политической литературы в связи с историей философских течений и законодательства. СПб., 2008. С. 130.
978
Боголепов Н.П. Учебник истории римского права. М., 2004. С. 15, 16.
979
Вальденберг В.Е. Государственное устройство Византии до конца VII века. С. 21, 22.
980
Боголепов Н.П. Учебник истории римского права. С. 18.
981
Вальденберг В.Е. Государственное устройство Византии до конца VII века. С. 27, 28.
982
Хвостов В.М. История римского права. С. 172, 173.
983
Махлаюк А., Негин А. Римские легионы в бою. М., 2009. С. 80, 82, 83.
984
Князький И.О. Император Диоклетиан и закат античного мира. С. 29, 30.
985
Боголепов Н.П. Учебник истории римского права. С. 452.