Ветры Катраза

Блейд повернул голову. Ворота напротив него распахнулись, нур шагнул на арену и остановился, подняв лицо к центральной восточной трибуне. Приставив ладонь ко лбу, он смотрел на солнце, только-только перевалившее за край зубчатого каменного парапета и, казалось, прикидывал, через сколько минут — или секунд — сможет управиться со своим делом и сесть завтракать.

Шумно выдохнув, Блейд вытер со лба обильную испарину. Такого он не ожидал! Чувствуя, как по спине бегут мурашки, разведчик на миг прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. «Этого просто не может быть, — сказал он себе. — Стоит поднять веки, и кошмар рассеется!»

Он так и сделал. Нур по-прежнему высился на северном конце квадратной арены, залитый яркими лучами восходящего солнца. Кошмар оборотился явью.

Собственно, пришелец из-за моря совсем не был уродом — скорее наоборот. Красивый рыжеволосый мужчина, примерно одних лет с Блейдом, почти нагой — лишь талию его стягивала короткая клетчатая юбка, да икры крепких ног, попиравших утоптанную землю, обвивали ремешки сандалий. Лицо его являло классический образец нордической расы: серо-голубые глаза, крупный прямой нос, высокий лоб на который спадали медно-красные кудри: большой рот с твердым изгибом губ, квадратный, чисто выбритый подбородок, тяжелые челюсти. Кожа, на теле и на лице, была слегка загорелой, гладкой и чистой, грудь и предплечья, охваченные браслетами из серебра, — почти безволосыми. У бедра, на кожаной перевязи, расшитой мелким жемчугом, висел меч — не очень длинный, но широкий, с массивной бронзовой рукоятью.

Да, видный мужчина! И Блейд, не колеблясь, скрестил бы с ним оружие, если б… Если б нур был человеком.

Люди, однако, не рождаются такими огромными, существует предел, за которым человек превращается в великана. И восьмифутовый рост достаточно близок к этой границе — особенно если все прочие части тела также имеют соответствующие габариты.

Блейду показалось, что шея нура превосходит в обхвате его талию. Возможно, это было иллюзией или некоторым преувеличением, игрой распаленного воображения, но что касается бицепсов этого Голиафа, то они выглядели столь же мощными, как бедра тяжелоатлета. Огромные бугры мышц вздувались — на плечах, стекали к груди — выпуклой и рельефной, как кованый из бронзы римский панцирь, несокрушимая броня мускулов обтягивала ребра, чуть впалый живот будил воспоминания о мраморных статуях Геракла. Ноги… На ноги Блейд предпочитал не смотреть, ибо они не уступали всему остальному. Сильные, а главное — длинные; и это значило, что его противник может шагнуть и прыгнуть в полтора раза дальше, чем он сам.

Сколько мог весить такой исполин? фунтов четыреста? Наверняка и в этом отношении он превосходил Блейда тоже раза в полтора. Конечно, нур обладал и более массивным костяком, поддерживающим всю эту груду мышц, и более прочными и крепкими связками и сухожилиями. Был ли он типичным представителем своей расы или неким монстром, игрой слепого случая, устрашающей шуткой генетических флюктуаций? Этого Блейд не знал. «Надо будет порасспросить Тарконеса, — мелькнула мысль, и он тут же добавил: — Если останусь жив.» Теперь становилось понятным, почему сахралты говорили об обитателях Нурстада так мало и неохотно.

На Земле Блейд никогда не видел подобных великанов. Не встречал он их и в других мирах. Альбиец Хорса и питцин Гутар из Тарна были опытными воинами, но Геторикс Краснобородый, главарь альбийских пиратов, силой превосходил всех. И Блейда тоже, так что лишь счастливый случай да коварная уловка помогли одолеть его. Геторикс, однако, был человеком, рослым, могучим, безжалостным — но все-таки человеком. Его стоило опасаться или страшиться, но исполин, стоявший сейчас перед разведчиком, внушал не страх, не ужас, а изумление и благоговейный трепет.

Тем не менее, Блейд внезапно успокоился. Несомненно, рыжеволосый гигант намного превосходил его телесной мощью и мог прихлопнуть, как муху. Но нельзя ли обратить подобное преимущество против самого врага? Слишком массивные кости, слишком много мышц и плоти… Насколько он быстр и ловок? Насколько опытен и вынослив? Это предстояло выяснить, ибо тут таился шанс на победу. И выяснить наверняка! Сейчас Блейд не хотел полагаться на удачу, как в схватке с Геториксом. Взглядом он измерил клинок нура и свой собственный; его меч был длиннее дюймов на двадцать, что частично компенсировало более высокий рост противника.

Нур уже вытащил свой меч и, разминаясь, сделал несколько быстрых взмахов, сталь серебристой молнией сверкнула на солнце. Тарконес, стоявший позади, подтолкнул разведчика в спину

— Ну, иди, парень! Пора.

Оружейник стащил с головы шлем и потер лысую макушку, опустив глаза под пронзительным взглядом Блейда

— Что ж ты не сказал мне правду, Тарко? Это ведь не просто сильный боец — это чудовище! Я мог бы приготовиться получше…

— Ты и готовился… — возразил Тарконес. — Бегал в холмах! А знай ты заранее, может, убежал бы совсем в другую сторону — в восточные горы, а не в Териут. И что бы мы тогда делали? — он развел руками и с хмурой ухмылкой добавил: — Не лезь на рожон, парень, может и останешься жив… разве что без руки или ноги. А если этот, — он кивнул в сторону великана, — в хорошем настроении, то больше уха не потеряешь. Бывали такие случаи…

Но Блейд не собирался жертвовать ни одной частицей своей драгоценной плоти. Два-три раза всей грудью втянув прохладный утренний воздух — чтобы восстановить дыхание, — он шагнул навстречу гиганту, придерживая меч обеими руками, клинок лежал на его плече. Audaces fortuna juvat — удача покровительствует смелым!

Нур посматривал на соперника пожалуй с некоторым пренебрежительным добродушием. То не был взгляд воина, оценивающего достойного врага; так человек смотрит на кошку или кролика, на забавного мелкого зверька, которому он может в любой момент свернуть шею. Видимо, с точки зрения великана не наблюдалось существенных различий между Блейдом, бойцом опытным и рослым, и теми сахралтами, что выходили на арену три, шесть или девять лет тому назад. Вполне возможно, нур был прав; но Блейд твердо решил наказать его за излишнюю самонадеянность.

Он был спокоен. Все, чем он располагал, находилось при нем: сила и фантастическая реакция, искусство фехтовальщика, опыт десятков стычек и поединков, выносливость и несокрушимое упорство. Вдобавок — добрый меч в руках и сюрприз, затаившийся до поры до времени в сумке за спиной. Блейд поднял клинок, отсалютовал противнику и сделал первый выпад.

Нур подставил меч, и разведчику почудилось, что лезвие с размаху ударило в каменную стену. Хорошо еще, что он нанес пробный и не очень сильный удар, иначе оружие было бы выбито у него из рук. Он затанцевал вокруг рослого противника. Выпад следовал за выпадом, удар за ударом — не слишком сильные и не слишком стремительные и умелые; Блейд не хотел раскрывать свои карты раньше времени. Нур молча оборонялся — с видом человека, отмахивающегося от комара.

Звенели клинки, на трибунах поднялся гул — видимо, зрителям казалось, что на арене идет схватка в полную силу, и что их боец мужественно рубится с северным воином, отстаивая честь Восточного Архипелага. Лишь сам Блейд знал, насколько легковесными были его удары; узкое и длинное лезвие его меча касалось широкого клинка нура и со скрежетом скользило вдоль него, гася инерцию — эффектное зрелище, но и только. Он не рисковал ударить в полную силу, на равных скрестить оружие с соперником; это могло стоить ему онемевшей руки. Играя мечом, он прощупывал оборону гиганта, стараясь выяснить, насколько тот быстр.

Через десять минут этой смертельной кадрили он понял, что враг уступает ему в скорости — однако не в такой степени, чтобы попытаться сразу закончить поединок одним стремительным ударом. К тому же, его клинок мог застрять в этой горе плоти, армированной мощными костями; а если смерть задержится хоть на три секунды, нур успеет покончить с ним. Нет, бить надо наверняка — и, скорее всего, не мечом.

Несмотря на свой рост, великан обладал превосходной реакцией прирожденного бойца, и только массивное и мощное тело не позволяло ему двигаться с той же быстротой, которую мог бы продемонстрировать более изящный противник. Блейд, однако, не собирался этого делать, продолжая свои опасные исследования. Теперь он видел, что гораздо лучше владеет мечом, ибо все фехтовальные приемы гиганта сводились к примитивным отбивам его клинка и сильным рубящим ударам сверху и сбоку.