Страница 50 из 97
И они, весело и непринуждённо, стали обсуждать прожитый день и ту массу впечатлений, которые на них обрушились.
А когда оркестр, вживую, заиграл вальс, он обратился к ней:
– А мне, в вальсе, не откажете? Можно Вас пригласить?
С каким же упоением она отдалась танцу.
Танцевать она любила и умела. И вскоре уже весь зал заинтересованно наблюдал за такой красивой парой немолодых уже людей, которые так красиво вальсировали. Сегодня молодые люди так уже не танцуют.
И когда он, в завершение танца, встал на левое колено, не выпуская её руки из своей, и она, грациозно вальсируя, прошла кружок вокруг него – зал дружно зааплодировал.
Он, поднявшись с колена, с чувством поцеловал её руку и не выпуская из своей, повёл к красиво накрытому столу.
Глаза её лучились от счастья. Она словно помолодела на два десятка лет и казалась ему сейчас, в эту минуту, совершенно юной и так стремящейся к счастью. И его, в полной мере, заслуживающей.
***
Она не отказалась в этот раз посетить его «берлогу», как он называл свой номер.
Роскошный, двухкомнатный полулюкс, было видно – её поразил.
Поразил не мебелью, не коврами, а тем порядком, который характеризует каждого живущего – сразу с порога.
Даже на столе ни одна бумажка не лежала вне этого порядка, который стал, видно, сутью жизни её знакомого.
Он усадил её в удобное кресло, извлёк из холодильника бутылку сухого вина и наполнил бокалы.
Сам же просто, без рисовки, сел у её ног, прямо на ковёр и пронзительно глядя ей в глаза, произнёс:
– Я не знал, что так может быть. Я долго противился своему чувству. Но оно сильнее меня. И я, увидев Вас, понял, что ещё живой, что хочу жить, хочу любить Вас и быть всегда с Вами.
И она, не жеманясь, просто ответила:
– И Вы мне стали очень дороги. Я не знаю, как мне жить без Вас, без этого высокого чувства к Вам. Никогда, никогда в жизни я не испытывала ничего подобного.
Он заключил её в свои крепкие объятия и чуть ли не со стоном приник к её красивым и таким желанным губам…
***
Утром он долго лежал недвижимо, боясь потревожить её короткий сон.
Спала она очень красиво, подложив руку под щеку и прижавшись к своим красивым стройным ногам грудью.
Улыбка чуть приоткрыла её губы и он, не в силах больше терпеть, нежно их поцеловал.
Её руки сразу же замкнулись у него на шее и она тихонько прошептала:
– Не отпущу! Не отдам никому! Ты только мой. Господи, как же я долго шла к тебе, как я долго ждала тебя. И как я молила Господа об этой встрече.
И, уже сжигая все мосты за собой, трогательно и жалобно обратилась к нему:
– Не бросай меня. Я не смогу жить без тебя. Я просто умру без тебя.
– Я буду очень, – после долгой паузы, собравшись с духом, сказала она, – хорошей тебе женой. Доверься мне.
Он, смеясь, заключил её губы в свои и так они застыли надолго, отдавая друг другу неведомую ранее для обоих нежность и страстное обожание.
Он целовал её ноги, руки, красивый и тугой живот, такие пленительные соски крепкой и пышной груди и всё говорил, и говорил ей:
– Родная моя! Я ведь тоже не смогу и дня более быть без тебя. Мы должны быть вместе. Мы не имели права не встретиться, иначе свершилась бы неправда великая на Земле.
Позавтракав, он на руках отнёс её в другую комнату, уложил на кровать ставшее таким родным податливое и звенящее от счастья тело и твёрдо сказал:
– Ты отдохни, а я скоро вернусь. Есть неотложное дело. А чтобы ты не сбежала от меня – я закрою за собой дверь на ключ, – заключил с доброй улыбкой.
– Закрывай, я буду только рада, – ответила она, уже с закрытыми глазами.
Когда он вернулся, она ещё спала. Он тихонько сел на кровати, у её ног и неотрывно смотрел на ставшее таким родным красивое лицо.
– Родная моя! Вставай! У тебя есть один час. И за этот час ты должна стать самой очаровательной. Самой красивой на всём белом свете.
– Зачем? – она недоумённо, даже со страхом, смотрела на него.
– Потом узнаешь. Только… только скажи, где твой паспорт?
Ничего не понимая, она открыла свою изящную дамскую сумочку и достала из внутреннего отделения свой паспорт.
– Тогда – за работу! Вот твой ключ, от твоего номера, а я побежал. Встречаемся ровно через час. Внизу!
***
Ровно через час он ждал её у самого входа в корпус гостиницы.
Красивая, чёрная машина, на дверцу которой он опирался рукой, с дымящей в пальцах сигаретой, ослепительно сияла.
На заднем сиденье лежал букет белых роз. Он был в строгом, так его молодящем костюме, на левой стороне пиджака которого благородно отсвечивала Золотая Звезда на красной ленте.
Его седые, но ещё такие богатые и густые волосы, были красиво причёсаны.
Он с восторгом смотрел на неё – в алом, дорогом и так ей идущем костюме, красных же замшевых туфельках, она была ослепительно, не по годам даже, красивой.
Нарядная причёска – когда только и успела, – удивительно ей шла, подчёркивая свежесть её лица и природную красоту.
В ушах отливали скромные, но очень красивые серёжки, на шее, в отблесках солнечного дня, сияло золотое ожерелье.
Вся она светилась от счастья.
– Господи, какая же ты красивая!
Смутившись, она ответила:
– Спасибо. Но чем вызван весь этот переполох? Куда мы едем?
– А я разве не предлагал тебе выйти за меня замуж? Тогда я это делаю сейчас же и прошу Вашей руки и сердца. И едем мы, немедленно, в русское консульство. Я обо всём договорился и через час – регистрация нашего брака.
Она, если бы он не поддержал её, упала бы:
– Боже мой, ты что? Ты же совсем не знаешь меня! И разве это всё так делается?
– Да, хорошая моя! Именно так всё настоящее и делается. Поэтому ответь мне – ты согласна стать моей женой?
– Да, да, я почту за высокую честь быть твоей женой, но разве здесь, в другом государстве, это возможно?
– Ещё и не такое возможно, если любишь, – и он бережно усадил её в машину, сам же, на этот раз, сел впереди, рядом с водителем.
Через несколько минут они были у красивого старинного особняка, в котором располагалось российское консульство.
И когда она вышла из машины, с нею случился действительный обморок, на секунды, но его твёрдая рука – тут же вернула её к жизни, нежно, но крепко обняв за плечи.
У входной двери консульства, с букетами цветов, стояли её дети – дочь с сыном и ещё двое молодых людей – высокого роста, молодой черноволосый мужчина, и миниатюрная, броская и очень красивая молодая женщина, которая была так похожа на Него.
Он, тут же сияя от счастья, представил её этим молодым людям:
– Знакомьтесь, милые дети, это Галина Ивановна. Она оказала мне честь и согласилась составить моё счастье.
От растерянности и переполнявших её чувств, она почти лишилась дара речи.
И когда оцепенение прошло, она заключила в свои объятия Его детей и сказала:
– Я так счастлива. Он у Вас самый лучший.
– Мы это знаем, – тихо, но твёрдо, даже с вызовом, произнесла Его дочь.
– И нам бы очень хотелось, чтобы и Вы стали для нас родной и близкой. Папа заслужил право на счастье.
И, уже с доброй улыбкой:
– Мы верим, что так и будет. Жизнь не может быть немилостивой к Вам, Вы оба заслужили право на счастье.
Затем она обняла своих детей и пребывая в ступоре, даже не спросила их, а как они здесь оказались.
Всё прояснил её сын:
– А нам Владислав Святославович позвонил позавчера и велел сегодня, без любых оправданий, быть здесь. Вот мы и прилетели.
Она с восхищением и даже каким-то страхом посмотрела на него:
– Ты – что, сам Господь?
– Нет, родная моя, но я очень бы хотел быть им в этот день, – с доброй улыбкой проговорил он.
Регистрация их союза проходила в присутствии консула. Была очень душевной и красивой.
Статная, очень видная женщина, с лентой в цвета Флага России через плечо, сказала им добрые, видно было – не просто дежурные слова, а от сердца, от всей души и поздравила с таким важным событием в их жизни: