Страница 4 из 19
Великолепные сады с редкими деревьями, ароматными цветами и прохладой в знойной Вавилонии были поистине чудом света. Но во время персидского господства дворец Навуходоносора пришел в запустение. В нем было 172 комнаты (общей площадью 52 000 квадратных метров), украшенные и обставленные с поистине восточной роскошью. Теперь же в нем изредка останавливались персидские цари во время «инспекторских» поездок по своей огромной империи. Но в IV веке этот дворец стал резиденцией Александра Македонского. Тронный зал дворца и покои нижнего яруса висячих садов были последним местом пребывания на земле великого полководца, проведшего 16 лет в беспрерывных войнах и походах и не проигравшего ни одного сражения.
...Человеком, который раскопал «висячие сады», был немецкий ученый Роберт Кольдевей. Он родился в 1855 году в Германии, учился в Берлине, Мюнхене и Вене, изучал там архитектуру, археологию и историю искусств. До тридцати лет он успел принять участие в раскопках в Ассосе и на острове Лесбос. В 1887 году он занимался раскопками в Вавилонии, позднее в Сирии, Южной Италии, на Сицилии, потом снова в Сирии.
Кольдевей обратил внимание на то, что во всей литературе о Вавилоне, начиная с античных авторов (Иосифа Флавия, Диодора, Ктесия, Страбона и других) и кончая клинописными табличками, – везде, где речь шла о «грешном городе», содержалось лишь два упоминания о применении камня в Вавилоне, причем это особенно подчеркивалось: при постройке северной стены района Каср и при постройке «висячих садов» Семирамиды.
Кольдевей еще раз перечитал античные источники. Он взвешивал каждую фразу, каждую строчку, каждое слово, он даже отважился вступить в чуждую ему область сравнительного языкознания. В конце концов он пришел к убеждению, что найденное сооружение не могло быть ничем иным, как сводом подвального этажа вечнозеленых «висячих садов» Семирамиды, внутри которого находилась удивительная для тех времен водопроводная система.
Но чуда больше не было: висячие сады были уничтожены наводнениями Евфрата, который во время паводков поднимается на 3—4 метра. И теперь представить их мы можем только по описаниям античных авторов и с помощью собственной фантазии.
Еще в прошлом веке немецкая путешественница, член многих почетных научных обществ И. Пфейфер в своих путевых заметках описывала, что видела «на развалинах Эль-Касра одно забытое дерево из семейства шишконосных, совершенно не известных в этих краях. Арабы называют его атале и почитают священным. Об этом дереве рассказывают самые удивительные истории (будто оно осталось от «висячих садов») и уверяют, что слышали в его ветвях грустные, жалобные звуки, когда дует сильный ветер».
Храм Артемиды в Эфесе
В VI веке до н.э. небывалого расцвета достиг древнегреческий город Эфес, основанный еще в XII веке до н.э. в Карии на западном побережье Малой Азии.
Храм Артемиды – третье чудо света – стоял не на эфесском акрополе (как, например, Парфенон на афинском), а в долине, в семи километрах от самого города. Власть Эфеса не распространялась на храм Артемиды, который был самостоятельной политической единицей со своим правительством, представляющим собой коллегию жрецов. Территория храма была нейтральной и неприкосновенной: всякий, кто вступал на его землю безоружным, приобретал право неприкосновенности.
Город Эфес лишь формально считался афинской колонией, в сущности, он был независим от Афин и – что очень важно! – вплоть до «золотого века» Перикла экономически могущественнее их. До первой половины VI века до н.э. он, видимо, без труда отражал нападения завоевателей, но потом у ворот Эфеса появилась армия лидийского царя Креза. Казалось, невозможно было выдержать натиск огромной армии. Горожан охватил ужас. Тогда властителю города Пиндару пришла в голову спасительная мысль – протянуть от городских ворот семикилометровую веревку к храму Артемиды и провозгласить Эфес «неприкосновенной территорией богини». Для Креза, вероятно, это было слишком явным трюком, но жителям Эфеса все же удалось спасти город от кровопролития. Они понимали толк в торговле и признали Креза покровителем города и храма. Сам же Крез, будучи одним из богатейших царей, превзошел самого себя и сделал щедрый дар для украшения храма Артемиды. Эфес только выиграл от (опять же формального) господства лидийцев. Он стал торговать со всеми землями Лидийского царства, а его территория увеличилась почти вдвое.
С I века нашей эры история Эфеса тесно связана с христианством. Он упоминается во многих христианских документах. Так, в одной из легенд говорится, что здесь жила и умерла Дева Мария, здесь ее похоронили (ее скромный домик на склоне Соловьиной горы и сейчас показывают туристам).
В XI веке город захватили турецкие завоеватели Малой Азии, потом еще раз (на короткий срок) он стал христианским городом, когда в него вступил отряд крестоносцев. А с 1462 года он окончательно отошел к Турции... Как уже было сказано выше, покровительницей города была Артемида, сестра златокудрого Аполлона, – дочь всемогущего Зевса, царя богов и людей, и Лето. Сначала Артемида была богиней плодородия, покровительницей животных и охоты, а также богиней Луны, потом – покровительницей целомудрия и охранительницей рожениц. Величайшие греческие мастера изображали Артемиду в мраморе, бронзе и красках. Артемида считалась у греков идеалом женской красоты: она была столь прекрасна, что ей не нужно было и участвовать в известном состязании между Афиной, Афродитой и Герой.
Для составления проекта и строительства храма был приглашен известный архитектор Харсифрон из Кносса. Он предложил построить мраморный храм, опоясанный двойным рядом стройных колонн, но дело осложнялось тем, что поблизости не было мрамора.
Однако, как часто бывает, помог случай. Однажды пастух Пиксодор пас стадо на зеленых холмах недалеко от Эфеса. Два барана решили выяснить отношения и, наклонив головы, помчались навстречу друг другу, но промахнулись. Один из них с разбегу стукнулся о скалу. Да так, что от нее отлетел осколок ослепительной белизны. Озадаченный пастух поднял камень, внимательно осмотрел его и вдруг, бросив стадо, поспешил в город. В руках у него оказался... кусок мрамора. Ликующие горожане приветствовали пастуха, облачили его в дорогие одежды, и никому доселе не известный Пиксодор стал знаменитым.
Храм решили строить недалеко от устья реки Каистры. Почва здесь была болотистая, и, как полагали строители, именно таким путем удастся ослабить толчки землетрясений, часто случавшихся на побережье Малой Азии. Грунт посыпали толченым углем, который тщательно утрамбовывали.
По топкой земле было трудно перевозить мраморные колонны из каменоломен, которые находились в 12 километрах от храма. Колеса повозок вязли в болотистой почве. Тогда Харсифрон предложил остроумный способ, которым древние выравнивали почву. В концы колонны забили железные прутья, укрепив их свинцом, и на эти оси с обеих сторон колонны насадили колеса такого размера, что каменная колонна висела на железных осях. Затем прикрепили длинные жерди, впрягли быков, и колонна, превращенная в своеобразное колесо, покатилась по топкой дороге.
При Харсифроне было возведено здание храма и установлена колоннада, впоследствии строительство продолжил его сын архитектор Метаген. Ему удалось закончить верхнюю часть храма. Но тут появились новые трудности: колонны были так высоки, что поднять и поставить их было «выше человеческих сил». Но, как пишут древние авторы, «ночью явилась сама богиня и установила колонны, подобно Аполлону, который тоже помогал при строительстве своего храма в Дельфах». Однако тут началось самое сложное: нужно было положить архитрав на вершину колонны так осторожно, чтобы не повредить ее капитель. И тут Метаген (как в свое время его отец) оcтроумно разрешил возникшую трудность. На вершину колонны положили мешки с песком, на них осторожно опустили балки, под тяжестью которых песок постепенно высыпался, и балка плавно ложилась на место.