Страница 17 из 83
— На лошадях.
— Ладно, Ирвин, поработайте-ка с этими трекерами, — бросил Бони, и нескладный рыжеволосый здоровяк заковылял в сторону аборигенов.
Снова заметив выражение досады на лице молодого констебля и догадавшись, в чем дело, Бони решил его подбодрить:
— Аборигены, Клиффорд, чем-то похожи на собак. Они хорошо знают свой дом, здесь на них можно положиться, но, попав в непривычную обстановку, начинают нервничать, настораживаются. Мы кормим и одеваем их, учим понимать наш язык. Они курят наш табак, ездят на наших лошадях, многие водят наши машины, умеют чинить ветряные двигатели и насосы. И все же они хранят свои древние обычаи, держатся привычек и веры предков. Они преданы белым людям, долго живущим бок о бок с ними, но не доверяют всем остальным. Нужны многие годы общения, чтобы пройти хотя бы половину моста, переброшенного через пропасть, разделяющую их от нас. Запаситесь терпением. Ведь тысяча лет — ничто в этой безвременной стране. И когда последний абориген ляжет на землю, чтобы умереть, он будет, несмотря на легкий налет, оставленный нашей цивилизацией, все тем же человеком, каким был его пращур десять тысяч лет назад… У вас есть оружие?
— Благодарю за совет, сэр. Да, пистолет 32-го калибра.
— Одолжите его мне. Патроны?
— Полкоробки, сэр.
— Положите, пожалуйста, пистолет и патроны в мой чемоданчик в кабине… Но так, чтобы трекеры не заметили.
Клиффорд ушел, а Бони, сцепив руки за спиной, стал прогуливаться вдоль дороги. Ему было трудно последовать собственному совету и запастись терпением, учитывая то, какой оборот, по его предположению, могли принять события после этих дымовых сигналов. Подошел Ирвин и доложил:
— Чарли говорит, утренние дымы сообщали о том, что масгрейвские аборигены двинулись на север, в этот район. Ларри — тот, что помоложе, — согласен с Чарли. Они думают, что масгрейвские черные решили либо найти Джеки, либо наказать его убийцу по своим законам.
— Как они ко всему этому относятся, Чарли и Ларри?
— Нормально. Пожалуй, немного встревожены, хотя и считают, что масгрейвские черные здешнее племя не тронут. Их интересует только убийца Джеки.
— То есть убийца Стенхауза.
Констебль усмехнулся.
— Похоже, у нас появились конкуренты?
— И весьма серьезные. Надо поднажать, иначе нас обойдут. Отправьте трекеров в Лагуну вместе с Клиффордом. Пусть едут сейчас же.
Ирвин ушел, а Бони остался стоять на дороге, устремив невидящий взгляд на Черный хребет.
Когда машина с Клиффордом и трекерами скрылась вдали, Ирвин залез в кабину пикапа и стал ждать. Он просидел так минут пятнадцать, пока к нему наконец не присоединился Бони.
— Поезжайте помедленнее до поворота, — приказал он. — Заглянем к Бринам — к Сайласу и Кимберли — и вежливо выслушаем все, что расскажут они и их люди.
Ирвин развернул машину.
— Что вы думаете обо всем этом деле, инспектор? — полюбопытствовал он.
— Впечатление такое, будто джип со Стенхаузом вкатили на ковер-самолет и доставили по воздуху туда, где его нашел Ледлоу… Мы вынуждены много кататься по этим живописным горкам, и, поскольку скорость приходится держать не более десяти миль в час, я чувствую себя как в кошмарном сне, когда пытаешься бежать с чугунными гирями на ногах.
Проселок к ферме Бринов оказался еще хуже, чем Большая Северная Дорога. Ирвин вынужден был целиком сосредоточиться на управлении, напрягая все силы в схватке со взбунтовавшимся рулевым колесом.
Черный хребет медленно надвигался на них, выбрасывая навстречу закованные в темно-красный гранит отроги. Заходящее солнце исчезло за горами. Машина стала взбираться вверх по склону ложбины, постепенно превратившейся в ущелье. Едва угадывавшаяся дорога пролегала по голому камню — большей частью тускло-серому, иногда темно-коричневому или зеленоватому.
Бони всматривался в глубь огромной расселины, прорезавшей Черный хребет. Она не расширялась по мере того, как они поднимались выше; на почти отвесном противоположном склоне не удержался бы и горный козел. Грузовик полз в гору, переваливаясь и подпрыгивая на камнях и скалистых выступах. Бони дорога решительно не нравилась, и он благодарил судьбу за то, что погода стояла ясная и колеса хорошо держались на сухой каменистой поверхности.
Казалось просто немыслимым, чтобы здесь могла проехать тяжело груженная повозка, запряженная полсотней ослов. Тем более трудно было представить, как Сайлас и Джаспер проехали по этой дороге ночью на своем грузовике.
К шести часам горы сжалились над маленьким грузовичком, и между остроконечными зубцами гряды из красного железняка проглянуло вечернее небо. Подъем стал не так крут, и совершенно внезапно они перевалили через край неглубокой котловины, на дне которой росли одинокие баобабы с узловатыми, безлистыми в это время года ветвями. Низина была устлана ковром зреющих трав. Ее пересекал узенький ручеек, убегавший через расселину на западном склоне.
— Что, если нам здесь заночевать? — предложил Бони. Ирвин даже не попытался скрыть радости. Он остановил машину под одним из баобабов, вылез из кабины и, потянувшись, сказал:
— Ночью будет холодновато, но тут сколько угодно хвороста для костра.
Они выдернули из земли несколько больших кустов акаций и свалили их в кучу, чтобы было удобнее подбрасывать ветки в костер. Принеся воды из ручья, вскипятили чаю и подкрепились провизией, которой снабдила их миссис Рамсей.
Солнце скрылось за кромкой котловины; пришло попастись и напиться воды из ручья стадо кенгуру. За ними, шумя крыльями, прилетела стая птиц-апостолов. В их крикливом гаме могло почудиться раздражение, на самом же деле они просто радовались жизни. Они садились в свои большие гнезда, причем в каждое их набивалось бесчисленное множество, ибо нет на свете другой птицы, которая бы так любила общество себе подобных.
— А что там дальше, по другую сторону впадины? — спросил Бони, когда они покончили с едой.
— Земля, — лаконично ответил Ирвин.
Они подошли к краю чашеобразной низины, и глазам Бони предстал фантастический вид, скорее даже, видение. Между ними и далеким пурпурным хребтом волнистой ярко-зеленой лентой лежала широкая долина, испещренная черным узором оврагов. Далеко на севере ее пересекала голубоватая гряда, зубчатый гребень которой напоминал силуэт огромного восточного города на фоне вечернего неба.
— Я останавливался здесь лет пять назад, — сказал Ирвин. — Краски на восходе солнца — залюбуешься. А ферма Бринов вон там, за голубой грядой.
— Что вы знаете о Бринах? — спросил Бони.
Ирвин по обыкновению усмехнулся.
— Сыновья — крутые ребята, — сказал он с легкой ноткой уважения в голосе. — А старики и того круче были, наверняка. Старый Брин с женой приехал сюда из Квинсленда в поисках земли, но почему они в этих местах осели, а не отправились дальше на юг — убейте, не пойму. Так или иначе, перебрались они через этот хребет и заняли добрую тысячу квадратных миль под ферму. На голом месте начинали. Только и было у них что ослиная упряжка с фургоном, несколько коров да с дюжину кур. Выкручивались как могли. Говорят, даже быка у соседей украли и пару коров, а питались только кенгурятиной на колесной мази.
У них было трое сыновей и одна дочь. Родила их миссис Брин прямо на ферме, в больницу тогда на самолетах не возили. Женщины в те времена покрепче были — другие просто не выживали. Старый Сайлас умер в двадцать девятом. Заболел, а докторов тут еще не было, радио тоже. Свидетельство о смерти некому было выписать… На могиле у него деревянный крест поставили, большой такой… Сам я старых Бринов не знал, но люди говорят, после смерти мужа вдова не хуже отца управлялась с мальчишками и больше кулаком брала, чем лаской. Умерла она в тридцать четвертом, когда девочке только семь лет исполнилось, так что Кимберли братья вырастили.
Ни Сайлас, ни Джаспер нигде не учились, едва читать и писать умеют. Зато Эзра четыре года ходил в центральную школу штата в Бруме, а потом и Кимберли заставил заочные курсы кончить при министерстве образования. Вам с отцом О'Рори встречаться не доводилось?