Чёрная магия

«Мальчишка закрыт в подсобке, — рассудил он. — Входная дверь заперта».

Торговец полировал металл, оплетающий змеиный камень, осторожно и бережно, словно археолог в раскопе, удаляя черноту и открывая блеск серебра.

Он уже начал сожалеть, что вызвал сюда Тома Хастингса, хотя Хастингс был здоровяком и отлично умел наводить страх на людей. Еще Болджер сожалел, что драгоценность придется продать. Украшение было необыкновенным. Чем сильнее брошь начинала блестеть под светом маленькой настольной лампы, тем больше Эбенейзеру хотелось, чтобы она принадлежала ему и только ему.

Но, впрочем, там, где мальчишка нашел ее, есть еще. Маленький негодник все ему расскажет и отведет его к…

Во входную дверь постучали.

Болджер подошел, пытаясь сквозь дождь разглядеть фигуру посетителя.

— Эй, пошевеливайся! — крикнул ему Том Хастингс. — Тут паршиво! Жуть просто. Я весь вымок!

Болджер отпер засов, и Том Хастингс протиснулся в проем. С его плаща и волос стекала вода.

— Чего у тебя тут такого важного, что ты не мог сказать об этом по телефону?

— Наше состояние, — с кислой миной ответил Эбенейзер Болджер. — Вот чего.

Хастингс снял плащ и повесил на вешалку у входа.

— И что же это? Проезжал грузовик, и с него свалилось золото?

— Сокровище, — заговорщицки подмигнул Эбенейзер Болджер.

Он подвел приятеля к прилавку и показал ему на брошь, лежащую в пятне света.

— Она старая, да?

— Еще с языческих времен, — кивнул головой торговец. — Нет, древнее. Со времен друидов. Она сделана до прихода римлян. Это — змеиный камень. В музеях мне приходилось встречать подобные камушки. Но настолько искусной работы по металлу я не видел никогда. Должно быть, украшение принадлежало королю. Малый, который принес эту брошь, говорит, что нашел ее в могиле. Думаю, там курган, набитый сокровищами.

— Может, стоит законно этим заняться? — с сомнением протянул Хастингс. — Сказать, что нашли клад. Нам за него заплатят по рыночной стоимости. Можно будет присвоить ему наше имя. Клад Хастингса-Болджера.

— Болджера-Хастингса, — машинально поправил его Эбенейзер, потом продолжил: — Я знаю кое-каких людей с серьезными деньгами, они заплатят больше рыночной стоимости за возможность держать такую вещь в руках, вот как ты сейчас. И при этом не будут задавать лишних вопросов.

Том Хастингс погладил брошь, нежно, словно котенка. Торговец протянул руку, и Том неохотно передал брошь ему.

Двое мужчин принялись спорить, обсуждая преимущества и недостатки обоих вариантов: объявить брошь кладом или заставить мальчишку показать им, где лежат сокровища. Им уже рисовалась огромная пещера, заполненная драгоценностями. В ходе дебатов Эбенейзер вытащил из-под прилавка бутылку терновки и щедро наполнил два стакана — «чтоб голова лучше соображала».

Лизе вскоре надоело слушать их спор, двигавшийся по кругу, подобно юле, и ни к чему не приводящий. Она вернулась в чулан и обнаружила, что Ник стоит посреди комнатушки, крепко зажмурившись и стиснув кулаки, лицо его исказилось, словно от зубной боли, и побагровело от задержки дыхания.

— А теперь ты чего делаешь? — все так же скептически поинтересовалась она.

Ник открыл глаза и расслабился.

— Пытаюсь истаять, — отозвался он.

Лиза фыркнула.

— Попробуй еще раз.

Ник повторил попытку, на этот раз еще дольше стараясь не дышать.

— Прекрати! — велела Лиза. — Не то лопнешь!

Ник выпустил воздух.

— Ничего не выходит, — признался он. — Может, мне удастся стукнуть его камнем и просто удрать…

Камней поблизости не было, поэтому Ник взял пресс-папье из цветного стекла и взвесил в руке, прикидывая, получится ли бросить его с такой силой, которая остановит Эбенейзера Болджера.

— Их там уже двое, — сообщила Лиза. — Если один тебя не сцапает, то сцапает второй. Они хотят, чтобы ты показал им, где взял брошь, и тогда они разроют могилу и заберут сокровища, — Лиза покачала головой. — Как тебя угораздило сотворить такую глупость? Ты же знаешь правила насчет выхода за пределы кладбища. Ты сам нарвался на неприятности.

Ник почувствовал себя глупцом и ничтожеством.

— Я хотел раздобыть надгробие для тебя, — тихо произнес он, — И думал, что оно дорого стоит. Вот я и решил продать ему брошь и купить надгробие.

Лиза промолчала.

— Ты сердишься?

Девочка покачала головой.

— Ты первый за последние пять сотен лет, кто старается ради меня, — сказала она с тенью гоблинской улыбки. — С чего мне сердиться? Кстати, а что ты делаешь, когда пытаешься истаять?

— То, что мне говорил мистер Пенниуорт. «Я — пустой переулок. Проем открытой двери. Ничто. Взгляд скользнет мимо меня. Сознание не отметит моего присутствия. Я — ничто и никто». Только у меня не выходит.

— Это потому, что ты живой, — фыркнула Лиза. — У живого человека это никогда не получится. У нас, мертвых, это срабатывает, ведь нам приходится бороться за лучшие времена, когда нас наконец станут замечать.

Девочка обхватила себя за плечи и начала раскачиваться взад-вперед, словно спорила с кем-то. Затем она произнесла:

— Ты влез в это из-за меня… Иди сюда, Никто Оуэнс.

Ник подошел — в крохотной комнатушке для этого хватило шага, — и Лиза положила ему на лоб холодную руку. Прикосновение напоминало влажный шелк.

— Ну-ка, — продолжила она. — Возможно, я смогу оказать тебе услугу.

И с этими словами Лиза забормотала что-то себе под нос, так, что Ник не мог разобрать ни слова. Потом она громко и отчетливо произнесла:

Что-то огромное коснулось Ника, прошлось, словно щеткой, с головы до ног. Мальчик задрожал и покрылся гусиной кожей, по телу побежали мурашки.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Протягиваю тебе руку помощи, — отозвалась Лиза. — Я, может, и мертвая, но ведьма, помнишь об этом? И мы ничего не забываем.

— Но…

— Тсс! — шикнула на него Лиза. — Они возвращаются.

Заскрежетал замок чулана.

— Эй, дружок, — раздался голос, которого Ник прежде не слышал, — я уверен, мы с тобой поладим.

С этими словами Том Хастингс отворил дверь, но тут же застыл в дверном проеме, с озадаченным видом озираясь по сторонам. Это был редкий здоровяк, рыжий, словно лиса, и с красным носом выпивохи.

— Эбенейзер! Ты ж вроде говорил, что он в каморке!

— Да, именно, — донесся сзади голос Болджера.

— А по-моему, от него тут ни слуху ни духу.

Из-за рыжего здоровяка высунулся Болджер и оглядел комнатку.

— Спрятался, — удрученно заметил он, глядя в точности на то место, где стоял Ник. — Зря скрываешься! — громко предупредил Эбенейзер. — Я тебя вижу! Вылезай-ка!

Двое мужчин вошли в чулан; Ник неподвижно стоял между ними, подобно столбу, и думал об уроках мистера Пенниуорта. Мальчик не реагировал и не шевелился. Взгляды мужчин скользили мимо него.

— Ты пожалеешь, что не вышел, когда тебя звали! — пригрозил Болджер. Он закрыл дверь и обратился к своему приятелю: — Давай-ка, перекрой выход, чтобы мальчишка не удрал.

И Эбенейзер двинулся в обход; он заглянул за коробки, неловко наклонившись, посмотрел под стол, прошел совсем рядом с Ником и открыл шкаф.

— Я тебя вижу! — крикнул он, — Вылезай!

Лиза хихикнула.

— Что это было?! — удивился Том Хастингс, резко развернувшись.

— Я ничего не заметил, — возразил Эбенейзер.

Лиза хихикнула снова. Потом она сложила губы трубочкой и подула — раздался свист, перешедший в звук наподобие отдаленного шума ветра. Электрические лампочки в комнатушке зажужжали, замигали и наконец погасли.

— Чертовы пробки! — выругался торговец. — Пойдем отсюда. Это пустая трата времени.

Снова щелкнул ключ в замке, и Лиза с Ником остались одни.