Страница 40 из 62
Иным казалось даже, что с распространением придонного стиля жизни наука поможет всем желающим превратиться в людей-амфибий, физиологически приспособленных к дыханию под водой. Знаменитый французский океанолог Жак Ив Кусто полагал, что когда-нибудь люди путем генных или хирургических операций приобретут жабры, а с ними — свободу от любых защитных приспособлений, необходимых обычным ныряльщикам и водолазам. В шестидесятые годы ученые испытали искусственную кожу — пленчатый покров, через который сухопутные организмы могут извлекать кислород прямо из воды; подопытные мыши в такой «упаковке» выдерживали получасовое погружение.
Сейчас подводная добыча полезных ископаемых широко распространена, а исследовательская аппаратура работает на большей глубине, чем поколение назад. Но поселки на океанском дне, где большие группы людей могли бы жить неделями и месяцами, не поднимаясь на поверхность, до сих пор не появились. Оказалось, дешевле использовать современную робототехнику. Развитие горнопромышленных и буровых технологий освобождает геологов от необходимости разбивать лагерь в сотне метров под уровнем моря.
Подземные города никогда не были в такой футурологической моде, как подводные, однако и эта идея привлекла некоторых урбанистов прошлого поколения. Их доводы были прагматичны: поскольку население растет, места на поверхности станет не хватать, а бесконечное расползание застройки вширь, все дальше от центра, нежелательно. Троглодитам космического века не будут докучать зимние холода и летний зной: толща над головой надежно защитит от перепадов температуры. Многие респонденты опроса, проведенного «Уолл-стрит джорнал» в 1967 году, также отметили в числе удобств пещерной жизни низкий уровень шума (ничей сон не нарушит пролетевший мимо реактивный лайнер) и эксплуатационных расходов (не нужно тратиться на покраску домов).
Сейчас большие торговые центры под землей действуют в таких северных городах, как Хельсинки и Торонто; другие, например Пекин, имеют обширную сеть туннельных ходов с бомбоубежищами. Подземные гаражи и прочие подсобные помещения используются шире, чем поколение назад. Но «людей-кротов», а равно «амфибий» и «куполян» нет нигде. Почти все мы обретаемся на твердой почве под открытым небом, даже без единой геодезической сферы в поле зрения — если не считать соседний стадион.
«Расселяйтесь. Расселяйтесь. Расселяйтесь. Города-гиганты — отрыжка феодализма. Они сгинут, и их улицы зарастут травой».
В конце пятидесятых, когда архитектор-футурист Фрэнк Ллойд Райт провозгласил этот призыв, американские города еще не испытали хаоса расовых беспорядков. Многочисленные отряды «синих воротничков» составляли процветающий рабочий класс промышленных метрополий. Доходной части муниципальных бюджетов все еще хватало на большие инвестиции в дороги, мосты и прочую городскую инфраструктуру.
Не прошло, однако, десяти лет, как наблюдатели поверили в пророческий дар Райта. Никто не заставлял благополучных горожан уезжать: они тысячами добровольно покидали обжитые улицы ради загородных домиков. Центральные кварталы на глазах превращались в обитель призраков.
Двадцать лет спустя одним из многих, кто принялись звонить в похоронный колокол по городской Америке, стал известный журналист Теодор Уайт, автор бестселлера «Сотворение президента, 1960». Он предсказал Нью-Йорку потерю половины жителей к началу следующего века, та же участь ждала Бостон, Сент-Луис и другие крупные города. Уайт считал, что они, из-за резкого сокращения собственной налогооблагаемой базы, в двухтысячные годы сядут на иглу федеральных дотаций, собирая со всей страны милостыню на содержание полиции и больниц.
Впрочем, писатель-экономист Стюарт Чейз еще за десять лет до этих высказываний Уайта полагал, что американские города истощат все свои жизненные ресурсы и население Нью-Йорка вместе с ближними предместьями упадет ниже пяти миллионов. В книге «Наиболее вероятный мир» Чейз описал фантастические картины воображаемой Великой разрухи 1980-х годов, когда половина городских построек уступит место траве и кустарникам. Жители обгрызенного Большого Яблока переселятся в новые, так называемые модельные или плановые города — строго регламентированные федеральными и местными программами поселения примерно по сотне тысяч душ каждое, нечто среднее между крупными городами-спутниками и отдельными населенными пунктами скромных размеров.
Эти «ньютауны» — любимый конек проектировщиков-урбанистов в 1960-е и 1970-е годы — были призваны сочетать в себе преимущества «загорода» и метрополии, избежав их пороков. Будучи расово однородными, новые города не пострадают от очередного «белого исхода». Плотность населения в них была предусмотрена достаточно высокая, чтобы действовали сети общественного транспорта, снижая потребность в «грязных» автомобилях, но не настолько большая, чтобы нарушить управляемость. Близость к старым центрам препятствует разрастанию сверх нормы и сохраняет традиционный стиль городской культуры. Модельным воплощением этой концепции, во всяком случае для Америки, должна была послужить Колумбия в штате Мэриленд, в основном сформированная к 1967 году. Но она, будучи задумана как ультрасовременный градостроительный образец грядущего века, со временем превратилась фактически в самый обычный пригород Балтимора.
Однако не все списали большой город со счетов: многие прогнозисты усматривали в будущем феномен, который можно назвать гиперурбанизацией. Один из них, Фердинанд Лундберг, предсказал в 1960-е годы, что к нынешним дням зачахнет как раз периферия: «Пригород как таковой ныне удручен проблемами, от которых раньше страдали городские центры… он начал физически разрушаться из-за скверного качества дешевой застройки, принимая в себя низшие слои общества и бедноту». А вытесняемый оттуда средний класс потечет тем временем обратно в метрополии, из которых бежал начиная с середины двадцатого века.
И поскольку население городов колоссально увеличится, расти дальше им будет некуда — во всяком случае, по горизонтали. В итоге многие тысячи горожан поселятся в гигантских постройках башенного типа, таких, как описывал сорок лет назад футуролог Теодор Гордон. В каждой будут свои школы и больницы, полицейские участки и пожарные депо. «Можно родиться, вырасти, получить образование, устроиться на выгодную работу, в конце концов умереть — и все это, не выходя из одного строения с искусственным климатом внутри». (Британский инженер Вилем Фришманн даже предлагал проект 850-этажного здания высотой три с лишним километра, которое станет домом для полумиллиона жильцов.) Связывать эти внутригородские поселки, вознесшиеся над зелеными площадями, будут пешеходные пассажи с кондиционированным воздухом и линии общественного транспорта; автомобили же изгонят из центра.
В крупнейших городах к нашим дням квартиросъемщики далеко обгонят численностью домовладельцев, так что великой американской мечте о собственном доме придется отправиться следом за мамонтами и саблезубыми тиграми. И поскольку основная масса американцев поселится в этих гигантских скопищах, то на опустевших «внешних» землях в гораздо больших количествах, чем прежде, заведутся лендлорды-латифундисты. Футуролог Элвин Тоффлер отметил в книге «Шок будущего», что в 1969 году «впервые было выдано больше разрешений на строительство доходных домов, чем индивидуальных». (В действительности доля односемейных домовладений в США с тех пор не уменьшилась, а выросла.)
Большинство городских пророчеств оправдалось лишь в отдельных деталях. Некоторые крупнейшие центры, такие, как Детройт и Сент-Луис, в самом деле сильно сдали; но в те же годы тысячи американцев стали переселяться в малозаметные прежде города на западе и юге страны, вроде Финикса или Сан-Хосе[26]. В свою очередь, старые кварталы начинают заново обживать люди, активно взбирающиеся по социальной лестнице; непритязательные съезжают подальше от центра, однако зеленый пригород — по-прежнему заветная цель семей из среднего класса. Даже самые большие города еще продолжают расти, но совсем не так, как в фильме «Бегущий по лезвию», где любая корпорация рвалась построить чудовищную башню с множеством квартир-закутков. В общем, город живет, развивается и хорошеет — не будучи ни безобразно разбухшим, ни истощенным до убожества, как представлялось тем или иным футурологам тридцать — сорок лет назад.
26
Население Детройта, в 1955 году близкое к двум миллионам, сократилось более чем наполовину и продолжает падать. 850-тысячный в то время Сент-Луис потерял ровно полмиллиона жителей, однако там в последнее десятилетие отмечался прирост примерно по тысяче в год. Нью-Йорк уменьшился к 1980 году на миллион, но за последующие 30 лет вновь преодолел 8-миллионную планку. Сан-Хосе, в прошлом фактически самый дальний из городов-спутников Сан-Франциско, обогнал бывшую метрополию благодаря развитию знаменитой Кремниевой долины, главным центром которой он является в настоящее время.