Осквернитель

Я многозначительно хмыкнул и предупредил:

– Раз так, я дал обет безмолвия.

Надзорная коллегия мою основную деятельность опекала очень плотно, и может так статься, что нам с этим следователем еще придется повстречаться при совсем других обстоятельствах. А ну как по голосу опознает?

– Не проблема, – решил Джек, обдумав услышанное. Он остановился на краю площади и указал мне на оцепленное королевскими гвардейцами здание казначейства: – Все, пришли.

Я зажмурился и попытался ощутить присутствие потустороннего, но никаких признаков Скверны уловить не смог, лишь замерцали перед внутренним взором нанесенные на стены святые письмена.

– От надзорной коллегии, похоже, Ольтера прислали, – сообщил Пратт, заметив на крыльце высокого, крайне тучного господина в бесформенном плаще. – Знаешь такого, Себастьян?

Я знал. Старший дознаватель Ференц Ольтер в свое время изрядно попортил мне кровь, и когда пару лет назад въедливого толстяка забрали на повышение, все жулики за его столь удачно сложившуюся карьеру только порадовались.

– Третий человек в столичном аппарате надзорной коллегии, – поведал Джек и потянул меня за оцепление. – Идем!

Гвардейцы расступились, мы подошли к следственной группе, и худой, будто щепка, тип в теплом пальто и каракулевой шапке негодующе повысил голос:

– Где вас бесы носят, господин Пратт?! Извольте объясниться!

– Полегче на поворотах, Карл, – гаденько улыбнулся Джек главе Пурпурной палаты. – Не стоит сквернословить в присутствии духовных особ! Или в Пурпурной палате правила хорошего тона не в чести?

– А в Охранке что-нибудь знают о пунктуальности?

– Господа! – поспешил поднять руку Ференц Ольтер, чрезвычайную полноту которого не скрывал даже свободного покроя плащ. – Предлагаю не тратить время на пустую пикировку!

– Всецело с вами согласен, – поддержал Пратт толстяка и предупредил: – Брат-экзорцист дал обет безмолвия, поэтому не удивляйтесь его молчанию.

Ольтер смерил меня хмурым взглядом и спросил:

– Могу увидеть ваши бумаги?

Я лишь качнул головой и передал запечатанный конверт не ему, а стоявшему здесь же собрату по ордену. Монах сломал печать, в неровном свете фонаря прочитал предписание, сложил лист и спрятал его обратно в конверт.

– Господа, в моем присутствии больше нет необходимости, – объявил брат-экзорцист. – Да хранят вас Святые.

И под звон серебряных колокольцев он отправился восвояси.

Ференц Ольтер пожал пухлыми плечами и спросил:

– Желаете ознакомиться с протоколами предварительных допросов?

– Полагаю, стоит начать с осмотра места преступления, – предложил Джек.

– Тогда приступим.

Старший дознаватель первым поднялся на крыльцо, Пратт и Готье чуть ли не наперегонки поспешили следом, а вот я никуда торопиться не стал и пропустил вперед незнакомого чиновника королевского казначейства. На первом этаже наша процессия сразу свернула в глухой, без единого окна коридор, который периодически упирался в массивные бронированные двери, у каждой из них дежурило по четыре бойца, а лестницу и вовсе караулил десяток вооруженных до зубов охранников. Столько же крепких парней располагались этажом ниже.

Там шагавший во главе нашей процессии Ференц Ольтер замешкался и озадаченно уставился на сотрудника казначейства, не зная, куда двигаться дальше.

– Сюда! – позвал нас клерк в комнату, где в углу темнел провал узенькой винтовой лестницы.

Тучный дознаватель глянул вниз с нескрываемой досадой, но вслух высказывать своего недовольства не стал и, переваливаясь с ноги на ногу, принялся спускаться куда-то во тьму.

– Подождем, – предложил Джек Пратт, прислушиваясь к доносившемуся снизу тяжелому дыханию, и немногим тише добавил: – А ну как застрянет?

Карл Готье от неожиданности так и прыснул со смеху, я под кожаной полумаской тоже не удержался от усмешки, а вот чиновник даже не улыбнулся.

– При всем уважении, господин Пратт, – с каменным выражением лица произнес он, – с учетом сложившейся ситуации подобные высказывания не кажутся уместными…

Глава Пурпурной палаты враз опомнился, откашлялся и зло глянул на рыжего пройдоху.

– Тебя, Джек, только могила исправит, – нравоучительно выдал он и начал спускаться по винтовой лестнице вслед за толстяком.

Пратт с недоброй ухмылкой пожал плечами и цепко глянул на казначейского:

– Что вы можете сказать о пропавшем клерке?

– Ничего, – односложно ответил чиновник и объяснился: – Я служу в ревизионном департаменте и лично с ним знаком не был. Но, по отзывам коллег, он ничем особенным не отличался. По крайней мере никаких странностей за ним не замечали.

– Так оно обычно и бывает, – вздохнул Джек и указал мне на темный провал: – Прошу вас, отче…

Лестница оказалась не только узкой, но и на редкость крутой, спускаться по ней в одеянии экзорциста оказалось занятием не из простых. Да еще каблуки скользили на стертых ступенях, и приходилось постоянно держаться за канат.

Пару раз я едва не скатился вниз, но не скатился, и потому на каменный пол ступил преисполненный чувства собственного достоинства. В отличие от Ференца, который шумно отдувался и вытирал льняным платочком вспотевшее лицо.

Внизу оказалось многолюдно. Казначейская охрана, «серые сюртуки» и отмеченные пурпурными повязками подчиненные Готье настороженно переглядывались, явно прикидывая, кого из них высокое начальство назначит козлом отпущения, а вот шпики надзорной коллегии, напротив, азартно переминались с ноги на ногу, горя желанием поскорее доложить о предварительных результатах расследования. И только братья-экзорцисты своей бесстрастностью напоминали двух скучающих посреди огорода пугал.

Впрочем, невозмутимость их была чистой воды блефом; уж они-то как никто другой должны были осознавать масштабы разразившейся катастрофы. Я к происшествию никакого отношения не имел, и то по спине колючие мурашки забегали.

Сколько наконечников умыкнул чернокнижник? Две дюжины, три?

Бесов праздник! Да ими столько бед натворить можно, что просто волосы на загривке дыбом встают! Одно случайное прикосновение к проклятому клинку способно сжечь душу неподготовленного человека дотла, а чего сумеет добиться человек подготовленный, и вовсе подумать страшно…

– Святой отец! – окликнул меня немного отдышавшийся Ференц Ольтер. – Вы с нами?

Я сделал знак обождать и прошелся по караульному помещению, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Но – ничего. Ни малейшего присутствия Скверны здесь не чувствовалось.

Да и откуда? Отблески факелов поблескивали на часто-часто вбитых меж каменной кладки серебряных символах Изначального Света, и пусть те выполнены были не столь тщательно, как мой перстень официала, но в таких количествах от потустороннего воздействия защищали ничуть не хуже.

Я вернулся к следственной группе, и старший дознаватель попросил ревизора:

– Начинайте, пожалуй.

Чиновник казначейства откашлялся и указал на следующую дверь:

– Все случилось там…

– По порядку, пожалуйста! – перебил его Ференц.

– Инцидент произошел во время смены караула, – собравшись с мыслями, поведал ревизор. – В соответствии с регламентом наш сотрудник в сопровождении одного из охранников отправился проверить сохранность печатей и через какое-то время…

Тут он сбился и принялся теребить в руках снятые перчатки, но на помощь ему пришел Готье.

– Через четверть часа моему человеку показалось странным столь долгое отсутствие коллег, – пояснил глава Пурпурной палаты, – и он отправился выяснить причину их задержки.

– Он осознавал, что нарушает устав караульной службы? – прищурился Джек Пратт.

Карл Готье поджал губы и надменно заявил:

– Его объяснения приложены к протоколам дознания.

– А просто заглянуть внутрь он не мог? – удивился Ференц Ольтер.

– Сейчас вы сами все увидите, – вздохнул ревизор и повернулся ко мне: – Вы закончили, святой отец?

Я утвердительно кивнул, и тень от моей шляпы заметалась по каменной кладке, будто призрачное порождение Бездны. Чиновник явственно вздрогнул, но сразу взял себя в руки и, навалившись всем весом, распахнул массивную дверь.