Страница 109 из 162
Хотя примат Римской церкви и не был сформулирован изначально, но уже в конце II в. высшие церковные полномочия становятся личным правом Римского епископа; образуется мнение, что его власть выше и более содержательна, чем власть любого другого епископа. Когда возникло монтанистское движение, малоазиатские монтанисты отправились в Рим, чтобы папа принял их в общение; с аналогичной просьбой признать их православными прибывают в Рим галльские христиане. Очевидно, они ждали от Рима решающего слова, способного растворить любые сомнения в других церковных общинах. А в споре о Святой Пасхе Римский папа Виктор I (189–199) требовал, чтобы уважение было продемонстрировано не только Римской кафедре, но и лично папе. Он обратился с посланиями к епископам почти всех общин, и получилось, что вроде бы они являются ответственными перед понтификом за состояние дел в своих общинах[721].
Без сомнения, апостольское происхождение кафедры столичной кафедры играло свою роль, и не случайно св. Ириней Лионский (около 130–202) по этой причине выражает своё величайшее уважение Римской церкви. «Я приведу предание, которое имеет от апостолов величайшая, древнейшая и всем известная Церковь, основанная и устроенная в Риме двумя славнейшими апостолами — Петром и Павлом, и возвещённую людям веру, которая через преемства епископов дошла до нас. Ибо, по необходимости, с этой Церковью, по её преимущественной важности, согласуется всякая Церковь, то есть повсюду верующие, так как в ней апостольское предание всегда сохранялось верующими повсюду»[722]. Правда, св. Ириней дальше добавляет: «Также и Ефесская церковь, основанная Павлом и имевшая среди себя Иоанна до самых времен Траяна, есть истинная свидетельница апостольского предания»[723], и этот момент очень важен, как мы увидим позднее.
Поскольку же в латинском мире только один престол имел апостольское происхождение — Римский, то вскоре древняя столица Империи получила известность на Западе в качестве Апостольского престола, sedes apostolica. На Востоке, где многие кафедры (Иерусалим, Антиохия, Эфес и др.) могли претендовать на титул «апостольская», этому факту не придавалось такого значения[724].
Но зачастую решение в пользу Римской кафедры принималось вследствие политических расчётов и соображений. Например, для разрешения спора и исполнения решения, вынесенного Антиохийским собором против еретика Павла Самосатского, православные епископы обратились к помощи Римского императора Аврелиана (270–275), который и удовлетворил их требования[725]. Император размышлял предельно просто: Римская кафедра является столичной, поэтому в силу традиционного централизма её епископ является главенствующим, а его мнение должно превалировать над всеми остальными.
Позднее, сойдясь в решительной схватке с Константинополем, папы «забудут» о политических основаниях своего возвышения (для Запада это станет просто неактуальным вследствие захвата его варварами) и будут основывать свои претензии исключительно на апостольском происхождении престола, присоединив к древним традициям известные слова Христа к апостолу Петру: «Ты еси Пётр, и на сём камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её» (Матф. 16, 19). Но ранее Римские епископы не забывали напоминать о себе, как столичных епископах, если необходимо было доказать своё первенство. Так действовал папа Юлий, направивший в ходе тринитарных споров своих послов на Восток с приглашением прибыть к нему на Собор. Но «восточные» епископы, собравшиеся в 339 г. в Антиохии, дали ответ, в котором в ироничной форме говорили о величии Римской кафедры. Антиохийцы замечали, что судят о величии епископа не по статусу города, а по святости исповедников[726].
Весьма показателен и другой пример. С середины IV в. Рим имел тесные и дружественные отношения с Александрией, всячески подчёркивая статус её епископа и способствуя тому, чтобы он занял аналогичное папе положение на Востоке. Но, в отличие от Рима, Антиохии и Иерусалима, Александрия не имела апостольского происхождения, т.к. её престол был основан не апостолом, а учеником апостола Петра евангелистом Марком. И, однако, это не мешало Риму превозносить александрийца на фоне епископов Антиохии и Иерусалима.
Правда, в других ситуациях аргументация понтификов менялась. Антиохийская церковь, архиепископ которой Александр направил письмо тому же папе, получила ответ, где, правда, признаются её преимущества. Но, замечает папа дальше, им она обязана не богатством города, а тем, что была «первым седалищем первого апостола». Впрочем, и в этом отношении она уступает Риму, поскольку в Антиохии апостол был мимолётно, а в Риме жил долго и в нём скончался[727].
Но вернёмся к Риму. Уже в I в. св. Климент, ученик св. апостола Петра, в своём послании к Коринфской церкви решительным тоном требовал повиновения Риму как высшему арбитру в разбираемом споре: «Если кто-нибудь из вас не будет повиноваться тому, что Иисус сказал через Нас, пусть знает, что он совершает большой грех и подвергает себя страшной гибели»[728]. Во II в. апостолик не желает, чтобы в какой-либо другой Поместной Церкви существовала практика, отличная от практики Римской церкви. В III в. папа допускает уже властное вмешательство в дела других церквей. В IV в. «попечение обо всех церквах» становится обычным термином на официальном языке Римской церкви, и в связи с этим появляется требование о признании за папой высшей судебной власти во Вселенской Церкви[729].
На Римском соборе 340 г., защитившем св. Афанасия Великого от нападок и обвинений евсевиан, папа Юлий I (337–352) публично заявил о вероучительном первенстве Римских первосвященников. «Всех этих соблазнительных явлений и не было бы вовсе, — заявил он, — если бы вы держались старого обычая (выделено мной. — А.В.) — сначала обращаться к нам, а затем уж и делать постановления»[730]. На самом деле, Рим далеко не всегда подытоживал споры, но для папы Юлия это являлось досадным недоразумением, отсутствием цивилизации у дикарей и результатом безосновательных амбиций других (главным образом, «восточных») епископов. Казалось, чего проще — обратись за ответом в Рим, и спор разрешится. Вместо этого понтификов обязывают совещаться с ними, выслушивать мнения, спорить и т.п. Апостолик был искренне убеждён в том, что Римская кафедра не знает греха и вполне способна и даже обязана быть учителем и хранителем веры.
Претензии Римского понтифика на вероучительное главенство в Церкви нельзя воспринимать однобоко, как изначально негативное явление. Это для сегодняшнего сознания власть означает в первую очередь право распоряжения. А в те времена, когда ревность по вере снедала сердца, когда ради чистоты Учения люди шли на смерть и были готовы претерпевать любые мучения, право учить остальных и оберегать веру являлось обязанностью, неисполнение которой неизбежно ассоциировалось с преданием Христа, что остро и непосредственно ощущалось сознанием первых христианских епископов.
Конечно, это идеальный сегмент в том перечне мотивов, которыми руководствовались епископы Римской церкви и остальных крупнейших церковных округов. Нередко довлели и субъективные мотивы — неизбежные следствия греховной природы человека. Но, как представляется, в течение многих веков именно эта идеальная составляющая лежала в основе действий понтификов и других епископов в ходе борьбы за обеспечение своего главенства в Церкви. Такие одиозные фигуры, как патриархи Феофил и Диоскор, конечно, были чрезвычайно редки, а их мышление не характерно для остального епископата.
721
Лебедев А.П. Духовенство древней Церкви. СПб., 2003. С. 208, 209.
722
Св. Ириней Лионский. Против ересей. Книга III, глава 3, 1. СПб., 2008. С. 222.
723
Там же. Книга III, глава 3, 4. С. 224.
724
Дворник Ф. Идея апостольства в Византии и легенда об апостоле Андрее. СПб., 2008. С. 58–63.
725
Памфил Евсевий. Церковная история. Книга 7, глава 30. С. 346.
726
Бриллиантов А.И. Лекции по истории Церкви. С. 189.
727
«ДВС». Т. 2. С. 66, 67.
728
Рожков Владимир, протоиерей. Очерки по истории Римо-католической церкви. М., 1998. С. 33.
729
Суворов Н.С. Римское папство до разделения церквей // Временник Демидовского юридического лицея. Книга 29. Ярославль, 1882. С. 12.
730
Карташев А.В. Вселенские Соборы. С. 74.