Знахарь. Трилогия

– Анне в последнюю нашу ночь приснился пророческий сон. Она видела свою смерть так, как ты её описала. Катя помолчала, соболезнуя горю Павла.

– Бестия жив?

– Ты его не любил! Почему спрашиваешь?

– Это он меня не любил. Ревность, знаешь ли …

– По служебной лестнице не лезет. Боец он хороший, Алексей его хвалит. Хард выделяет.

– Сильвестр здесь или уехал?

– Здесь. Он капитан у Харда. Женился на Алене. Трое детей. Неловкая пауза затянулась.

– Меня разморило. Я посплю…

Утром Павел был вынужден принять гостей. Хотя после второго исцеляющего заклинания, того самого, что для имперских магов, его до сих пор корчило, мутило и хотелось умереть сразу и не мучиться. В комнату вошли толпой, до этого отирались на кухне у Рушель. Все, кроме Харда и Кати, с ужасом смотрели на Павла.

– Торжественный завтрак устраивать не будем? – засмеялся Павел. Все разом заохали, обрадовано начали здороваться.

– У тебя сегодня голос прежнего Павла, прогресс налицо, – радостно сказала Катя.

– Катюша, попроси Рушель принести фужеры. Алексей, откупори по бутылочке коньяка и шампанского. Извините за банальность, – деловито продолжил Павел.

– Рушка, останься, не уходи. Ты не служанка здесь, а старый друг, – Катя, непонятно почему, сменила свое пренебрежение к Рушели.

– Старый, боевой товарищ! Она меня вчера зарезать хотела. Нож огромный, страшный, еле отбился, – засмеялся Павел. Рушель сделала пару шагов к кровати и полотенцем, лежащим на подушке, промокнула пот со лба больного.

– Один тост за здоровье Павла! Всё! Выпили – разошлись, – скомандовала Катя.

– Спасибо, друзья, – чуть не заплакал Павел.

– Пошли-пошли, – начала выпихивать всех Катя.

– Катя, ты тоже иди. Рушель справится одна. Дружище Хард, ты сможешь вечером меня навестить?

– Ты себя убьёшь таким лечением, – догадался Хард.

– Надеюсь, жар и спазмы пройдут. Боль я не замечаю. Стараюсь не замечать, – уточнил Павел.

– Ты уже взрослый мальчик, – поддержала больного Катя. Она слишком торопилась на Землю.

Шесть месяцев спустя Павел Ильич почти выздоровел. Остались проблемы с сухожилиями, из-за чего его походка напоминала робота. Эти проблемы вынудили его ограничить массу тела полусотней килограмм. Павел дважды прошел лечение в лучших клиниках Земли, проблемы остались. Последний раз он лечился в образе подростка. Вернувшись, не стал менять внешность, и Рушель постоянно хихикала, глядя на старика-мальчика. Её реакцию вызывал не столько внешний вид, сколько детский голос. Павел Ильич, усталый и измученный бесконечным лечением, не торопился привести свою внешность в порядок. Ему всё стало безразлично.

– Перестань крутиться передо мной. Как старик я для тебя невероятно стар, в нынешнем образе …, тебе придется соблазнять ребенка, это аморально, – проворчал Павел.

– Фу. Не выдумывай. У меня есть жених, твои ворота сторожит, – высунула язык Рушель.

– Рушка! Тебе сколько лет?! Все подружки давно замужем, а ты ведешь себя, как ребенок, – в дверях стояла Катя, неслышно прокравшаяся по коридору.

– Катерина. Здравствуй. Опять в вояж на Землю захотелось?

– А поговорить? Накормить девушку деликатесами, напоить любимым вином? Какой ты грубый! Сразу о деле! – помолодевшая лет на двадцать Катя выглядела первокурсницей. Пожалуй, моложе Рушели.

– Ты там, на Земле, неделю выдержишь?

– Если евриков будет больше, раз в пять, чем в прошлый раз, то … две.

– Это кризис среднего возраста.

– Зачем сразу хамить?

– Ты ведешь себя на Земле аморально. Алексею неприятно это знать.

– Если Алексею станет всё равно? Тогда твоя мораль успокоится? Откуда у тебя в доме вся эта роскошь? Рушка знает, сколько стоит её «простенькое» платьице? Алексей учит дружину Харда стрелять из пулеметов. Откуда «дровишки»?

– Не горячись без толку. На кредитку! Говори – куда тебя отправить. Документы с собой? К твоему последнему плейбою?

– Да!!! – сказала Катя зло.

Рушель.

– Павел Ильич, сколько стоит это «простенькое» платье? – Рушель потеряла задор, сникла.

– Ты неправильно ставишь вопрос. Для меня сейчас деньги не имеют никакого значения, а значит и цена платья.

– Ты воруешь эти деньги? – с трудом выговорила Рушель.

– Нет. Ворует ли император, собирая налоги?

– Ты император Земли? – открыла рот Рушель.

– Мне принадлежит и Земля, и этот магический мир. То, что жители не знают хозяина двух миров, это из-за моей скромности.

– Бедненький мой, – Рушель заплакала, обняла худышку Павла. «Семь долгих лет мучений! Любой сойдет с ума», – девушка расстроилась и ужаснулась, на мгновение представив себя на его месте.

Павел Ильич.

«Простенькое» платье Рушель было тонко и невесомо. Корсаж девице не полагался по званию, её маленькая грудь всколыхнула в Павле забытые за многие годы желания. «Ба! На Земле сделал дюжину попыток, уже подумал, что умерла удочка, рыбку больше не ловить», – подумал слишком старый и слишком больной старикашка. «Точно! На всю голову больной. Права Рушка!» – Павел остановил свои руки, сползшие уже ниже талии Рушель. Про жениха Эбера не вспомнили ни он, ни она. Павлу не хотелось, чтобы Рушель разорвала объятия, девицу охватило жутко приятное волнение, передавшееся ей от Павла. Она предвкушала близость с Магом! Их сердца бились в унисон – часто-часто, пытаясь выскочить из груди.

«Почти восемь лет перерыва, понятно, потерял навыки. Рушель, кажется, недовольна, даже подслушивать её мысли боюсь. Мир засверкал снова, цвета яркие, запахи …, пахнет девчонка умопомрачительно. А не попробовать ли еще разок?» – разохотился Павел. Рушель встрепенулась, подняла голову, кивнула в знак согласия и полезла наверх.

– Я это вслух предложил?

– И потянул меня за … талию.

Рушель.

Близость с магом разочаровала Рушель. Сказки оказались полным враньём. Ни восторга, от которого теряешь сознание, как с Бестией; ни бесконечной животной страсти, как с Эбером; ни, наконец, солдатской деловитости Сильвестра, известного женской половине Роззе, не только большими подарками, но и ещё большими достоинствами. Порученная Хардом работа, уход за домом дяди Паши, дал Рушели возможности, обычно недоступные другим девчонкам. Дядя Паша был нежен и ласков, как старинная подружка по детским играм. Он смотрел так жалобно, что Рушель не могла отказать ему снова и снова. Ей самой, напоследок, понравилась огромная кровать, необычное вино, «джакузи» и купание в море голышом. «Может, дядя Паша не такой уж сумасшедший? Райский остров в теплом море, с чудесным домом есть не у всех королей», – промелькнула у Рушели здравая мысль.

Праздник закончился, дядя Паша вернул Рушель в Роззе. Сам исчез, но оставил в комнате коробки и пакеты. Подарков было так много, что Рушель задумалась – не пора ли ей замуж за Эбера, приданое у неё теперь имелось.

Павел Ильич.

Косолапая, дерганная походка не только раздражала, она делала Павла заметным и запоминающимся. Для него власть сейчас не была самоцелью, она была средством безопасности и комфорта. Павел не понимал людей, которые кичились своим аскетизмом, убивая и мучая миллионы людей. Они заставляли трепетать от страха не столько врагов, сколько своих рабов. Одержимые безумием власти напоминали ему членов ордена Смерти, получающих силу из человеческих мучений. Павел планировал установить свою власть над обоими мирами, но хотел сделать это тайно, тихо, незаметно, без лишних жертв среди населения. Ведь, иначе и комфорт, и безопасность могли оказаться под угрозой, а упоение властью его не прельщало. Нынешняя худоба, связанная с необходимостью уменьшить нагрузку на больные ноги, оставляла для Павла три возможных образа. Во-первых, подростка; во-вторых, старика; в-третьих, высокой, нескладной девушки.