Страница 3 из 21
— И правда сказочное, — подтвердил Краснов. — В этом не сомневайтесь.
Глава 3
Впрочем, поговорить им так и не удалось толком. Из аэропорта Ярослав долго и тщательно улаживал оставшиеся дела — нужно было дать знать местным органам правопорядка об их поездке, согласовать бронь на автомобиль, подумать о ночлеге и питании, выкупить с трудом выцарапанные билеты. Им с Мариной достались места в разных концах салона, поэтому он ограничился тем, что перед посадкой сунул ей в сумку горячевскую папку, чтобы она хотя бы немного ознакомилась с делом.
Со своего места ему был виден ее затылок, и все два часа полета, созерцая его, Краснов испытывал какую-то детскую обиду. Она даже не поинтересовалась, почему нужно так спешить. А ведь он мог ей рассказать, что все сильнее его будто подталкивало ощущение того, что вскоре что-то произойдет, что необходимо не упустить момент, иначе может быть поздно. Что-то, что временно будет там, где все судьбы переплетутся, исчезнет безвозвратно. Прибавлялись и собственные переживания, связанные с его прежней жизнью, походами и любованием этими краями. Через двух соседей ему были немного видны проплывающие облака и под ними огромные зеленые пласты, то более светлые, то темно-зеленые, то золотившиеся на солнце, то прикрытые облачной тенью, временами, как осколки зеркал, вспыхивали озера. Ему приятно было видеть все это, но с щемящим чувством восхищения он твердил себе — как жаль, что самолет лишает нас видеть самые удивительные вещи. Лишает самого ощущения пути, преодоления расстояния, подсознательного чувства пространства. Два часа, и ты на краю земли, быстро и удобно. Но эти два часа комфорта совершенно вырезают из тебя принятие сотен километров земли, шири рек, размаха полей, глубин лесов, тысяч крошечных поселков и городов, где тоже живут люди…
После перелета Марина совершенно не выглядела усталой. Ее красивое лицо не потеряло прежней невозмутимости, а теплый брючный костюм (отнюдь не походная форма) придавал солидности. «Или шашечки, или ехать», — подумал Ярослав про себя: в его представлении о ней что-то не вязалось. Она была слишком усердной, слишком серьезной, мастером слишком высокого класса и при этом чересчур красивой. В тридцать с хвостиком у Марины была отличная фигура и точеные черты лица. Высокими скулами, маленьким ртом и по-кошачьи раскосыми глазами она удивительно напоминала «Камеристку» Рубенса, и сходство было тем сильнее, что у нее был тот же светло-русый, отливающий темным золотом цвет волос, которые она обычно заплетала в небольшую толстую косу или закалывала плотным пучком на затылке.
Эта красота выбивала Краснова из колеи. В его прежней жизни его окружали, как правило, женщины, которые жертвовали красивостями вроде макияжа, украшений, каблуков и изысканной одежды в угоду удобству или экономии времени. Это было для него синонимом благоразумия, поскольку те, кто, наоборот, подчеркивал свою телесность и декоративность, оказывались попросту легкомысленными и доступными дамами. Строгая, всегда аккуратная Марина разительно отличалась от всех, кого Ярослав знал прежде.
На стоянке их уже ждал бежевый «Рено Сандеро». Краснов быстро решил все дела с арендой и оплатой, получил ключи и бумаги, и вскоре они под ненавязчивый аккомпанемент навигатора катили по трассе вдоль Колы. Первое время они ехали молча. Разговаривать, хоть обсудить им было что, не тянуло. Оба, несмотря на то, что Краснов уже бывал в этих местах, были зачарованы пейзажами. Им то открывался вид на Мурманск, на стройные розовые ряды домов, переплетение улиц, то широко разворачивалась река, виднелась портовая часть, заставленная кранами и подъемниками, запруженная мощными судами. Каменистые берега даже в ярком солнечном свете производили хмурое и неприветливое впечатление, а затем за изгибом дороги вздымались белые вершины гор, изрезанный холмистый рельеф… Все это искало определений, сравнения то с видами Шотландии, типично представляемой протяженными холмами с низкорослой растительностью, то с диким размахом Норвегии, страны викингов, то даже наводило на мысли о сходстве с Кавказом, его курортами, где все так же пышно, обильно зеленью и снежными пиками, голубыми жилками облаков.
Краснов несколько раз собирался начать разговор, но никак не мог решить, с чего начать. Похвалить Марину за то, что она так скоро и беспрекословно собралась в дорогу? Или пожурить за то, что на ней сапоги с каблуком и шерстяной жакет вместо штормовки? Ну, это еще успеется — увидим, как она себя поведет, когда они окажутся в Карелии.
Марина первой прервала молчание.
— Я прочла документы, — сухо начала она. — Слишком мало информации.
— Это же рядовое исчезновение, — пожал плечами Краснов, не поворачивая головы. — А девушка ничем не примечательная, не местная звезда, не влиятельная персона. Ее и знали-то небось, полтора человека…
— Вдвойне странно тогда, — повела рукой Марина, — что в документах нет никаких отзывов от других людей. Ведь при расследовании должны были хоть кого-то опросить.
— Значит, нам ничего не остается, как опросить их самим. Это как раз по мне, — с небольшим нажимом отвечал Краснов. — Если у кого-то из них появятся некоторые ассоциации, возможный негатив, я об этом узнаю.
— Я не про то, — остановила его невольную похвальбу Марина. — Вам не кажется странным, что симпатичная двадцатидвухлетняя девушка не имеет не то, что мужа, но и парня, который бы лучше других мог описать ее характер следователю?
— Верно подмечено, — чуть кивнул головой Краснов, по-прежнему не отрываясь от дороги. — Но в ее табелях кругом стоят одни «отлично», так почему бы ей не быть просто ботаничкой-занудой, которая не находит необходимым заводить ухажеров? — он невольно улыбнулся представленному образу.
— Надеюсь, к ее правдоподобному портрету хотя бы у кого-нибудь найдется пара слов, — недовольно бросила Марина. — Преподаватели, студенты, работники зверофермы… Хотя бы какой-нибудь мотив, от которого уже можно было бы идти.
— Вы знаете, — со вздохом сказал Ярослав, — мне что-то подсказывает, что мотивы во всей этой истории не имеют никакого смысла. Но она жива, и мы должны ее найти. Чьи-то слова нам мало в этом помогут, вся надежда на ваши способности.
Он ждал, что Марина поддержит разговор, но она молчала, созерцая пейзаж. Их окружали высокие, близко стоящие друг к другу сосны, оставлявшие открытым нижний ярус леса, где почти не было кустарника, но заметны были валуны и нагромождения камней. Огромные, словно выдавленные из земли пласты пород, разломанные глыбы, поросшие мхом и лишайниками. Временами мимо проскальзывала широкая порожистая река или показывалась гладь озера, в просветах над зубчатым рядом деревьев то поднимались крутые, поросшие сосняком и ельником холмы, то виднелись горные кручи.
Дорога была не сильно загруженная и терпимого качества, поэтому Краснов выжимал из машинки все ее скоростные возможности.
— Я бы хотел успеть в гостиницу до полуночи, — пояснил он на всякий случай. — Потом они закроют ворота, персонал будет бурчать… Хотя какой там персонал, наверняка две бабки, но вряд ли они будут возиться с оформлением и ключами посреди ночи. А ночевать в лесу мне как-то не улыбается. А вам? — спросил он Марину со сдержанным раздражением — ее невозмутимое молчание его коробило. — Здесь вполне вероятно встретить крупного зверя. Медведи осторожны, а вот лоси и кабаны… — он оборвал себя и снова подумал с неприязнью, что слишком много говорит.
— Нет, я их не боюсь, — сдержанно ответила женщина, отозвавшись на зазвеневшую досаду в голосе собеседника. — Я больше опасаюсь людей. А почему нам нужно туда так торопиться? Мы могли бы остановиться где-нибудь в… Полярных Зорях, — выхватила она название из карты, лежавшей на передней панели. — А в Калевалу приехать уже утром.
— Мы не едем в Калевалу, — мрачно бросил Краснов и, предупреждая ее вопрос, добавил. — Нам нужно как можно скорее оказаться в Мокроярове. Что-то… Что-то будто тащит, толкает меня туда. Такие сильные предчувствия меня никогда не обманывали, — он ощутил со стороны некоторое тепло, хотя женщина молчала. Она ему верила.