Страница 19 из 21
Кэролайн пристально смотрела на дочь, очень внимательно и взволнованно. У нее даже лицо потемнело от сильного беспокойства.
В памяти Шарлотты вдруг ожили болезненные воспоминания. Сколько мечтаний выткало ее воображение в юности, в которые она, как в мантию, облекла своего кузена Доминика! Так легко было представить это красивое лицо, озаренное страстью, чувством и созвучными сердцу самой Шарлотты мечтаниями, наделить человека теми качествами, которыми он никогда не обладал и не хотел обладать, – и, думая так, не знать, не замечать, не понимать, каков этот человек на самом деле.
Не то ли самое происходит сейчас с Кэролайн и она видит в воображаемом свете своих фантазий актера, выражающего мысли и чувства других людей с таким искусством, что уже не способна провести разграничительную черту между миром воображения и реальностью?
– Да. Боюсь, Томасу придется его подозревать, – вслух сказала Шарлотта. – Отравить судью мог только человек, с кем он встречался в тот день и который имел возможность подлить яд во фляжку. А если мистер Стаффорд действительно начал заново расследовать то старое дело, тогда возникает очень убедительная причина для кого-то, чтобы убрать его с дороги. Разве Томас может игнорировать такую версию?
– Не верю, что Джошуа мог это сделать! – сказала Кэролайн едва слышно, но яростным шепотом, полным отчаянной убежденности. – Всему этому должно быть другое объяснение. – Она быстро подняла глаза, в которых не осталось и следа неуверенности и смущения. – Что мы можем сделать, чем помочь? Как опровергнуть подозрение? Есть ли у нас повод подозревать кого-то еще?
Шарлотта поразилась. Разве Кэролайн не понимает, что говорит сейчас как человек, причастный к событию? Или это просто такая фигура речи?
– У нас? – Шарлотта невольно улыбнулась.
Мать закусила губу.
– Ну… я имела в виду тебя, наверное. Я ведь понятия не имею, как ведут расследование…
Шарлотта никак не могла понять, хочет ли мать найти повод, чтобы уклониться от участия во всем этом деле, или же, напротив, желает быть полезной. Кэролайн выглядела одновременно и удрученной, и решительной. В ней чувствовалась гремучая смесь кипучей энергии, страха и вдохновения.
– А ты знаешь кого-нибудь из этих людей? – настойчиво выспрашивала она.
– Нет, – быстро ответила Шарлотта, – никого. Это Эмили всех знает. Но, наверное, мы тоже можем познакомиться с ними.
– Что-то надо делать, – страстно сказала Кэролайн. – Если когда-то повесили не того человека и это так и оставили, то вполне вероятно, что полиция может снова ошибиться… О! Извини, пожалуйста! Я не Томаса имею в виду. На этот раз, конечно, все должно быть иначе, если уж он ведет это дело. Но…
Шарлотта широко улыбнулась и подняла чашку с быстро остывающим чаем.
– Все верно, мама. И тебе лучше ничего больше не говорить; ты только изведешь себя напрасными волнениями. Томас тоже может ошибаться, причем обычно первым признаёт свои промахи, – она отпила глоток чая, – но я первая буду защищать его до последнего вздоха, если кто-нибудь другой усомнится в правильности его действий. Однако я действительно почти ничего не знаю об этом деле – лишь то, что известно тебе самой. Ясно лишь одно: оно такое, что страшнее не бывает. Ты помнишь те события? Они случились пять лет назад.
– Конечно, нет. Тогда еще был жив твой отец, поэтому я не читала газет.
– О! А также, полагаю, не знала никого из Блейнов или их знакомых и, уж конечно, при жизни папы не водила знакомства с артистами.
Кэролайн сильно покраснела и принялась пить чай маленькими глотками.
– Полагаю, что никого из них не знала и тетя Веспасия, – заметила Шарлотта, стараясь не улыбнуться. – По крайней мере, тогда. Я имею в виду актеров.
Кэролайн удивленно взметнула брови. До нее абсолютно не дошел юмор ситуации.
– Неужели ты думаешь, что леди Камминг-Гульд захотела бы с ними знаться? Нет, это просто невероятно. Она слишком хорошо для этого воспитана.
– Знаю, – согласилась Шарлотта, с трудом сохраняя серьезное выражение лица, – во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы не заботиться о том, что подумают другие. Если бы она захотела познакомиться с кем-то из артистов, она бы обязательно это сделала – возможно, тайком. Но что нам в этом? Теперь ей уже за восемьдесят, и те артисты, которых она могла знать, нам без надобности. Да они все, наверное, уже умерли. Однако она, возможно, знает кого-то, кто был знаком с Кингсли Блейном или что-то знал о нем. Может быть, мне расспросить ее?
– О, ты в самом деле это сделаешь? – поспешно отозвалась Кэролайн. – Конечно, расспроси.
Перспектива была весьма заманчивой. Шарлотта уже довольно давно не виделась с тетушкой Веспасией. Вообще-то, леди Каминг-Гульд приходилась теткой не ей и даже не Эмили, а ее покойному мужу, но обе – и Шарлотта, и Эмили – любили старую леди больше всех своих родственников, исключая, конечно, собственную семью, и гораздо больше, чем ближайшие родственники самой Веспасии.
– Да, – решительно согласилась Шарлотта, – это отличная мысль, и я все так устрою, чтобы отправиться к ней завтра же.
– Да? Ты думаешь, это может ждать? – Вид у Кэролайн был удрученный. – Не лучше ли отправиться сегодня? Расследование потребует много времени; не лучше ли начать как можно скорее?
Шарлотта посмотрела на свое домашнее платье, потом на духовку.
– Грейси сама может вынуть кекс, – быстро заметила мать, наконец проявляя хоть какое-то внимание к чудесному аромату, становившемуся все ощутимее, – и встретить детей, когда те вернутся из школы. А ты можешь ехать. Или я подожду их, если тебе так будет спокойнее. Возьми мой экипаж, он стоит у ворот… Нет, это просто замечательная мысль. А теперь иди наверх и надень что-нибудь подходящее для выезда. Иди же!
Шарлотте не надо было повторять дважды. Если мама так сильно желает этого визита и согласна остаться, чтобы заменить ее дома, просто невежливо не пойти ей навстречу.
– Ладно, – согласилась Шарлотта и немедленно поднялась наверх, чтобы надеть подходящее платье и сообщить Грейси о перемене планов.
– Ох, – возбужденно ответила служанка, – значит, вы отправляетесь на дело! Мэм, я так надеялась, что вы приметесь за него сразу же! – Грейси вытерла ладони о фартук. – Ежели я могу чем помочь…
– …То я, конечно, дам тебе знать, – пообещала Шарлотта. – В любом случае, если я что-то выясню, то все равно тебе расскажу. Потому что сейчас я отправляюсь с визитом к леди Веспасии Камминг-Гульд, узнать, можно ли заручиться ее помощью.
Она знала, что Грейси просто обожает тетушку Веспасию. В свое время та была одной из самых блистательных красавиц лондонского света и обладала прирожденным чувством достоинства, обаянием, совершенной уверенностью в своих чарах и абсолютным безразличием к условностям. Впервые Грейси встретилась с ней, когда тетушка приехала к Шарлотте и расположилась в кухне вне себя от восторга, что попала в дом в день большой стирки, которую ей никогда не приходилось наблюдать. Для Грейси тетя Веспасия была существом иного, волшебного мира.
– О, мэм, как здорово! – Грейси захлопала в ладоши, лицо ее сияло. – Уверена, что уж она-то это сдюжит, а то как же еще?
Часом позже Шарлотта прибыла в Гэдстон-парк. Дверь ей открыла горничная, которую Питт нашел в работном доме, когда занимался предыдущим делом, и порекомендовал ее Веспасии. Тогда девушка напоминала привидение. Теперь лицо у нее было румяным, а волосы завивались блестящими колечками. Она уже хорошо узнала привычки Веспасии, и ей было известно, что Шарлотту можно принимать в любое время дня и ночи. Она не приезжала из-за всяких светских пустяков – лишь когда появлялось какое-нибудь срочное дело или чрезвычайно интересная история, которой можно было поделиться с леди Камминг-Гульд.
Веспасия сидела в своей личной маленькой гостиной – не парадной, для светских визитеров, довольно скромно обставленной: всего три стула, обитых гобеленом и с прекрасной резьбой. На полу в пятне солнечного света нежилась бело-черная собака с густой шерстью. По виду она напоминала помесь гончей и колли, причем в ее морде было что-то от спаниеля. Собака была в высшей степени умна, худа, создана для бега – но с неправильным окрасом. При виде Шарлотты она завиляла длинным хвостом и подвинулась поближе к Веспасии.