В зоне особого внимания

Второй час друг за другом бегут по ве-черному лесу разведчики. Мрачные, строгие лица, все без курток...

Они пересекают лужайку и исчезают...

...На крохотную поляну садится вертолет.

Волентир накрывает раненую женщину своей курткой и исчезает.

...Капитан-военврач закрывает лицо уби­того парня простыней. Труп кладут на но­силки. Майор Морошкин снимает фураж­ку, смотрит на труп, на другие носилки, где лежит раненая женщина.

— Осторожней, парни,— просит он сол­дат, которые несут женщину.

Подошедший подполковник милиции протягивает Морошкину куртку, которую оставил Волентир.

— Их-то за что? — спросил майор, кив­нув на носилки.

— Машина понадобилась,— мрачно от­ветил подполковник.— А чтоб следов не осталось... К дорогам рвутся...

Морошкин вертит в руках куртку десант­ника.

— Зуев!

— Слушаю! —быстро подошел капитан.

— Весь район,— Морошкин обвел рукой пространство вокруг,— прочесать под мел­кую гребенку!

— Выполняю!— стрательно ответил Зуев»

— Здесь сплошные топи,— вставил под­полковник милиции.

Морошкин довольно кивнул в ответ. ,

— Зуев! Отсекающий десант—на бо­лото!

Три вертолета МИ-8 проносятся над де­ревьями, над головами людей Тарасова. Все смотрят, как машины зависают над речушкой. Открылись люки, из них на бе­рег один за другим прыгают солдаты с автоматами в комбинезонах.

— Взялись наконец,— сказал Тарасов с уважением.— Влево девяносто?

— На болото?! — спросил Егоров.

— Ну не туда же, Сережа,— спокойно ответил Тарасов, кивнув на вертолеты.

Из кустов выскакивает Пугачев. Лейте­нант ждет, что он скажет.

— Человек сорок! Цепью! — запыхав­шись, говорит Пугачев.— При собаках, с автоматами.

— Далеко? — спросил Тарасов,

— С километр!

— Бего-ом... Арш! — командует Тарасов.

...Длинная цепь автоматчиков в каму­флированных комбинезонах прочесывает лес.

Три вертолета строем «фронт» едва не касаются кустов на болоте. У открытых дверей машины сидят пулеметчики: все в белых защитных шлемах, у ног вьются ленты с крупнокалиберными патронами. В пилотской кабине оператор не отрыва­ется от окуляров мощного видеоприбора, через который все болото как на ладони.

С третьей стороны, под лай собак, идет оцепление войск МВД. Торопится усталый подполковник милиции, на ходу взводит затвор пистолета. Стечкина. Оборачивается к цели.

— Стрелять после первого предупреж­дения! Или— если откроют огонь!

...На краю болота Тарасов быстро гово­рит Пугачеву:

— Аккуратней!

— Я пошел!

И Пугачев мчится через кусты, вдоль опушки.

Тарасов первый шагает в черную жижу болота.

Пугачев видит из-за кустов, как прибли­жается цепь солдат. Слышен лай собак. Видно лицо усатого подполковника.

Пугачев бежит, пригнувшись, вдоль ку­стов. Падает. Встает и — неожиданно — несется по открытому пространству!

-— Стой! — кричат сразу двое солдат и вскидывают автоматы.

— Не стрелять! — кричит капитан мили­ции.— Собаку!

Пугачев ныряет в кусты. Следом за ним метнулся пес.

— Охватывать справа! — бежит к лесу подполковник.

Вертолеты проходят низко над болотом и едва уходят к лесу, как над болотом по-

являются головы Тарасова и Егорова. Оба тяжело переводят дух.

— Ни с места! Будем стрелять! — капи­тан и солдаты бегут к кустам. Проводники едва удерживают на сворках взбесившихся псов.

 Пугачев стоит спокойно и едва заметно улыбается. У ног собака, скрученная его курткой.

— Руки! — настороженно выкрикивает капитан.

Пугачев кладет руки на голову. Капи­тан вглядывается в его лицо.

— Шаг в сторону — стреляем без пре­дупреждения. Вперед!

— Есть проход в оцеплении! — быстро докладывает Егоров.

Напрягая силы, оба движутся к остров­ку на болоте. А вертолеты позади них за­висают над краем болота.

Один из них начинает снижаться.

Тарасов видит в бинокль, как из его кабины стремглав выпрыгивает десять че­ловек, рослых, в маскхалатах. Они исче­зают в лесу. Винты вертолета останавли­ваются. Егоров ловит многозначительный взгляд Тарасова...

22 часа 30 минут. Длинная колонна десантных самолетов тянется к взлетной полосе.

Реактивный ИЛ-76 первый начал разбег. В кабине летчиков Новиков ждет, когда самолет оторвется от бетонки. Затем он идет в грузовой отсек, где работает его штаб. Садится возле одного из радистов.

— Радио Тарасову!

— Готов,— ответил радист.

— Брат выехал, встречай!

— Брат выехал! Встречай! — выкрикнул Егоров от рации. Грязные после болота, задохнувшиеся от напряжения, торопливо приводят себя в порядок Егоров и Тара­сов.

— Полный ход, Сережа! Я бы даже ска­зал, самый полный! — хрипло говорит лей­тенант.

Взмокший, задыхающийся Волентир вы­летает на небольшую поляну и видит перед собой избушку лесника.

Он движется к ней острожно, огибает стороной и наконец замечает мотоцикл под навесом.

Из чуть приоткрытых окон избушки слы­шатся голоса, но, не обращая на них вни­мания, Волентир подбирается к мотоцик­лу. Осмотрел его, заглянул в бензобак, по­смотрел на мотор — нет свечи — один про­водок болтается.

Прапорщик шагнул к крыльцу.

Когда он приоткрыл дверь, из сенного сарая в спину Волентиру глянул здоро­венный детина с автоматом. Рядом лежит связанная внучка лесника.

Волентир распахивает дверь:

— Добрый день!

Прапорщик жмурится от света, пригля­дывается и — застывает.

Лесник сидит на лавке — связанный, в разорванной рубахе, с заплывшим глазом и струйкой крови у рта.

А заросший щетиной бандит уже упер в Волентира дуло автомата, глядит на не­го злыми, мрачными глазами.

Еще двое бандитов стоят тут же,

— Рады тебя видеть... Без петли на шее!

— Руки в гору! — скомандовал детина и подтолкнул Волентира на середину горни­цы.

Прапорщик начал медленно поднимать руки.

Бандит по кличке «Понял», не опуская автомата, ударил лесника:

— Еще раз спрашиваю, гад паршивый, где ключ от мотоцикла?! Где свеча?!

Лесник улыбается Волентиру — мол, все хорошо, сынок...

— Где девка? — спросил «Понял» друж­ка.

— В сеннике,— ухмыльнувшись, ответил тот.

— А ну-ка, пусть еще раз голос подаст! Бандит хотел выйти, но остановился —

со двора послышался истошный женский визг.

— Во-от хорош-шо,— осклабился «По­нял».— Не вспомнил?

Волентир, положив руки на голову, при­сел и, оглянувшись, резко ударил здоровя­ка: левой рукой в переносицу — между глаз, а правой — в пах!

И тут же метнулся к «Понял», чтобы вырвать у него автомат. Но юркий «Чума», как пружина, бросился под ноги прапор­щику. Падая, тот успел схватить табурет­ку, прикрыться ею. И это спасло его: в крышку глубоко вошел нож, который бро­сил «Тихий».

«Чума» снова кинулся на Волентира. Тот ударил его табуреткой по ногам. «Чу­ма» перелетел через прапорщика и рухнул на распластанного здоровяка.

«Понял» за это время успел примкнуть штык к своему автомату. Положив палец на спусковой крючок, он ждет, когда под­нимется Волентир.

А тот медленно отступает к двери.

Оскалившись вдруг, как при падучей, «Тихий» вырвал из рук «Поняла» оружие и сделал выпад, чтобы ударить прапор­щика штыком.

Едва уловимым движением тот ушел от удара: штык глубоко вошел в дверь.

В тот же миг Волентир, прижав к ав­томату руку «Тихого», ударил его коленом в пах, а когда тот согнулся — еще раз: собранными в «узел» руками — снизу вверх, в челюсть.

«Понял» схватил с лавки двухстволку и выстрелил в Волентира.

Заряд ударил в дверь, почти выбив ее, не задев прапорщика. Но бандит этого не заметил. И Волентир пустился на хитрость:

схватившись за живот, он начал медленно садиться.

Обернувшись к леснику, «Понял» открыл стволы, чтобы проверить, есть ли еще пат­роны, и тут же снова закрыл их — патрон был.

— Ну! Образина! — заорал он.— Быстро! Где свеча?! Ключ от зажигания?!

Волентир понял, что не сможет преду­предить беды: ни ударом, ни броском.