Число зверя

Его беспокойство о Клаудии росло с каждой минутой и уже превосходило стремление побольше узнать о настоящей могиле Петра и Сыновьях Старика. То, что он испытывал к Клаудии нечто большее, чем позволял его обет, он понял в ту ночь, которую они провели в Рокка Сан-Себастьяно. Но насколько она была важна для него, он осознал только теперь. То, что она не должна была так много для него значить, в данный момент не играло никакой роли. Здесь, внизу, один на один с тысячами мертвецов и своими мучительными мыслями, он чувствовал себя не иезуитом, а обычным человеком.

Снова и снова Пауль останавливался и внимательно прислушивался, но из лабиринта не доносилось ни звука. Стояла мертвая тишина. Это определение идеально подходило для такого места.

Капитан Гаэтано обещал, что группа, которая должна следовать за Паулем, двинется за ним через двадцать минут. Он надеялся, что карабинеры сдержат свое слово. Если они появятся преждевременно, среди заговорщиков может начаться паника, и тогда Клаудия окажется в опасности.

И еще одно не давало ему покоя и тем сильнее выступало на передний план, чем дальше он углублялся в катакомбы: Янус! Окажется ли Людовико Анфузо прав и демон не станет беспокоить его? Пауль очень на это надеялся, так как боялся не справиться с Янусом в одиночку. Вряд ли каждый, кто спускается сюда, непременно сталкивается с демоном, успокаивал он себя. Разве Анфузо не говорил, что человеческое представление о пространстве и времени не распространяется на падших ангелов?

Минуты шли, а Пауль продолжал свое одинокое путешествие. Он провел на ногах почти двадцать часов, и к тому же прошедший день был длинным и утомительным. Но он не чувствовал усталости. Страх за Клаудию мобилизовал все его силы.

Внезапно яркий круг света от его фонаря, который прекрасно освещал лежащую перед ним дорогу, поглотило какое-то темное пятно на земле. Пауль осторожно приблизился, пока не оказался перед дырой, как раз такого размера, чтобы в нее пролез человек. Внизу находилось еще одно место захоронения с костями и могильными предметами. Это, должно быть, та самая точка, где группа лейтенанта Фара оставила Клаудию. Осмотревшись получше, Пауль обнаружил следы перестрелки: стреляные гильзы и деформированные пули. Он склонился над дырой и тщательно, метр за метром, осветил могилу, но Клаудии там не обнаружил. Значит, Сыновья Старика все же забрали ее с собой.

Осторожно, чтобы не вызвать новый обвал и не скатиться в пропасть, Пауль обошел вокруг дыры. Когда яма осталась позади, он сунул левую руку в карман куртки и достал оттуда воздушный рис, который сразу прилип к его ладони и пальцам. Он потер пальцы о ладонь, и разноцветные крошки упали на землю. Неожиданно он сам себе показался нелепым и спросил себя, не был ли прав капитан Гаэтано. Однако Пауль тут же отбросил эти бесполезные мысли и продолжил путь, пока, минут через пять, не оказался перед развилкой. Какой коридор ему выбрать, левый или правый? Пауль посветил в оба проема, но не обнаружил ничего, что могло бы помочь ему принять решение. Просто выбрать коридор наугад показалось ему неудачной мыслью. Он мог оказаться в другом месте или даже ходить по кругу, как это случилось с Альдо Росси и его разведывательной группой. И потому Пауль стал кричать в оба коридора, и эхо снова и снова повторяло его протяжное «Э-ге-гей!».

Если он не может найти Сыновей Старика, то должен позаботиться о том, чтобы они его нашли. Вряд ли они могли позволить себе разрешить потенциальным врагам просто так бродить здесь. Не прошло и пяти минут, как он понял, что его расчет, кажется, оправдался. В глубине левого коридора Пауль увидел танцующие огни, которые постепенно увеличивались, и скоро услышал шаги.

Он бросил в коридор горсть воздушного риса, громко назвал свое имя и добавил:

– Я один и не вооружен. Я пришел, чтобы предложить свои услуги в обмен на комиссара Бианки.

Неизвестные остановились и стали тихо переговариваться – так тихо, что Пауль не разобрал ни слова. Через тридцать или сорок секунд один из них приблизился и крикнул неестественно хриплым голосом:

– Выключи фонарь!

Пауль повиновался.

Шаги приблизились, и скоро его ослепил свет чужого фонаря, пока Пауль не закрыл слезящиеся глаза.

– Можешь открыть глаза, Пауль, – произнес хриплый голос, как показалось Паулю, странно доверительным тоном.

Теперь он держал фонарь таким образом, что Пауль мог его видеть. Охваченный ужасом, он не сводил глаз с лица, обезображенного шрамами и вывернутым наизнанку мясом. Перед ним стоял человек, с которым он сражался в развалинах Сан-Ксавье, убийца Джакомо Анфузо. Человек, который едва успел ускользнуть от них в Рокка Сан-Себастьяно. Человек без лица.

– На меня по-прежнему стоит посмотреть, а? – Ужасное карканье наполнило катакомбы – наверное, это был эрзац того, что у нормального человека считалось смехом. – В детстве я был просто прелесть, но теперь никто не додумался бы назвать меня маленьким ангелом. Как ты считаешь, Пауль?

Маленький ангел? Это выражение вызвало у Пауля смутные ассоциации, и на него лавиной посыпались полузабытые воспоминания о детстве, проведенном в приюте Сан-Ксавье. Человек без лица еще при первой встрече показался ему странно знакомым. Теперь Пауль знал почему. Маленький ангел! Так они называли – тогда, в приюте – белокурого мальчика с невинным лицом ангела, всеобщего любимца. Он был на пару лет младше Пауля. Пауль при всем желании не мог вспомнить его фамилию, в отличие от имени: очень уж оно подходило к ангельскому лику.

– Анжело!

Асимметричные губы вздрогнули, что, вероятно, должно было означать улыбку.

– А, ты вспомнил меня. Ну, тогда, Пауль, добро пожаловать в ад!

Анжело махнул рукой провожатым, четырем тяжеловооруженным мужчинам, одетым, как и он сам, в темную полевую форму. Пауль поблагодарил святого Игнатия за то, что они полностью полагались на современную технику и обыскали его двумя детекторами, пытаясь найти оружие и спрятанные жучки, но так ничего и не обнаружили. На всякий случай они забрали у него часы и мобильный телефон и растоптали и то и другое. Если бы они вручную обыскали его карманы, то, по крайней мере, удивились бы такому количеству воздушного риса. Но они сочли его «чистым», как выразился один из них, и забрали его с собой, в лабиринт из мрачных коридоров и могил. Дважды на развилке Пауль незаметно бросал горстку воздушного риса, притворившись, будто споткнулся. Наконец, примерно через двадцать минут, коридор расширился, образуя помещение, залитое ярким светом нескольких прожекторов, работающих от генераторов. Пауль даже испытал некоторое разочарование. Наверное, он ожидал увидеть декорации, как в фильме о Джеймсе Бонде: подземный центр, битком набитый самой современной техникой. Но все, что он заметил, это голый камень и двадцать мужчин, которые сосредоточенно работали на нескольких участках длинной стены. Когда он пригляделся, то понял, что они размещают там что-то, похожее на пластилин, и присоединяют к нему кабель.

Пауль повернулся к Анжело, стоящему у него за спиной, и недоверчиво спросил:

– Пластиковая бомба? Хотите взорвать катакомбы?

– Не совсем. Просто хотим проделать дыру в скале.

– Но зачем?

– За этой стеной находится некая могила.

Пауль знал, что имеет в виду Анжело. Мужчина, который только что подошел к ним, озвучил его догадки:

– Настоящая могила Петра. Но это не удивит вас, Пауль. Пауль недоверчиво посмотрел на старика с тонкими чертами лица.

– И вы здесь?

– Я хотел бы задать тот же вопрос вам, – ответил Хуан Фелипе Мартин, адмонитор генерала Общества Иисуса. – Зачем вы пришли к нам?

– Я думал, я вам нужен. Разве после смерти моего отца я не стал Ожидаемым? Разве я не могу помочь вам исполнить то, что вы задумали?

– Разумеется, можете, но почему вы этого хотите? Когда Финчер вчера ночью произнес свою речь, у меня возникло впечатление, что вы не готовы стать на нашу сторону.