Просветитель по части художества

Какая печальная, какая жалкая картина. Какой плачевный портрет того самого „идиотизма“, про который говорил еще Крамской. Какое гонение на мысль, рассудок, интеллект, какое легкомыслие и поверхностность, какое поклонение форме, одной форме, краскам, одним краскам, одним техническим средствам, вместо того, что этими техническими средствами должно было бы выразиться! Какое поклонение внешности, какое презрение ко всему внутреннему! И. Е. Репин уверял, что этою внешностью только и живут французские художники и французские зрители, но он того не знает, как все, что есть нынче во Франции (да и вообще в Европе) понимающего и любящего истинное художество, жалуется на частое преобладание в новом искусстве Запада одной внешности и на отсутствие содержания. Эти вести, эти голоса еще до него не доходили, он слышал слова только людей совершенно поверхностных и ограниченных. Он уверяет, что и наша публика в последние тридцать лет перешла на новый рельс и теперь интересуется уже только одной виртуозностью техники. Печальна и жалка была бы она, если бы взаправду только одно это и понимала. По счастью, до такого понижения смысла и понятия она еще не доходила, и разве только немногие убогие примеры бессмыслия пачкают своим присутствием один уголок нашего культурного развития.

И. Е. до того стал нынче врагом мысли и творчества, что уверяет, будто ничего нет худого в „подражании“, что даже во всей истории народов вечно играет великую роль „подражание“ и что совершенно законно тоже и для художника подражать тому, кто сильнее его, ибо только гениальные люди способны иметь свои идеи, мысли: „Подражание в искусстве еще не такое большое преступление, как кажется туристам самобытного. Самостоятельное творчество не всякому доступно, оно есть свойство только исключительных натур. Для слабых талантов есть великое наслаждение подражать… Сколько я запомню, из всего слышанного и испытанного на своем веку, я ничего гнилее и безумнее этого не встречал.

Конечно, «подражание» всегда существовало, существует и будет существовать. Но ведь это — недостаток, порок, а не цель, к которой надо стремиться. Позволительно ли проповедывать законность того, что негодно? «Только одни гении способны к самостоятельной мысли». Да ведь это неправда. Смысл, понятия, способность думать, оценивать, рассуждать вовсе не одним гениям принадлежат, а всякому. Иначе никакой человек не имел бы никогда права ни о чем и рот разевать. Так как у тебя, дескать, нет «гениальных» мыслей, то поскорее запри свой рот на замок, молчи и слушай — либо подражай тем, кто получше тебя. Слыхали вы когда-нибудь еще подобное безобразие? Кажется, этого не проповедывали даже самые скверные академии прежнего времени.

И. Е. Репин говорит: «Признано считать отличительной чертой русского искусства — реализм и правду, простоту и идейность, но и это качество все же нельзя считать обязательным для всех наших художников». Как же это? Даже оставляя в настоящую минуту в стороне «реализм» и «идейность», все-таки никому, я думаю, нет никакой возможности понять, что правда и простота не обязательны для наших художников. После таких слов просто становится страшно за И. Е. Репина. Чего еще от него ожидать?

И. Е. Репин говорит: «Не только импрессионизм, мистицизм и символизм, так прочно сидящие в недрах искусства, имеют заслуженное право быть, но даже так называемое декадентство, это нелепое по своему названию декадентство, в будущем увенчается лаврами, я в этом глубоко убежден…» И вслед за этим он корит русских критиков и ценителей за непризнавание этих новых направлений и веяний: этим они оказываются «отсталыми против Европы». Но он забывает или не знает того, что «нелепое» название «декадентство» изобретено не у нас, не в России, а именно в Европе, и что не у нас, а преимущественно и всего более там восстают против нелепостей символизма, мистицизма и декадентства. Значит, пусть он наперед уличает всю Европу и не ставит ее нам в пример прогрессивности и признания «новых веяний». Именно в Европе всего чаще нападают на декадентство не только в искусстве, но и в литературе и изобличают его дикие безобразия. Если И. Е. Репин заблаговременно провидит высокие судьбы декадентства, тем ему же лучше, но до сих пор картины декадентов, символистов и мистиков блистали только поразительным отсутствием смысла и толка в их сюжетах; импрессионисты же и вовсе чуждаются сюжетов и пишут только этюды, портреты и пейзажи. Заслуга импрессионистов очень велика по части техники, потому что они расширили и простерли очень далеко наблюдательность художников по части световых явлений и передачи ях красками, потому что они стали достигать новых впечатлений и эффектов. Этой их заслуги, кажется, никто и никогда не отрицал, и потому многие замечательные их холсты стали высоко цениться и приобретаться для музеев.

Но что касается декадентов, символистов и мистиков, речь у меня еще впереди.

1897 г.

КОММЕНТАРИИ

«ПРОСВЕТИТЕЛЬ ПО ЧАСТИ ХУДОЖЕСТВА». Статья впервые была опубликована в газете «Новости и биржевая газета» в 1897 году (7 ноября, № 307).

Статья написана как ответ на статью Репина «В защиту новой Академии художеств». Появлению последней предшествовал длительный конфликт между Стасовым и Репиным. Стасов не одобрял выхода Репина в 1890 году из Товарищества и затем прихода его в Академию. Нападая на указанные действия Репина, шедшие, по убеждению Стасова, во вред Товариществу, он не отдавал художника реакционной критике. Так, например, когда Суворин и другие выступили в связи с персональной выставкой картин Репина в Академии в 1891 году с нападками, вновь и вновь, на лучшие черты его творчества, Стасов смело взял художника под защиту в статье «Вот наши строгие ценители и судьи». Но уехав в 1893 году за границу, Репин временно попадает под влияние нового западноевропейского упадочного искусства, и эта перемена в его взглядах находит свое отражение в его заметках, письмах и в частности в его статье «H. H. Ге и наши претензии к искусству» (1894, приложение к «Ниве», ноябрь месяц), которые Стасов совершенно справедливо квалифицировал как проповедь «искусства для искусства». Реакционер Буренин по поводу этих выступлений Репина писал на страницах «Нового времени»: «Если бы Репин придерживался своих нынешних взглядов на искусство в период создания им „Бурлаков“, русская живопись не имела бы столь компрометирующих ее произведений, как „Бурлаки“, „Запорожцы“ и др.» (1894, No№ 6436 и 6457).

Статье Стасова предшествовало и опубликование им в 1897 году письма Антокольского, в котором последний решительно высказывался против обучения русских художников за границей. В этих условиях и появилась статья Репина «В защиту новой Академии художеств», в которой он выступил против Стасова. По поводу этой новой статьи Репина Стасов писал Льву Толстому: «Он проповедует „искусство для искусства“, ненужность содержания, надобность одной только виртуозности… просто уму непостижимо» («Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка 1878–1906». 1929, стр. 207). Комментируемая статья воинствующего критика, борца за передовое национальное русское искусство, показывает, что для Стасова, несмотря на все глубокое уважение к Репину за его заслуги перед русским искусством, несмотря на личную дружбу с ним, которая теперь терпела крах, интересы русского искусства были превыше всего. В 1899 году Репин выступил со статьей «По адресу „Мира искусства“, в которой он подверг декадентство резкой критике. По этому поводу см. статью „Чудо чудесное“, т. 3.