Страница 17 из 28
– Мне бы ваши глаза, господин лейтенант, а еще бы лучше – вашу фантазию, – возвращая бинокль, сказал он. – Честно признаюсь, кроме пены, ничего стоящего внимания не обнаружил.
– Ну и черт с тобой, – лейтенант снова приник к окулярам. – А я вот вижу все. Сверху вниз и снизу вверх вся красота как на ладони. А-а, нет ли в нашей толстухе африканской крови – ишь как завились! Если желаешь знать, сколько их, – спроси меня, я тебе скажу. Донья Адриана ничего не смогла от меня утаить.
– Ну и долго еще?.. – раздался вдруг у них за спиной девичий голос.
Литума осел на землю, а потом так резко повернулся, что чуть не вывихнул себе шею. Он понял, что первая его мысль была ошибочна, но ему продолжало казаться, что это говорит не женщина, а краб.
– Ну и долго еще намерены вы похабничать? – повторила девушка. Сжатыми кулачками она упиралась в бедра и позой своей напоминала тореро, ожидающего быка. – Долго ли собираетесь болтать всякие гадости? Еще не исчерпали весь свой запас? Я давно наблюдаю за вашим свинством. Какая мерзость!
Лейтенант Сильва подобрал бинокль, выпавший у него из рук, когда вдруг прозвучал ее голос. Литума, продолжавший сидеть на земле, видел, что его начальник не вполне еще оправился от изумления и отряхивает брюки, стараясь выиграть время. Потом с поклоном заговорил:
– Опасные шутки, сеньорита! Разве можно так незаметно подкрадываться? Мы ведь при исполнении служебных обязанностей. А если бы я от неожиданности выстрелил в вас?
– Служебных обязанностей? – саркастически рассмеялась девушка. – С каких это пор полицейских обязали подглядывать за купальщицами?
Только в эту минуту Литума узнал дочку полковника Миндро, Алисию. Да, это была она. Сердце у него заколотилось. Снизу доносился крик разъяренной доньи Адрианы. Она их засекла. Литума, как во сне, видел: согнувшись и прикрываясь, она выскочила на берег, бросилась к своему платью, грозя им кулаком.
– Хорошо вы охраняете порядок, – продолжала девушка. – Хорошо, нечего сказать! Какое свинство! Вполне оправдываете свою репутацию. Вы, пожалуй, еще хуже, чем про вас говорят.
– Сеньорита, с этой скалы мы наблюдали за баркасами контрабандистов, которые пытаются уйти в Эквадор, – ответил лейтенант, и слова его прозвучали так убедительно, что Литума воззрился на него с восхищением. – Вам это позволительно не знать, а кроме того, из ваших уст любое оскорбление – награда. Продолжайте, прошу вас.
Краем глаза Литума видел, что донья Адриана, кое-как натянув на себя платье, удаляется по направлению к Пунта-Арене. Идет скорым шагом, энергично раскачивая бедрами и гневно размахивая руками. Без сомнения, кроет их с лейтенантом последними словами. А девушка, разглядывая обоих, вдруг замолчала, точно возмущение ее внезапно испарилось. С ног до головы она была в пыли. Нельзя было понять даже, какого цвета ее блузка и брючки – и то, и другое, и мокасины, и ленточка в стриженых волосах приобрели желтовато-серый оттенок окрестных пустырей. Литуме показалось, что она стала еще тоньше, чем в тот день, когда он видел ее в кабинете полковника, – хрупкая, с едва заметной грудью, узкобедрая. Доска – пренебрежительно называл таких женщин его начальник. Вздернутый, брезгливо принюхивающийся носик придавал лицу особенно надменное выражение. Их с лейтенантом она тоже словно обнюхала и явно осталась недовольна. Сколько ей лет? Шестнадцать? Восемнадцать?
– А что привело девушку вашего круга в столь безлюдное место? – со всей изысканностью осведомился лейтенант, показывая, что инцидент исчерпан.
Он спрятал бинокль в футляр и стал протирать платком свои темные очки.
– Пожалуй, для прогулок это место далековато от авиабазы. А что, если одна из этих тварей укусит вас? Что тогда? А что случилось с вашим велосипедом? Шина спустила?
Тут и Литума заметил метрах в двадцати внизу, у подножия скалы велосипед, тоже покрытый пылью. Литума смотрел на девушку и пытался представить рядом с ней Паломино Молеро. Вот они идут, взявшись за руки, глядя друг на друга хмельными от нежности глазами, ласково перешептываются. Девушка, взмахивая ресницами, точно бабочка – крыльями, тихо просит: «Спой мне, спой еще что-нибудь». Нет, картина рассыпалась, у Литумы не хватало воображения представить это.
– Папа знает, что вы сумели вытянуть из Рикардо все сведения, – отрывисто и резко сказала она вдруг, вскинув голову и проверяя взглядом, произвели ли ее слова должное впечатление. – В ту ночь, когда он так напился.
Однако лейтенант и бровью не повел. Он аккуратно надел очки и начал спуск с холма, скользя как на санках. Внизу отряхнулся.
– Младшего лейтенанта Дуфо зовут Рикардо? – спросил он. – Я слышал, его называли Ричардом.
– И про то, что вы ездили в Амотапе и допрашивали донью Лупе, он тоже знает, – с оттенком издевки сказала девушка. Теперь Литума рассмотрел ее как следует: да, она была маленькая, тоненькая, хрупкая, с полудетскими очертаниями фигуры. Так, ничего особенного. Может, Паломино влюбился в нее оттого только, что знал, кто она? – Папа в курсе всех ваших дел.
Почему она так говорила с ними? Почему взяла такой странный тон? Почему не угрожала, а скорее насмехалась, словно в глубине души забавляясь всей этой историей? Словно проказничала и шалила? Литума прыжками спускался по склону следом за ней, и крабы причудливыми зигзагами отползали подальше от его башмаков. Вокруг не было ни души. Даже рабочие со складов ушли – ворота были заперты, не доносилось ни звука. Внизу, в бухте, полз буксир, выпуская густой серый дым и через каждые несколько минут гудя сиреной. На берегу копошились, как муравьи, какие-то люди.
Добрались наконец до тропинки, которая, беря начало у скалы, вела к проволочному заграждению, отделявшему территорию компании от остального городка. Лейтенант поднял с земли велосипед и покатил его, придерживая за руль. Шли медленно, гуськом. Под ногами то и дело трещали пустые крабьи панцири.
– Я шла за вами от самого участка, а вы и не замечали, – сказала девушка все с той же полунасмешливой, полугневной интонацией. – У заграждения меня хотели остановить, но я пригрозила, что пожалуюсь папе, и тогда пропустили. Вы и тут прохлопали. Я слышала, как вы сыпали непристойностями, а вы и не подозревали, что я тут. Могла бы и дальше следить за вами. Лейтенант, посмеиваясь, кивнул, признавая ее правоту.
– В чисто мужском обществе всегда ведутся вольные разговоры, – извиняющимся тоном сказал он. – Мы караулили бухту, чтобы пресечь попытку контрабанды, и не наша вина, если кто-то из местных дам в это самое время захотел выкупаться. Просто совпадение, правда, Литума?
– Истинная правда, господин лейтенант.
– Как бы там ни было, мы к вашим услугам, сеньорита Миндро. – Голос лейтенанта сделался медовым. – Слушаю вас. Или, может быть, вы предпочитаете поговорить не здесь, а в участке? Там прохладно, можно выпить чего-нибудь холодного и шипучего, беседа пойдет легче. Хотя должен вас предуведомить: у нас далеко не так комфортабельно, как в кабинете вашего отца на авиабазе.
Девушка промолчала. Литуме казалось, что он ощущает, как течет у него по жилам медленная, густая, темно-красная кровь, как стучит в висках, пульсирует в запястье. Миновали проволочную изгородь, и дежурный полицейский – Лусио Тиноко из Гуанкабамбы – откозырял лейтенанту. Рядом стояли еще трое из охраны компании. Они удивились, увидав девушку рядом с полицейскими. Неужели уже прошел слух о происшествии в Амотапе? По крайней мере, он, Литума, держал язык за зубами, неукоснительно соблюдал приказ лейтенанта: никто не должен знать ни единого слова из рассказа доньи Лупе. Они миновали деревянное, сверкавшее свежей зеленой краской здание больницы – она, как и все здесь, принадлежала компании. У дверей в Управление порта прохаживались с карабинами на плече двое матросов. Один из них подмигнул Литуме. Низко над землей с пронзительными криками пронеслась стая чаек. Вечерело. Через перила галереи отеля «Ройаль» – единственной в городке гостиницы – Литума видел солнце, готовое вот-вот погрузиться в море. Благословенная отрадная прохлада сменяла дневной зной.