Страница 58 из 59
— С большим удовольствием, раз я уже дал три, почему не дать четвертый. — Капитан Пантоха пишет «Чаро — с уважением и наилучшими пожеланиями» и расписывается. — Но, уверяю, вы ошибаетесь, я вовсе не знаменитость. Давать автографы — дело певцов.
— Вы знаменитее любого артиста, такими делами ворочали, ха-ха. — Сеньорита вынимает губную помаду, сеньорита красит губы, глядясь в настольное стекло, как в зеркало. — Кто бы мог подумать — с виду такой серьезный.
— Можно позвонить по вашему телефону? — Капитан Пантоха еще раз смотрит на часы, капитан Пантоха идет к окну, видит уличные фонари, смотрит, как сгущаются сумерки, представляет, как сыро на улице. — Хочу позвонить в пансион.
— Давайте номер, я наберу. — Сеньорита нажимает кнопочку, сеньорита крутит диск. — Кого позвать? Сеньору Леонор?
— Это я, мамуля. — Капитан Пантоха берет трубку, капитан Пантоха говорит очень тихо, искоса поглядывает на сеньориту. — Нет, еще не приняли. Поча с малышкой приехали? Ну, как девочка?
— Правда, что солдаты прикладами расчищали путь к кресту? — Печуга орудует в Вифлееме, в Нанае, Пичуга открывает собственное заведение на шоссе в Сан-Хуан, у нее нет отбоя от клиентов, дело процветает, счет в банке растет. — И что крест рубили топором? А потом брата Франсиско вместе с крестом выбросили в реку на съедение пираньям? Ну расскажи, Стомордый, что видел, хватит молиться.
— Алло, Панта? — Поча играет голосом, как кафешантанная певица, Поча счастливо улыбается, смотрит на свекровь, на заваленную игрушками крошку Гладис. — Милый, как ты? Ой, сеньора Леонор, я так волнуюсь, прямо не знаю, что сказать ему. Гладис тут, рядом со мной. Она такая лапочка, Панта, вот увидишь. С каждым днем все больше на тебя похожа, Панта.
— Как ты, Поча, дорогая. — Панта чувствует, что сердце у него забилось, Панта думает: я ее люблю, она моя жена, мы больше не будем разлучаться. — Целую малышку и тебя очень крепко. С ума сойти, как хочу вас видеть. Прости, никак не мог приехать в аэропорт.
— Я знаю, что ты в министерстве, мама мне объяснила. — Почита воркует, Почита роняет слезы, обменивается заговорщическими улыбками с сеньорой Леонор. — Раз не приехал, значит, не мог, глупыш. Что тебе сказали, дорогой, что они с тобой сделают?
— Не знаю, посмотрим, сам жду не дождусь. — Панта видит, как за окнами движутся тени, Панта теряет терпение, пугается. — Как только закончу, примчусь. Ну все, Поча, кончаю, дверь открывается.
— Входите, капитан Пантоха. — Полковник Лопес Лопес не подает ему руки, не здоровается, поворачивается к нему спиной, говорит приказным тоном.
— Добрый вечер, мой полковник. — Капитан Пантоха входит, капитан Пантоха кусает губы, щелкает каблуками, здоровается. — Добрый вечер, мой генерал. Добрый вечер, мой генерал.
— Мы думали, вы мухи не обидите, а вы оказались таким пройдохой. — Тигр Кольасос качает головой за клубами табачного дыма. — Знаете, почему вам пришлось так долго ждать? Сейчас объясним. Как вы думаете, кто только что вышел через эту дверь? Расскажите ему, полковник.
— Министр обороны и начальник Генерального штаба, — полковник Лопес Лопес взглядом мечет молнии.
— Невозможно было переправить останки в Икитос, он уже разлагался, Сантана и его люди могли заразиться трупным ядом. — Полковник Максимо Давила визирует докладную, полковник Максимо Давила отправляется в Икитос на моторке, идет к генералу Скавино, на обратном пути в гарнизон покупает молочного поросенка. — К тому же эти сумасшедшие последовали бы за нами, похороны могли вылиться черт те во что. Я думаю, это был самый разумный выход. А как вы считаете, мой генерал?
— Догадываетесь, зачем они приходили? — Генерал Викториа ворчит, генерал Викториа растворяет в стакане таблетку, пьет, морщится. — Вынесли порицание за скандал в Икитосе.
— Выговаривали нам, как новобранцам, капитан, отчитывали, невзирая на наши седины. — Тигр Кольасос теребит ус, Тигр Кольасос прикуривает от окурка новую сигарету. — И не впервые мы имеем честь принимать этих господ. Сколько раз они побеспокоились прийти отодрать нас за уши, полковник?
— Четырежды министр обороны и начальник Генерального штаба почтили нас своим визитом. — Полковник Лопес Лопес вытряхивает окурки из пепельницы в мусорную корзину.
— И всякий раз приносит нам в подарок кипу газет, капитан. — Генерал Викториа прочищает голубым платком уши, нос. — Где, разумеется, расписаны ваши художества.
— В настоящий момент капитан Пантоха — один из самых популярных людей Перу. — Тигр Кольасос берет газетную вырезку, Тигр Кольасос показывает заголовок:
— «Армейский капитан восхваляет проституцию», «Воинские почести лоретанской шлюхе». — Где, вы думаете, был напечатан этот фельетончик? В Тумбесе, ну как вам нравится?
— Без сомнения, за всю историю страны это единственная речь, которую читали с таким вниманием. — Генерал Викториа ворошит, тасует, разбрасывает по столу газеты. — Люди декламируют ее наизусть целыми абзацами, она стала темой анекдотов. А вы известны теперь даже за границей.
— Наконец-то, наконец-то с двумя страшными кошмарами Амазонии покончено раз и навсегда. — Генерал Скавино расстегивает штаны. — Пантоху прикончили, пророк помер сам, Роту добрых услуг рассеяли в прах, Братство рассыпается. И снова этот край станет спокойным, как в старые добрые времена. Ну-ка, Лохмушка, давай, я заслужил награду.
— Я очень сожалею, что своей инициативой причинил неприятности начальству, мой генерал. — У капитана Пантохи мускул не дрогнул, капитан Пантоха стоит не дышит, смотрит не мигая на фотографию Президента Республики. — У меня не было дурного намерения, наоборот. Просто я неверно рассчитал все «за» и «против». Признаю свою вину. И готов понести любое наказание.
— Хуже всего, что нет достойного наказания за ту чудовищную нелепость, которую вам взбрело в голову выкинуть в Икитосе. — Тигр Кольасос скрещивает руки на груди. — Вы причинили такой вред армии, что даже расстреляй мы вас, и то не смыть позора.
— Чем больше я, Пантоха, ломаю голову над этим делом, тем меньше понимаю. — Генерал Викториа опирается головою на руки, генерал Викториа смотрит на него лукаво, с удивлением, завистью, подозрением. — Скажите откровенно, как на духу. Почему вы пошли на такую глупость? Обезумели от горя, потеряв любовницу?
— Клянусь Богом, мои чувства к этой рабочей единице абсолютно не повлияли на решение, мой генерал. — Капитан Пантоха стоит вытянувшись, капитан Пантоха, не двигая губами, считает: шесть, восемь, двенадцать — ордена на мундире Президента. — В своем рапорте я написал чистую правду: я поступал так, думая о благе армии.
— Поэтому, воздавая воинские почести проститутке, величал ее героиней, благодарил за то, что она не жалела тела для солдат. — Тигр Кольасос выбрасывает клубы дыма, Тигр Кольасос кашляет, с ненавистью смотрит на сигарету, шепчет: сам себя убиваю. — Ты, приятель, служишь нам дурную службу. Еще что-нибудь в этом духе, и опозоришь нас на веки вечные.
— Поспешил я в отставку, надо было дать последний бой. — Отец Бельтран откидывается в гамаке, отец Бельтран смотрит на небо, вздыхает. — Признаюсь тебе, я скучаю по лагерной жизни, по караулам, по нашивкам. Все эти месяцы мне каждую ночь снятся шпаги и сигнальный рожок. Пытаюсь снова вернуть мундир, и, кажется, дело идет на лад. Не забудь таблеточки, Лохмушка.
— Мои сотрудницы были так потрясены смертью этой рабочей единицы. — Капитан Пантоха чуть косит взглядом, капитан Пантоха видит карту Перу, а на ней — большое зеленое пятно сельвы. — И я решил поднять их боевой дух, подбодрить ради будущего. Я и подумать не мог, что Рота добрых услуг будет распущена. Особенно теперь, когда она на таком подъеме.
— Вы бы лучше подумали, что эта Рота может существовать только в обстановке строгой секретности! — Генерал Викториа ходит по кабинету, генерал Викториа зевает, скребет затылок, слушает бой часов, говорит: «Как поздно-то». — Вас предупреждали тысячу раз, что главное условие вашей работы — секретность.