Страница 29 из 32
СУРОВЫЕ ВОЛНЫ БАЛТИКИ
Крупных, как теперь принято говорить — «судьбоносных», морских сражений в годы Первой мировой войны на Балтийском море не случалось. Тем не менее и Российский и Германский военно-морские флоты висели дамокловыми мечами над позициями противников и не раз поддерживали серьезные операции своих сухопутных войск.
Естественно, что каждая сторона интересовалась планами, вооружениями, потерями и всеми остальными сведениями о другой, а та, другая, стремилась спрятать, закрыть их, обезопасить себя от их утечки. И не случайно портовые города были переполнены агентурой разведок и контрразведок России и Германии.
Моряк, сходящий на берег после боевого похода, — лакомая добыча для агента, особенно если этот агент женщина. Расслабившийся, потерявший боевую бдительность офицер или матрос может много поведать за столиком ресторана или в теплой уютной постели.
Российская военно-морская разведка, предвидя возможность успешного немецкого наступления вдоль побережья Балтийского моря, создавала агентурные точки в городах и портах, которые могли оказаться захваченными противником.
Одним из агентов, оставленных в тылу врага, стала Анна Ревельская, действовавшая под именем Клары Изельгоф и сыгравшая немалую роль в нанесении тягчайших потерь военно-морскому флоту кайзеровской Германии.
О прошлом Анны Ревельской бесспорных данных нет. По косвенным можно догадываться, что она происходила из обеспеченной русской семьи, владевшей несколькими имениями в Прибалтике, получила приличное образование, во всяком случае закончила гимназию, знала несколько языков. Главной и единственной любовью Анны была Россия, которой она была готова служить в любом качестве и пожертвовать всем, что имела, даже головой.
Ее описывают как обворожительную, «пышущую здоровьем» женщину, грациозную и привлекательную.
Весной 1915 года Анна Ревельская устроилась кельнершей в одной из портовых кондитерских Либавы, часто посещаемых моряками. Задание она на первых порах имела самое несложное — как у всякого агента, оставленного «на оседание», — добросовестно трудиться в кофейной, вживаться в местную жизнь и… ждать. Ждать возможного прихода немцев. Она ни у кого не вызывала подозрений, тем более что постоянно говорила о своей четырехлетней дочери, которая якобы составляла главную ценность ее жизни. Правда, этой дочери никто никогда не видел и неизвестно, существовала ли она в действительности.
Немецкое наступление оказалось успешным, и войска кайзера заняли Либаву. Самым важным из оккупантов был брат кайзера принц Генрих Прусский, который в чине гросс-адмирала командовал немецким флотом на Балтийском море. Вслед за ним в Либаву перебрались и чины штаба флота. Многие из них стали постоянными посетителями кофейной на Шарлоттенштрассе.
Анна Ревельская была хорошо подготовлена к таким визитам. Среди ее поклонников оказался некий лейтенант фон Клаус. Когда, по его мнению, наступило время заговорить о любви, Клара охотно поддержала его сентенции о том, что война — это суровое время и нужно, пока жив, брать от жизни все, что можно. Она призналась, что ее возлюбленным был лейтенант русского флота.
И, разжигая страсти тевтона, однажды стала рассказывать, не стесняясь, все тайны и подробности их любви.
— Он работал в каком-то штабе, но желание встретиться со мной у него было так велико, что он брал с собой на дом работу и здесь, на этом столе, раскладывал какие-то документы и планы, что-то писал, высчитывал, чертил…
И хотя отношения Клары и фон Клауса теперь стали самыми близкими, ревность к тому неизвестному сопернику не проходила. Он любил терзать себя ею, этой ревностью, и выспрашивать самые интимные подробности ее жизни с русским лейтенантом. Это возбуждало и вдохновляло его, а мысль о том, что Клара еще недавно трепетала в чужих объятиях, делала его ощущения еще изысканнее и слаще. Но однажды ей надоели его бесконечные расспросы.
— Ну что ты привязался ко мне с этим русским? Ведь когда они бежали из Либавы, он не посчитал нужным попрощаться со мной и даже бросил все свои вещи…
Когда практичный фон Клаус ознакомился с вещами и кое-что отобрал для себя, Клара, как бы между прочим, вспомнила:
— Еще где-то завалялся очень хороший, почти новый портфель. Я поищу его, и в следующий раз ты его посмотришь. Он тебе пригодится.
Во время следующего свидания Клара вручила фон Клаусу портфель, набитый какими-то бумагами. Когда педант фон Клаус стал знакомиться с ними, его бросило в пот. В портфеле хранилось не что иное, как «Схема минных постановок Балтийского флота за 1914 и 1915 годы», планы и карты.
— Ты видела эти бумаги? — стараясь преодолеть предательскую дрожь в голосе, спросил фон Клаус.
— Ну вот еще! — возмутилась Клара. — Буду я лазить по чужим портфелям!
— Хорошо. Я возьму его, а насчет бумаг не беспокойся, я сам их выброшу.
Расстались очень довольные друг другом. Доставленные лейтенантом фон Клаусом карты, планы и схемы подвергли самой тщательной экспертизе в Главном штабе Военно-морских сил Германии. Никаких сомнений они не вызывали. Именно так, может быть с небольшими изменениями, расположили бы минные поля и стратеги имперского флота.
В такую удачу было трудно поверить. Но она была налицо: здесь, на столе перед адмиралами лежали долгое время представлявшие неразрешимую задачу пути беспрепятственного прохода и не через какие-нибудь Ирбены, а через Финский залив, пути, ведущие к Гельсингфорсу, Ревелю и даже Кронштадту.
Именно по этим узким и сложным проходам в минных полях выходили в открытое море русские крейсеры и подводные лодки, а теперь по ним победным маршем пройдет Великий флот Германской империи!
Для беспримерного прорыва была выбрана Десятая флотилия, состоявшая из новейших эскадренных миноносцев, спущенных на воду менее года назад. Их можно было приравнять к высокому классу минных крейсеров, а по скорости и вооружению они соответствовали русскому эсминцу «Новик». Но адмиралы решили не рисковать. По начертанному на карте пути сначала пустили два эсминца. Они благополучно миновали все ловушки и вернулись назад. Капитан цур зее Виттинг получил за это Железный крест и обещал провести всю Десятую флотилию.
Холодным вечером 10 ноября 1916 года одиннадцать лучших кораблей германского флота покинули Либаву. Вел флотилию капитан Виттинг, стоя на мостике головного эсминца V-72. Корабли вошли в обозначенный на картах проход. Специалисты, собравшиеся на мостике, с тщательностью нейрохирургов следили за точностью прохождения по намеченному маршруту. Но вдруг один за другим раздались несколько взрывов. Два эскадренных миноносца пошли на дно. Один из эсминцев, собравший всех уцелевших моряков, оказался перегруженным и повернул обратно в Либаву. У Виттинга осталось восемь кораблей. Он сумел вывести их в Финский залив. Но что делать дальше — он не знал.
На беду маленького курортно-рыбацкого городка Палдиски он попался немцам «под горячую руку». Весь свой гнев от бездарного похода они обрушили на него в виде мощного артиллерийского огня. Сотни мирных жителей пали жертвами этого неправедного гнева.
Флотилия повернула обратно. И тут оказалось, что весь пройденный ранее путь напичкан русскими минами. И когда только русские успели установить их? Один за другим рвались и шли ко дну немецкие эсминцы. Только три из них с полностью деморализованными командами сумели вернуться в Либаву. За одну лишь эту ночь германский флот потерял восьмую часть всех эсминцев, погибших за время войны!
Но в эту же ночь произошло еще одно событие. Анне Ревельской на русской подводной лодке «Волчица» удалось бежать из Либавы.
Спасение и вывоз Анны Ревельской были рассчитаны с максимальной точностью. Исчезни она из своей квартиры хотя бы за несколько часов до выхода Десятой флотилии — и вся операция могла провалиться. Задержись она до получения известия о гибели флотилии, провал и гибель самой Анны стали бы неизбежными.