Страница 4 из 9
Татуировки нага являют собой прекрасный пример взаимной связи разных аспектов культуры. Генри Бальфур, недавно вернувшийся домой после долгой работы среди племен нага, рассказал мне, насколько важной считается успешная охота за головами для плодородия земли и вступления в брак. Последнее относится к плодовитости человека, поэтому и мужская и женская татуировки чрезвычайно важны для деторождения. Перри говорит об охоте за головами как о модифицированной форме человеческих жертвоприношений, первоначально выполняемых для обеспечения плодородия земли. Занимаясь происхождением и историей татуировки, я смог показать, что в Египте в 4000–2000 гг. до н. э. татуировки и рисунки на теле имели прямое отношение к изображениям хорошо развитых женских фигур – символам плодородия. В обычаях нага я вижу взаимную связь нанесения знаков на тело, человеческих жертвоприношений и плодородия – и земли, и народа нага. Возможно, у каян, нага, меланезийцев и других народов, которые соблюдают табу во время нанесения татуировки, нет четко определенной идеи, почему и зачем следует соблюдать предосторожности. Одно время связанные с плодородием ритуалы и их святость были четко определены, но сейчас мы имеем дело всего лишь с предрассудками и смутными дурными предчувствиями. Первоначальная тесная связь татуировки и ритуалов плодородия внесла свой вклад в соблюдение ограничений. Не исключено, что случаи заражения крови в процессе операции приписывались действиям злых демонов.
Североамериканские индейцы до принятия потогонной ванны наносили порезы на тело, чтобы выпустить из него плохое и обеспечить путь для хорошего. Среди амазонских индейцев и негров Африки распространен обычай наносить порезы на тело, чтобы облегчить боль. Такое действие вполне понятно в свете описания доктора с Самоа, который делал разрез, чтобы выпустить головную боль. Если силы добра и зла могут найти доступ внутрь тела или выход из него через надрезы на коже, разве не логично, что татуировку считали опасной, поскольку в человека через многочисленные отверстия на его коже могут проникнуть злые духи болезни, несчастья и даже смерти? Или, может быть, примитивные люди верили, что через эти отверстия душа может покинуть тело?
Будучи врачом среди цветных шахтеров Йоханнесбурга, доктор Е.А. Тернер много раз видел их племенные татуировки и даже выяснил методы проведения соответствующих операций. У племени мтиопи есть правила, касающиеся рисунков, которые девушка может предпочесть по достижении половой зрелости. Понятно, что они отличаются от знаков, наносимых на тело мужчины, убившего неприятеля в стычке, или женщины, чья беременность закончилась выкидышем, а плод был мужского пола. Девушка мтиопи по достижении ею половой зрелости ни при каких обстоятельствах не может позволить, чтобы мужчина видел операцию нанесения ей татуировки. Если же она нарушит правило, ее отец будет оштрафован. Тернер не уточняет, кому должен выплачиваться такой штраф, можно предположить, что общине, членом которой является отец девушки. Основание для штрафа – из-за нарушения запрета для общины возникла опасность, правда, какого рода – не вполне понятно. Возможно, это всего лишь предупреждение об обязательном соблюдении осторожности в определенные периоды: при достижении половой зрелости, во время менструаций, когда противоположный пол ведет себя необъяснимо и его следует держать на расстоянии, поскольку контакт таит в себе опасность. Простой человек, естественно, не может объяснить происходящие с ним после достижения половой зрелости быстрые физические и умственные перемены, поэтому поддается страху. Девушка мтиопи должна уйти в буш, чтобы там пережить процесс шрамирования, пока не появится ряд узелковых утолщений на лице – тиндора (tindohra), а кожа на животе и бедрах после нанесения многократных порезов не примет вид крокодиловой спины. Дополняют эти знаки линейные шрамы от края слухового прохода до глаза. Хотя шрамирование должно выполняться втайне, в промежутках между отдельными этапами операции девушке разрешают приходить в лагерь.
До того как на Тихоокеанских островах появилось сильное миссионерское влияние, татуировки достигших половой зрелости молодых девушек сопровождались их заключением в клетку на период от нескольких месяцев до двух-трех лет. Все это время нога каждой девушки не должна была касаться земли, чтобы предотвратить контакт между последней, считавшейся у туземцев кормилицей, и теми, кто находился под властью табу. Г. Браун приводит информацию, сообщенную ему двумя миссионерами – преподобными К.Х. Рикардом (1892) и И. Руни, видевшими подобное в Новой Ирландии. Последний утверждает: «Я успел как раз вовремя, чтобы стать свидетелем заключения в клетку одной из девочек. Бедняжка, увешанная ожерельями и лентами из красных, белых и синих бус, выглядела очень испуганной, потому что на следующий день ей предстояло подвергнуться операции татуировки по моде Новой Ирландии, иными словами, на ее тело должны были нанести много разных знаков». В этом случае изоляция пациента предваряла операцию нанесения татуировки, обладавшую большой церемониальной важностью.
Наблюдатель, долгое время живший на Фиджи, получил от Малакаи, главы чисто меланезийского клана, жившего на острове, описание ритуала, связанного с татуировкой женщин, достигших половой зрелости. Девушку освобождали от женских обязанностей, она должна была двенадцать часов поститься, целую ночь искать креветок и принести три лимонные колючки – инструмент для нанесения тату. Ею занимались двое: «мудрая женщина», которая благословляла краску и молилась духам мертвых, чтобы уменьшить боль, и татуировщица. Тату на Фиджи, как и в других местах, ассоциируется с сексуальным чувством, но этого очень важного фактора недостаточно, чтобы объяснить богатство ритуала, табу и секретность.
Китайский историк Ma Тван Лин утверждает, что в его время – в XII в. – на острове Хайнань существовал обычай татуировать девушек брачного возраста. Его практиковали только среди знатных семейств острова. Когда дитя достигало половой зрелости, родители устраивали большой праздник для всех членов семьи. Девушки сами приносили иголки и картинки. На лицах обычно изображали цветы, бабочек, насекомых. Этим занимались пожилые женщины. Ma Тван Лин, говоря словами профессора Паркера, «совершенно надежный источник». В 1893 г. женщины лои, далекого от цивилизации племени, живущего во внутренних районах острова, сами наносили себе татуировки.
Один из самых впечатляющих примеров табу, связанного с татуировкой, – тот, что выполнял вождь маори, когда ему наносили рисунки моко. Ограничения, наложенные на вождя, касались его социального общения и приема пищи. Так, ему запрещалось общаться с теми, кто «не был в том же состоянии, что и он сам», но относится ли «состояние» к его социальному статусу или к процессу татуировки, неясно. Но ограничение контактов совершенно очевидно, и этот запрет очень важен, потому что показывает связь тату с первоначальной идеей о божественной природе власти вождя. Вторая часть ограничений для тех, кому наносится моко-тату, связана с недопущением загрязнения еды. Пациент не может брать пищу руками, а должен переправлять ее в рот черенком папоротника. «Любой человек, который решит поднести палец ко рту до того, как тату завершено, обнаружит, что его живот полон «атуа» – демонов, которые сожрут его живьем». Иногда воина кормили рабы, наливавшие ему жидкости в воронку, или он ел с блюда, лежа на животе. Рыба являлась табу, но ее разрешали употреблять в пищу, если сначала поднимали, чтобы показать знаки тату. Питьевую воду заливали прямо в рот пациенту, а любой сосуд, к которому он прикасался, считался непригодным для дальнейшего употребления.
В прежние времена жрец и весь народ находились под юрисдикцией вождя. Во время операции моко порезы достигали глубины одной восьмой дюйма (больше трех миллиметров). При этом использовались небольшое зубило и деревянный молоток. Древняя практика татуировки вождя заключалась в сооружении трех каменных печей: одна – для богов, другая – для жреца, а третья – для того, кому наносилась татуировка. Один камень из печи богов брал жрец, таким образом, табу или неприкосновенность передавалась пище богов, подвешенной на дереве. После церемонии все отведывали эту пищу и становились ноа или свободными, после чего им позволялось брать пищу из корзины, в которую складывали еду того, кто подвергался операции.