Страница 2 из 59
— Мою жену — прямо в церкви, — плотник Андриано Ларке неподвижно застыл на кончике стула. — Нет, сеньор, не в Соборе, а в церкви Святого Иисуса Багасанского.
— Вот так, дорогие радиослушатели, — негодует Синчи. — Этих похотливых святотатцев не удержал ни страх божий, ни должное почтение к святому храму, ни благородные седины этой достойнейшей матроны, давшей жизнь представителям двух поколений наших земляков.
— Они меня как заприметили, господи Иисусе, тут же и хотели повалить на пол, — плачет сеньора Кристина. — Навалились пьяные, а уж какие мерзости говорили. И все это перед главным алтарем, истинный крест.
— Самую милосердную душу во всем Лорето, мой генерал, — грохочет отец Бельтран. — Пять раз оскорбили!
— И еще его дочку, его племянницу, его крестницу, знаю я все это, Скавино, — стряхивает перхоть с плеча Тигр Кольасос. — С кем этот отец Бельтран, в конце концов, — с нами или с ними? Разве он не армейский капеллан?
— Я протестую как священник и как солдат, мой генерал. — Майор Бельтран втягивает живот, майор Бельтран выпячивает грудь. — Эти нечестивцы наносят ущерб не только жертвам, но и самой армии.
— Разумеется, очень скверные намерения были у рекрутов по отношению к даме. — Генерал Викториа улыбается, генерал Викториа сдается, просит прощения. — Но ведь и родственники, не забывайте, чуть не забили их палками до смерти. Вот передо мной медицинское заключение: перелом бедра, гематомы, порваны уши. На этот раз ничья, дорогой доктор.
— В Икитос? — Почита перестает брызгать на рубашку и ставит утюг. — Ой, как далеко нас посылают, Панта.
— Дерево дает тебе огонь, на котором ты готовишь пищу, из дерева дом, в котором ты живешь, постель, на которой спишь, и плот, на котором переплываешь реку. — Брат Франсиско нависает над лесом неподвижных голов, жадно обращенных к нему лиц, распахнутых рук. — Из дерева ты делаешь гарпун, которым добываешь рыбу, орудие, с которым охотишься на зверя, и ящик, в котором хоронишь мертвых. Братья! Братья!
Следуйте мне, преклоните колени!
— Тут, Пантоха, куда ни кинь — всюду клин, — качает головой полковник Лопес Лопес. — В Контамане алькальд обратился к населению с призывом запирать женщин на замок в дни, когда у солдат увольнение.
— Главное — далеко от моря. — Сеньора Леонор берет иголку, вдевает нитку и откусывает ее зубами. — Москитов там, наверное, в сельве-то? Ты знаешь, москиты для меня хуже смертной казни.
— Посмотрите список, — трет лоб Тигр Кольасос. — За год сорок три забеременели. Десятка два из них обвенчали священники отца Бельтрана, но, разумеется, чтобы искоренить зло, нужны меры более радикальные, насильственные браки дела не решат. По сей день ни наказания, ни расправы картины не изменили: сельва превращает солдата в бешеное животное. По-моему, тебе совсем не по душе это назначение, дорогой. — Почита раскрывает, вытряхивает чемоданы. — Почему, Панта?
— Должно быть, это от жары, от климата, как вы думаете? — оживляется Тигр Кольасос.
— Очень может быть, мой генерал, — бормочет капитан Пантоха.
— Жара, влажность, такая природа вокруг, — облизывает губы Тигр Кольасос. — Со мной всегда так: стоит попасть в сельву, сразу чувствую: внутри будто огонь и кровь в венах закипает.
— Вот бы генеральша тебя услышала, — смеется генерал Викториа, — полетели бы пух и перья.
— Сначала мы думали, это от еды, — генерал Кольасос хлопает себя по животу, — острые приправы в рационе возбуждают сексуальный аппетит.
Мы посоветовались со специалистами, был даже один швейцарец, он стоил нам кучу денег. — Полковник Лопес Лопес подкрепляет слова жестом. — Швейцарец-диетолог, весь в титулах.
— Pas d'inconvonient[1]. — Профессор Бернар Лаэ делает записи в книжечке. — Мы составим такую диету, которая будет содержать необходимое количество протеинов, но снизит либидо солдат на восемьдесят пять процентов.
— Не перегните палку, доктор, — бормочет Тигр Кольасос. — Армия из евнухов нам тоже не нужна.
— Икитос… Икитос… Я — Орконес. — Лейтенант Сантана в нетерпении. — Срочное сообщение. Операция «Швейцарский паек» не дала ожидаемых результатов.
— Мои люди оголодали, болеют туберкулезом. Сегодня двое на перекличке упали в обморок, мой майор.
— Какие шутки, Скавино. — Тигр Кольасос, зажав телефонную трубку между плечом и ухом, закуривает сигарету. — Мы тут ломали голову — выход один. Посылаем тебе нашего Пантоху вместе с матерью и женой. Желаем успеха.
— Мы с Почитой свыклись с этой мыслью и счастливы, что едем в Икитос. — Сеньора Леонор складывает носовые платки, сеньора Леонор приводит в порядок юбки, упаковывает туфли. — А ты что-то совсем завял. В чем дело, сынок?
— Вы тот самый человек, Пантоха. — Полковник Лопес Лопес поднимается и заключает его в объятия. — Вы положите конец этой кутерьме.
— И потом, это все-таки город, Панта, и, говорят, красивый. — Почита выбрасывает обрезки, Почита завязывает узелок, закрывает коробку с шитьем.
— Не делай такого лица, бывает хуже — могли послать в какую-нибудь дыру.
— По правде говоря, полковник, я не представляю себе, как. — Капитан Пантоха сглатывает слюну. — Но я, разумеется, сделаю все, что прикажут.
— Перво-наперво — отправиться в сельву. — Полковник Лопес Лопес берет карандаш и отмечает место на карте. — Центром всех операций будет Икитос.
— Возьмем быка за рога и покончим с проблемой. — Генерал Викториа ударяет кулаком о ладонь. — Потому что, как вы, конечно, догадались, Пантоха, дело не только в том, что потоптали сеньорит.
— Но и в том, что солдаты вынуждены при этой вводящей в грех жарище жить, как непорочные голубки. — Тигр Кольасос щелкает языком. — Чтобы служить в сельве, нужно мужество, Пантоха, большое мужество.
— В Амазонии на каждую юбку есть свой хозяин, — вступает полковник Лопес Лопес. — Там нет ни блудниц, ни девочек-простушек — ничего подобного.
— Целую неделю солдаты проводят взаперти, несут службу в глуши, мечтают об увольнительной, — дает волю воображению генерал Викториа. — Потом отшагают километры до ближайшего селения. А там что?
— Ничего, абсолютно ничего, потому что, черт подери, женщин нет, — пожимает плечами Тигр Кольасос. — И вот тогда они теряют узду, и после первой же рюмки, как пума, бросаются на то, что подвернется.
— Бывали случаи гомосексуализма и даже скотоложества, — уточняет полковник Лопес Лопес. — Представьте, одного капрала из Оркопеса засекли на интимных отношениях с обезьяной.
— Обезьяна отзывается на дурацкую кличку Утеха пятой роты, — сдерживает смех лейтенант Сантана. — Вернее, отзывалась — я пристрелил ее. А подонок в карцере, мой полковник.
— Другими словами, воздержание ведет к чудовищному разложению, — говорит генерал Викториа. — К падению морального духа, к неврозам, апатии.
— Надо дать пищу этим голодающим, Пантоха. — Тигр Кольасос торжествующе смотрит ему прямо в глаза. — И вот являетесь вы, вам есть где развернуться, куда применить свой организаторский талант.
— Ну что ты как в воду опущенный и молчишь все время? — Почита прячет билет в бумажник, Почита спрашивает, где выход к самолетам. — Там большая река, мы будем купаться, будем гулять, навещать дикие племена. Ну, не вешай носа, глупыш.
— Что с тобой, ты сам не свой, сынок. — Сеньора Леонор смотрит на облака, сеньора Леонор оглядывает пропеллеры, деревья. — За всю поездку рта не раскрыл. Что тебя так заботит?
— Ничего, мама, ничего, Почита. — Панта застегивает привязные ремни. — Все в порядке. Смотрите, подлетаем. Это, должно быть, Амазонка?
— Все эти дни ты ходил сам не свой. — Почита надевает очки от солнца, Почита снимает пальто. — Ни слова не проронил, спал на ходу. Ой, жара как в преисподней. Никогда не видела тебя таким, Панта.
1
Никаких затруднений (фр.)