Страница 34 из 83
Войдя на кухню, Бони окинул взглядом собравшихся там аборигенов. Он улыбнулся им широко и открыто, пытаясь преодолеть естественную сдержанность этих не испорченных цивилизацией людей.
— Почему вы так испугались, ребята? — спросил инспектор. — Ведь не вы убили Джеки Масгрейва?
— Не мы, правда, мистер, — ответил Блинкер.
— А кто, знаете?
Бони пристально посмотрел им в глаза, точно хотел заглянуть в самые их души. Никто не отвел взгляда, не поежился, не засмеялся, чтобы скрыть смущение. Среди них был старик колдун с проткнутым иглой языком. На вид ему было лет сто — на самом деле, наверное, едва перевалило за шестьдесят. Бони снова улыбнулся аборигенам и тронул Блинкера локтем, делая ему знак выйти с ним на улицу. Там он сел на скамейку, прислонившись спиной к стене кухни, и пригласил скотника сесть рядом.
— Почему ты не пошел со скотом в Уиндем, Блинкер?
— Я дошел со стадом до Четвертой стоянки, а там нас догнали Джаспер со Стеном, Фрайпеном и стариком Стаггером и сменили нас.
— Вот как, — пробормотал Бони и нарочно молчал целую минуту, прежде чем задать следующий вопрос: — А что, старший скотник не был с вами на Четвертой стоянке?
— Нет, он куда-то уехал с Джаспером, когда мы отправились с Девятой Мили.
— И не приехал с Джаспером на Четвертую стоянку?
— Нет, ему надо было задержаться дома.
— М-да. А в этот раз он сразу же уехал, как мне передали. И даже не сказал — куда. Сколько было времени, когда Джаспер, Фрайпен, Стен и Стаггер сменили вас?
— Часов семь. Стадо уже снялось с ночной стоянки, это я точно помню. Я ехал сбоку.
— А кто приказал тебе вернуться домой? Джаспер?
— Нет, Эзра. Джаспер на другое крыло поехал.
Бони снова выждал минуту.
— Ну, а тебе-то только лучше, верно, Блинкер? Дома отдыхаешь. Ты говорил с Джаспером и остальными в то утро, когда они вас сменили?
Блинкер тихо засмеялся.
— Нет, не говорил. Эзра сказал: езжайте домой, мы и поехали.
— Спорить, значит, не стали, — усмехнулся Бони. — Ты уверен, что видел в то утро Джаспера, а не Сайласа?
На этот раз Блинкер расхохотался от души.
— Еще бы, — сказал он. — У Сайласа нет такой черной бороды, как у Джаспера.
— Ладно, Блинкер. Иди скажи колдуну, что я хочу его видеть.
22
Машина правосудия
Ни из дома, ни из кухни не просачивалось ни лучика света. Кимберли Брин вышла на веранду и села на стул, который подставил ей Бони. Собаки молчали. По крайней мере две сидели где-то поблизости — слышно было, как они вычесывают своих неистребимых блох. Вдалеке замычала корова, ей ответил еще более далекий рев быка.
— Я разместила женщин и детей в двух комнатах, — сообщила Кимберли и сделала паузу, словно ожидая, что скажет Бони. — А кладовую и общую комнату заперла.
— Разумная предосторожность, памятуя о божественном торте, который вы держите в шляпной коробке под диваном, — заметил Бони. — Сомневаюсь, чтобы нашлось много горожанок, умеющих испечь такой торт, каким вы угостили на днях нас с констеблем Ирвином.
— Это один из рецептов моей матери. У меня, знаете ли, было достаточно времени, чтобы научиться готовить. Хотя Джаспер делает это лучше меня. Несколько наших аборигенок тоже хорошие поварихи. Я сама их научила, хоть и нелегко это было. Вы знаете, кто убил констебля Стенхауза и его трекера?
— А вы?
Встречный вопрос прозвучал как бы невзначай, и это притупило его остроту. Бони с интересом ждал ответного хода.
— Не знаю. Но очень хотела бы знать. Вы уже приезжали сюда с констеблем Ирвином, теперь пришли снова, один. И мне становится страшно… за нашу семью. Понимаете, мы всегда жили счастливо. Здесь, среди этих гор, где все мы родились. У нас есть наша земля, наша ферма, наши аборигены, и ничего больше нам, в общем-то, не нужно. И вот убивают констебля Стенхауза, появляетесь вы, потом приходят дикари из пустыни, и начинает казаться, что нам что-то угрожает, а что — непонятно. Вы знаете, почему убили констебля Стенхауза?
— Нет. Можете вы мне объяснить?
Она надолго умолкла, и Бони не торопил ее с ответом. Огненной шутихой сверкнул метеор, и он ясно увидел Кимберли. Она сидела, напряженно выпрямившись, положив руки на колени, и смотрела прямо перед собой. Когда она снова заговорила, голос ее стал тише:
— Думаю, что могу, но я не совсем уверена. Зло рождает зло. Даже у животных так. У коров, у коз. Джаспер всегда говорил мне, что одно зло другое за собой тянет. Стоит только сделать зло, и из него обязательно новое зло выйдет.
— Джаспер… Это ваш любимый брат?
— Они у меня все любимые. Я ведь без отца выросла, а мать едва помню. Сайлас был мне вместо отца. Очень строгий, но справедливый. Джаспер был… не знаю, как объяснить, но он мне вроде матери был. Научить, показать — с этим всегда к нему. Ну а Эзра… Эзра был моим старшим братом. Я дралась с ним, дразнила его, завидовала ему, а он всегда старался мной командовать, уроки заставлял делать. Я думаю, лучше моих братьев никого на свете нет.
Легкий нажим на «я» как будто подразумевал, что Бони мог думать иначе. Но, не желая вступать в спор, он сделал вид, что не обратил внимания на интонацию, и вернулся к своему последнему вопросу:
— Так почему, вы полагаете, был убит констебль Стенхауз?
— Потому что он был плохим человеком, насквозь плохим. С женой его я только дважды встречалась. Первый раз — когда мы обе еще девчонками были. А второй — у них на свадьбе, в Лагуне. Стенхауз несколько раз у нас бывал во время своих объездов. Его здесь никто не жаловал. А Джек Уоллес любил свою сестру, как мои братья меня любят.
— И поэтому, думаете вы, констебль Стенхауз получил пулю в грудь?
— Да.
Бони отметил свою собственную реакцию на это тихое, но решительное «да». Сидевшая рядом с ним в темноте женщина, одетая по-мужски и вооруженная, в чьем доме прятались перепуганные аборигены, являла собой чрезвычайно интересный продукт этого фантастического края. Воспитал ее в строгости один брат; учил жизни другой; зачатки образования дал третий. Дочь ближайшего соседа видела она лишь два раза в жизни. И тем не менее голос у нее был очень женственным, а речь — на удивление правильной, учитывая все обстоятельства и влияние трех братьев, двоих из которых Бони видел и никогда не счел бы подходящей компанией для девочки-подростка.
— Зачем к вам приезжал сегодня Джек Уоллес? — поинтересовался он.
— Хотел повидать Сайласа. Я рассказала ему, что творится с нашими аборигенами, и он решил остаться до возвращения Сайласа.
— Почему? Он знал, что в горах появились дикие аборигены?
— Он сказал, что узнал о приближающейся опасности от своих черных.
— И приехал позаботиться, чтобы с вами ничего не случилось?
— Нет, ему надо было повидать Сайласа.
Голос ее вдруг стал ломким, и Бони, правильно истолковав предостережение, решил пока не углубляться в расспросы. Собаки по-прежнему были спокойны. Ночной мрак нарушали лишь падающие звезды.
— Но он все-таки хотел остаться? — спросил Бони.
— Хотел. Сказал, что просто должен, раз мужчины в отъезде. Но я ему ответила, что как-нибудь сама справлюсь со своими аборигенами, да и с дикарями, если понадобится. — Кимберли тихо рассмеялась, но в голосе ее прозвучал металл. — Хочет, чтоб я за него замуж вышла. Да я скорей с Бингилом обвенчаюсь.
— Это ваш колдун?
— Да. Я уже сказала Джеку, что у него никаких шансов. Только не сказала — почему.
— Он, вероятно, догадывается — почему, мисс Брин. Собственно говоря, уехать домой для него было безопаснее, чем остаться здесь. Дикари охотятся не за ним.
— А вы откуда знаете? — быстро спросила она.
— Я говорил с Бингилом. Ведь кто-то сообщил об убийстве Джеки Масгрейва западным аборигенам, которые передали известие на юг, масгрейвскому племени. Оказалось, Бингил узнал основные детали происшествия от одного из причастных к нему людей и послал мальчишку к западным аборигенам сказать, чтобы те сообщили южанам. Сам он не мог этого сделать, не обнаружив себя.