Когда пожелаешь

— Мун хвастался тобой без конца, — сказал он. — Я знаю, потому что у нас были общие друзья. Если тебя это утешит, я не верю, что он чувствовал себя хоть в чем-то обманутым.

— Спасибо, но это не утешение. Я знаю меру своему обману, даже если этого не знал Эндрю. Если я не осознала этого до конца при его жизни, я стала это понимать, когда посетила мемориальную службу, чтобы получить медаль, которой он был награжден посмертно.

Далила проглотила подступивший комок, ее горло больно сжалось от нахлынувших воспоминаний. О, зачем она стала все это рассказывать? Что теперь толку в объяснениях и взаимных упреках? Неужели она хочет наказать его? Заставить почувствовать вину и ответственность за то, что когда-то случилось? Или причина того, что она разбередила старые раны, в том, что случилось за эти несколько дней, когда они были вместе?

Она внутренне содрогнулась. Господи, неужели она хочет во второй раз попытаться начать все сначала с Блэкмуром? Неужели в этом дело? Она отбросила эту мысль, стараясь не замечать возбуждения, которое охватило ее. Слишком поздно. Она, может, и изменилась, но он нет. Такие люди, как Блэкмур, никогда не меняются. Даже если бы он предложил ей начать все сначала, такой риск она больше не могла себе позволить.

Далила почувствовала, что его рука легко опустилась ей на плечо.

— Расскажи мне, — тихо попросил Кристиан. — Не держи это в себе.

— Что здесь рассказывать, — ответила она, ускользая от сладкого искушения его прикосновений. — Я стояла рядом с другими вдовами, женщинами, скорбевшими о потери мужей, отцов своих детей, несчастными женщинами, большинство из которых имели слабую надежду обеспечить пристойную жизнь себе и своим детям, женщинами, чей мир рухнул вместе с ружейным выстрелом. Для этих женщин замужество не было игрой или причудой. Оно было реально, как реальной стала их потеря. А мое горе было притворством в сравнении с их горем, и в тот момент я поклялась…

— В чем? — глухо спросил он. — В чем ты поклялась, милая?

Она вздрогнула от ласкового слова и, встретив его взгляд, решительно тряхнула головой.

— Я поклялась, что никогда снова не окунусь в позор брака. Я однажды уже вышла замуж со зла. Больше не хочу. Ты слышишь меня? Я выйду замуж только если полюблю мужчину так отчаянно, что не смогу без него жить, и буду абсолютно уверена, что он любит меня так же.

— Я полагаю, что с Реммли это совсем не так, — сухо заметил он.

Далила поморщилась.

— Да, и, сказать по правде, я не ожидаю, что это снова когда-нибудь случится. — Она увидела, как при этих словах у Кристиана снова заблестели глаза, и поспешила продолжить, пока он не успел перебить ее. — И поскольку ты все это начал, ты обязан мне помочь, Блэкмур.

— Хорошо, — ответил он. — У тебя есть планы на сегодняшний вечер?

— Да, я собираюсь на обед к Воллингхерсгам.

— Отлично. Там и увидимся.

— Это невозможно. Вечер посвящен дню рождения Ховарда, и приглашения были разосланы несколько месяцев назад. Тебе придется пойти с кем-то еще.

— Не страшно. Мы с Эвелиной Воллингхерст когда-то были очень близки.

Далила закатила глаза.

— Да, можно не сомневаться.

— Я приду во что бы то ни стало, и будьте уверены, мадам, на этот раз ничто не помешает мне запятнать вашу репутацию, как ваше сердце того желает.

* * *

Далила улыбнулась тому, что минуту назад сказал Майлс Хаверхилл — бледный юноша, младший сын маркизы Уилтон, и снова подумала о Кристиане.

Она предупреждала его, что он не сможет прийти на вечер к Воллингхерстам, и, похоже, была права. Удовлетворение, которое принесла ей эта мысль, не шло ни в какое сравнение с разочарованием, вызванным этой же мыслью. Вопреки рассудку Далила всерьез приняла хвастовство Кристиана и почти ожидала увидеть его слоняющимся по зале, пьющим шампанское и поглядывающим на нее с наглым превосходством.

И что совсем трудно было объяснить, Далила оделась к вечеру так, будто ожидала, что Кристиан обратит внимание только на нее: в любимое переливающееся оттенками лиловое платье, которое очень шло ей. И прежде чем надеть его, она долго прихорашивалась и усердно пудрилась, как истинная женщина перед самым важным романтическим свиданием. Нелепо, конечно. Может, Кристиан Лоуэлл и самый красивый, чувственный и притягательный мужчина из всех, кого она знала, но он не интересовал ее в этом смысле, а был нужен только для того, чтобы расстроить попытки Роджера сосватать ее за Реммли.

Так ли?

Локоть Майлса Хаверхилла вдруг оказался в опасной близости от ее груди.

— Полагаю, этот танец наш, — сказал Майлс, и жадный блеск его глаз в этот момент совершенно не соответствовал тому, что чувствовала она.

Подавив желание сжать виски и пожаловаться на внезапную мигрень, Далила сверкнула игривой улыбкой и легко положила ладонь на руку Майлса. Но едва они достигли заполненной парами танцевальной залы, как Далила почувствовала другое, более требовательное прикосновение к своим ягодицам. Обернувшись, она увидела стоящего рядом Блэкмура с точно таким выражением на лице, какое она ожидала.

— Потанцуй со мной, — сказал он.

Тихий приказ прозвучал так же неприлично, как и в тот раз семь лет назад, когда Кристиан впервые увидел ее, и Далила обнаружила, что, как и тогда, не в состоянии противиться ему. Она смутно слышала, как он произнес какие-то дежурные извинения Хаверхиллу, и в следующее мгновение оказалась в его руках, и они влились в вихрь кружащихся в вальсе пар.

— Не верю, что ты это сделал, — сказала она, чуть откидывая голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и не в силах спрятать улыбку, хотя считала, что упрек здесь будет уместнее.

— Почему? — спросил он. — Ведь это не в первый раз.

— Нет, но так же неприлично.

Кристиан без усилия вел Далилу, пользуясь поворотами, чтобы недопустимо близко прижать ее к себе.

— А ты так же счастлива, что танцуешь именно со мной, а не с тем скучным партнером, у которого я тебя увел. Согласна?

— Почему бы и нет? — с вызовом ответила она, смеясь от удовольствия, радостного волнения, музыки и его близости. Она находилась в зале почти час, но до сих пор не заметила, как хорош оркестр, как свеж воздух и дружелюбны люди.

— Потому что это правда, — сказал он. — И мне кажется, что наши отношения тоже становятся немного похожими на правду.

— Неужели? А я не знала, что у нас какие-то отношения. Это просто соглашение, Блэкмур.

Он усмехнулся.

— Соглашение, по которому ты должна мучить, шантажировать меня и просто сводить с ума?

— Нет, соглашение, по которому ты должен вести себя так, чтобы скомпрометировать меня.

— Если вы, мадам, посмотрите внимательнее, то именно так я и веду себя в данный момент.

Какие отрезвляющие слова! Они вернули ее на землю, словно камешек, попавший в туфлю. Покалывание в спине прекратилось. «Конечно, именно это сейчас и происходит, — напомнила она себе. — Он играет роль, на которую я его назначила, и делает то, что я от него жду».

И так похоже на правду, что на мгновение Далила попала в плен его смеха, его безраздельного внимания и взгляда, полного обожания, которым он одаривал ее. «Конечно, это похоже на правду, глупая, — упрекнула она себя. — Похоже на правду, потому что он создан для такой роли».

Одни мужчины рисуют картины, другие создают величественные монументы, Блэкмур соблазняет женщин. Это его дар, его призвание. И своим успехом он обязан таланту заставить женщину почувствовать, что она центр его вселенной и что доставить ей удовольствие для него так же важно, как сделать вдох. Но такого рода мужчинам нельзя доверить.

Или можно?

— Ты нахмурилась, — заметил Кристиан. — Должен ли я это истолковать как недовольство тем, как я веду свою роль в этот вечер?

— Совсем нет, — Далила покачала головой и ослепительно улыбнулась. — Твоя игра совершенна, как я и ожидала от человека с обширным опытом. По крайней мере пока.