Когда пожелаешь

Он играл с ней, как кот с мышкой.

— Что вы хотите?

Она вдруг увидела в его глазах неуверенность.

— Мне нужна помощь, — сказал он наконец.

— И вы будете запугивать меня, чтобы ее получить?

— Да, — признался он, — если придется. Но я бы предпочел, чтобы вы помогали мне по доброй воле. — Он помедлил, затем добавил более доверительно: — Я не ждал, что в расставленные сети попадется молоденькая девушка.

По крайней мере он не так бессердечен, как граф, и испытывал угрызения совести, когда был вынужден использовать в своих целях людей.

— Местные станут защищать Гатуэлла? — спросил он.

— У нас нет причин его любить, — ответила Холли. — Но таможенников местные любят еще меньше. Граф использует нас, а правительство отправляет на каторгу людей, которые всего лишь пытаются прокормить семью.

— Контрабанда — это преступление.

— И кому же она наносит вред? — хмуро спросила Холли. — Кого лишает хлеба?

Он молчал.

— Мой отец и брат всегда были честными людьми, и посмотри, куда их это привело? — продолжала Холли. — Па еле- еле может прокормить семью, а мама страдает от тяжелой работы и болезни легких.

— И граф предложил им заняться контрабандой?

— Нет. Другой человек.

— Как его зовут?

Она молчала, считая невозможным выдать корнуольца, даже такого, как Тим Бейли, который жульничал, занимаясь продажей лошадей, и бил жену.

— Гатуэлл всегда так поступает, — сказал чужак. — Прячется за спинами других и допускает, чтобы они попались в руки правосудия. — Он опять помолчал. — Или они просто исчезают.

— Откуда ты знаешь?

— Я следил за ним пятнадцать лет.

Холли чуть не вскрикнула от неожиданности. Пятнадцать лет!

— Почему? — спросила она.

— Он торговал с Наполеоном. И не только коньяком. Он продавал сведения.

У Холли закружилась голова. Во время войны с Наполеоном она была еще ребенком, но знала многие семьи, которые потеряли сыновей. Граф Гатуэлл — предатель?

Незнакомец расстелил сюртук на земле и заставил Холли сесть на него. Потом устроился рядом и взял ее за руку. Холли посмотрела на него. Взгляд его серых глаз был обращен в прошлое, и она глубоко вздохнула.

— Если вы преследовали кого-то все эти годы, — сказала она, пытаясь проникнуть в его мысли, — тогда вам все равно, останется моя семья на свободе или нет. Я боюсь доверять вам.

— Вы и не должны доверять мне, — хрипло произнес он. — Ваша задача — делать то, что я вам скажу.

Холли вспыхнула от негодования. А ведь на мгновение он ей почти понравился.

— Я должна знать, — настаивала она, засунув руку в карман и обхватив пальцами бутылочку. — Я должна.

Он вздохнул и отвел глаза.

— Сведения, которые он продал французам, — произнес он безжизненным голосом, — касались моего полка. Мой брат был полковником, а я лейтенантом. Мы готовились соединиться с войсками Веллингтона под Ватерлоо. Гатуэлл привез нам оружие и в ночь перед отправлением на фронт устроил вечеринку.

Холли почувствовала, как он напрягся, и поняла, что он пытается заглушить давнюю боль.

— На следующий день, — продолжал он, — мы попали в засаду. Половина людей погибли. Мы с братом были ранены, а потом в случившемся обвинили его. Кто-то сказал, что, находясь в подпитии, брат слишком много болтал языком.

— Это правда? — шепотом спросила Холли.

— Он был единственным, кто тогда не пил — брат вообще никогда не пил перед боем, — но он чувствовал себя виноватым. Его имя и карьера оказались погубленными. Некоторые даже называли его предателем.

— Но это еще не все? — спросила Холли.

— Брат покончил с собой. — Незнакомец стиснул зубы, на щеке забилась жилка.

Холли была потрясена его отчаянием. Пятнадцать лет ничуть не уменьшили гнева и желания отомстить. Она поежилась.

— Вы уверены, что предатель лорд Гатуэлл?

— Уверен.

— Мне очень жаль, — тихо сказала она.

— Неужели, мисс Гастингс? — Он полупрезрительно выгнул бровь.

— Я знаю, что значит любить брата.

Его взгляд ожег ее. У Холли все свело внутри и кровь бросилась в лицо.

— Вы умело наносите удары, мисс Гастингс.

— Я не хотела этого, — честно ответила она.

— Я получил по заслугам. — Он коснулся пальцем ее щеки. — Почему вас назвали Холли?

Она удивилась внезапной смене темы разговора. Но даже догадываясь, что ее, возможно, завлекают в ловушку, ответила:

— Моя мама всегда любила Рождество. Я родилась на Рождество, и она настояла, чтобы меня назвали Холли.

Он развязал ленты шляпки и стянул ее с головы Холли.

— Оно подходит вам с вашими рыжими волосами и зелеными глазами.

Его голос потерял обычную холодность. Холли почему-то испугалась. Новое направление атаки? Вряд ли. Внезапно внутри нее прокатилась волна каких-то неизвестных ощущений.

Сердце забилось сильнее, дыхание стало прерывистым. Казалось, она тает и каким-то образом становится ближе к мужчине, которого всего минуту назад считала дьяволом.

Он наклонил голову, и Холли мгновенно поняла, что он собирается делать. Видит Бог, она тоже желала этого. Она жаждала его поцелуя каждой частичкой своего тела, но и до смерти была напугана. Ей нельзя терять голову. Она должна узнать побольше об этом мужчине.

Их губы на секунду соприкоснулись, и Холли рывком отстранилась.

Он из знати. Высокородный джентльмен, который хочет поразвлечься с ней, как это сделал Беркли.

Он использует ее, чтобы добиться цели. Холли замахнулась и с силой ударила его по щеке.

Джастин поднял руку и коснулся места удара. Через мгновение оно покраснеет. Холли в напряжении ждала ответного действия. Но незнакомец молча смотрел на нее. Странно, в его глазах не было гнева.

Затем, также молча, он поднялся и направился к краю скалы. Холли показалось, что она перестала для него существовать.

Что она наделала!

Она готова была на все, лишь бы спасти близких. Но ведь несколько мгновений между ними существовала какая-то странная связь! Холли обозлилась на свое предательское тело.

Она смотрела, как он в одиночестве стоит на камнях. Рубашка обтягивала его широкую спину и мощные руки. И тут она увидела засунутый за пояс пистолет.

Эта вещь напомнила Холли о его задании и о суровом огоньке в его глазах. Пистолет предупреждал ее, чтобы она была начеку.

Глава 5

Черт побери, он погубил все!

Его щека все еще ныла от удара, но гордость пострадала сильнее.

Холли выглядела такой прелестной, такой невинной, и глубоко внутри у него что-то жаждало сохранить эту невинность. Он забыл, кто он есть. Забыл, какое лицо было у брата перед тем, как тот застрелился.

Значит, он, Джастин, заслужил пощечину. И многое другое.

Он вдыхал запах моря, надеясь на его очищающее действие. И чувствовал себя таким же низким, как тот человек, которого хотел уничтожить. Он использовал людей как пешки, так же как это делал граф. Тот факт, что у них разные цели, ничего не менял.

— Извини, — сказал наконец Джастин, не оборачиваясь к Холли. Он не мог вспомнить, когда последний раз произносил это слово. — Возвращайся домой. Я найду другой способ расквитаться с графом.

Холли следовало бы убежать. Джастин ждал шороха камушков под ее туфельками, но его не было. Тишина.

Он медленно повернулся. Она стояла, как статуэтка. На щеках рдел румянец, зеленые глаза были, как штормовое море — непредсказуемое и глубокое.

Он ждал гневных слов, а Холли неуверенно покусывала нижнюю губу. Внезапно она спросила:

— Вы можете доказать, что лорд Гатуэлл был шпионом Наполеона?

— Если б мог, то не стоял бы сейчас перед вами, — бесцветным голосом ответил он. — А граф давным-давно болтался бы на виселице.

Был всего один свидетель встречи Гатуэлла и французов в ночь перед отправкой полка Джастина под Ватерлоо, но этот человек умер через месяц после случившегося.

Холли подошла к Джастину и дотронулась до его рукава. У Джастина перехватило дыхание. Он не понимал, почему она жалеет его, особенно после его угроз. Он почувствовал себя ничтожным, пустым — каким был тот человек, которого преследовал последние годы.