Все хорошо, что начинается с убийства

Я сидела у кухонного стола, и на меня накатывали волны черной депрессии. Мне казалось, что я оставила смерть позади, когда нашла этот маленький городок, выбрав его на карте лишь потому, что он назывался Шекспир, а моя фамилия Бард. В ту пору мне подумалось, что такая причина поселиться где-либо не хуже любой другой.

Я перепробовала немало мест, выписавшись из больницы, от дома моих родителей в Джексоне, штат Миссисипи, до Уэйверли, штат Теннесси, работала официанткой, уборщицей, мыла волосы в салоне, делала что угодно, лишь бы после окончания рабочего дня оставить все это позади.

Потом я нашла Шекспир, а городок обрел прислугу.

Когда погиб Пардон Элби, это было небольшое, частное дело. Но теперь творилось настоящее умопомешательство… Оно брало истоки в стайном инстинкте, особенно ужасавшем и бесившем меня. Я знала по опыту, что собой представляют мужчины, сбившиеся в стаю.

Я подумала о Джеке Лидсе, который никогда не входил ни в одну стаю. Он уже перестал на меня злиться… Или нет. Это от меня не зависело. Я к нему не пойду, сколько бы горюющих подружек и вдов ни приходило мне на ум. Иногда я ненавижу химию тела, которая способна играть такие шуточки с твоим здравым смыслом, с обещаниями, данными самой себе.

В дверь постучали, и я посмотрела на стенные часы. Оказывается, я просидела, таращась невесть куда, целый час. Моя раненая нога ныла, когда я встала. Я слишком долго пробыла в одной и той же позе.

Я заглянула в глазок. У моих дверей со встревоженным видом стоял Бобо. Я впустила его. Поверх ги на нем была коричневая куртка.

— Эй, как ты? — спросил он. — Я скучал по тебе на карате. Маршалл тоже.

Последнее он добавил торопливо, как будто я стала бы обвинять его в свинском поведении из-за того, что все вокруг скучали по такому множеству людей.

Будь это кто-нибудь другой, не Бобо, я не открыла бы дверь. Я знала его с тех пор, когда он только начинал бриться. Иногда парень держался самонадеянно, слишком задавался, но всегда был милым. Я подивилась тому, что этот мальчик стал моим другом.

— Ты плакала, Лили? — спросил он.

Я прикоснулась к своей щеке — да, так и есть — и ответила:

— Неважно.

Мне хотелось бы, чтобы он ничего не заметил, бросил эту тему.

— Нет, Лили, — сказал он. — Ты никогда себя не жалеешь. Это важно.

Удивительно, но Бобо вынул чистый носовой платок из кармана куртки и нежно вытер мои щеки.

Наши с ним беседы проходили не так. Обычно он рассказывал, как у него дела с учебой, мы разговаривали о новом броске, показанном нам Маршаллом, или о мальчике, с которым встречается Эмбер Джин.

— Бобо… — неуверенно и озадаченно начала я, пытаясь уложить все это в голове.

Тут парень начал действовать, причем решительно. Он обнял меня и крепко, с нервирующей опытностью поцеловал. Несколько секунд я потрясенно стояла, молча принимая этот интимный контакт, чувствуя тепло его губ, твердое давление тела. Потом сработала внутренняя сигнализация. Мои руки скользнули вверх и осторожно прижались к его груди. Бобо немедленно выпустил меня. Я посмотрела ему в лицо и увидела мужчину, желающего меня.

— Мне очень жаль, Бобо, — сказала я. — Надеюсь, я всегда буду твоим другом.

Я выразилась тускло, но не шутила.

Оттолкнуть Бобо стоило некоторых усилий. Было слишком легко вообразить, как я радушно встречаю его в постели — юного, энергичного, сильного, красивого, невольно внушающего любовь. Я надеялась загладить плохие воспоминания, заменив их хорошими. Мы с Бобо явно могли подарить друг другу несколько приятных воспоминаний. Даже сейчас я почувствовала искушение, увидев, как лицо его замкнулось от боли.

— У меня есть другой мужчина, — сказала я.

Мне была ненавистна мысль о том, что я говорю правду.

— Маршалл? — выдохнул он.

— Нет. Неважно, кто он, Бобо. — Я сделала над собой еще одно усилие и продолжила: — Ты понятия не имеешь, как я польщена, какое это для меня искушение.

Доказательством тому был мой неровный голос. Я увидела, как к нему вернулась гордость, когда он понял, что слышит правду.

— Я уже давно тебя люблю, — сказал Бобо.

— Спасибо, — серьезно, как никогда, отозвалась я. — Я горжусь этим.

Удивительно, но, открыв дверь, чтобы уйти, Бобо взял мою руку и поцеловал.

Я наблюдала, как отъезжает его джип.

— Трогательная сцена, — кисло сказал Джек Лидс.

Он вышел из тени навеса для автомобиля, пересек маленькую лужайку и оказался у моей передней двери. Детектив стоял всего в нескольких дюймах от меня, скрестив руки на груди, с презрительной ухмылкой на лице.

Я почти физически почувствовала, как у меня упало сердце. Я подумала, не закрыть ли дверь перед его носом, не запереть ли на замок; я была не в состоянии выдержать еще одну сцену.

— Ты трахнулась с ним, Лили? Золотой мальчик, никакого прошлого, которое давило бы ему на плечи, да?

Я почувствовала, как что-то во мне надломилось. Меня столкнули за грань.

Джек увидел это по моим глазам, внезапно встревожившись, начал расплетать руки, но я ударила его изо всех сил в солнечное сплетение. Он издал невнятный звук и начал сгибаться пополам. Я согнула руку и нацелилась локтем в основание его черепа. Мне удалось сдержаться только в самый последний миг, потому что это был смертельный удар. Но я слишком быстро отвела руку. Он сумел броситься на меня, вышиб из дверей, опрокинул на ковер и ногой захлопнул за собой дверь.

Второй раз Джек прижал меня к полу всем телом. Я не собиралась это терпеть и ударила его в раненое плечо. Он перевернулся, я оказалась сверху, схватила его одной рукой за куртку, второй скрутив свитер. Костяшки моих пальцев впились в его горло, и он издал давящийся звук.

— Да, Джек, это любовь, еще какая! — сказала я дрожащим голосом, который сама с трудом узнавала.

Я скатилась с него и села к нему спиной, прикрыв руками лицо, в ожидании, когда он ударит меня или уйдет.

Спустя долгое время я рискнула на него взглянуть.

Он все еще лежал на спине, не сводя с меня глаз. Видно было, как он дрожит, и я радовалась этому. Он поманил меня согнутыми пальцами. Я неистово потрясла головой.

Прошло еще много времени, и я услышала, как он шевельнулся. Джек сел, раскинув ноги, и притянул меня к себе. Он скрестил передо мной руки и держал крепко, но нежно.

Постепенно я успокоилась и перестала трястись.

— У нас все в порядке, Лили, — сказал Джек.

— Может, твоя привычка делать все не к месту и не ко времени — причина того, что у тебя настолько пестрая карьера… как у любовника?

— Я… прости, — сказал он сквозь сжатые зубы.

— Да, это очень помогает!

— Прости, пожалуйста.

— Хорошо.

— Могу я?..

— Что ты хочешь сделать, Джек?

Лидс ответил на этот вопрос.

Я сказала, что он может попытаться.

Позже, в тишине, в моей постели, Джек начал говорить о чем-то другом. Все осколки улеглись на свои места.

— Меня нанял Хоувелл Уинтроп-младший, — сказал Джек, когда мы лежали лицом друг к другу. — Неделю назад он велел мне не доверять тебе.

Я почувствовала, как широко распахнулись мои глаза, когда я впитывала в себя услышанное.

— Ты видела людей прошлой ночью и должна была о многом догадаться.

— Думаю, в дело замешан Дарси. А все остальные?

— Да, они тоже и еще кое-кто. Не весь город, даже не значительная часть белых мужчин. Просто несколько недоумков, которые воображают, что их задницы в серьезной опасности. Они думают, что проявят мужественность, поставив черных на место. Не только мужчин, но и женщин, если уж на то пошло.

— Итак, они встречаются в «Спортивных товарах Уинтропа».

— Там и образовалась эта группа. Большинство из них все равно довольно часто туда приходят, чтобы купить что-нибудь, поэтому так уж вышло. Девяносто восемь процентов покупателей магазина Уинтропа просто обычные милые люди, но два процента… Хоувелл ничего об этом не знал, пока не заметил, что через бухгалтерский учет проходят ружья, которые потом не появляются на складе. Даже не он сам это понял.