Страница 14 из 60
Необъяснимо!
Тем более необъяснимо, что телепортатор работал. Выйди он из строя, Блейд не смог бы отослать домой даже сухого листка, не говоря уж о полуфунтовых камнях, которые метнули в него пращники, и стрелах с железными наконечниками. Конечно, никто не мог гарантировать, что все это добро попало именно в закрома его светлости или вообще на Землю; но тогда вступал в силу первый параграф инструкции, и через час Блейд должен был оказаться дома.
Может, чертов компьютер потерял его? Или поднял бунт? Или распался на части? Взлетел на воздух?
Существовала, однако, иная возможность, гораздо более реальная, о которой Блейд всегда думал с замиранием сердца. Время на Земле и в Измерении Икс шло по-разному, и он прекрасно помнил, что катразское странствие заняло на две недели больше, чем показал календарь в кабинете Лейтона. Правда, старик уверял его, что коэффициент «темпорального сдвига», как он выражался, не превосходит десятипятнадцати процентов, и в самом крайнем случае месяц, проведенный в чужом мире, может соответствовать двадцати пяти земным суткам. Но что, если Лейтон ошибался? Если условленный час, который отсчитывает его хронометр, равен столетию в этом мире?!
Целый век блуждать в дремучем лесу с погоней за плечами? Нет, на это Ричард Блейд был не согласен!
К концу дня, когда Блейд сшиб томагавком близко подобравшегося вражеского разведчика, он послал еще один сигнал — опять переломил стрелу, вымазал древко и наконечник в крови туземца, прилепил выдранный у него клок черных волос и отправил эту икебану Лейтону. Теперь даже кретину ясно, что он нуждается в помощи! А в следующий раз он пошлет его светлости отрезанное ухо, палец или целую голову — на тот случай, если у профессора случился приступ старческого маразма.
Усмехнувшись, Блейд выбросил из головы мысли о Земле, о Лондоне, о маленьком кабинетике Лейтона рядом с машинным залом и о своем намерении провести вечер — и ночь, разумеется! — с очаровательной Джойс Олмстед. Короткая вылазка не удалась, и небольшая прогулка явно грозила превратиться в длительную и весьма неприятную отлучку. Как всегда, он должен сам решать свои проблемы, и первой из них являлась свора длинноногих черноволосых охотников, что шла по его следам.
Блейд пустился бегом и, оторвавшись от преследователей, позволил себе десятиминутный отдых. Он полагал, что до них не меньше мили, потому что перекличка стихла в отдалении, впрочем, это могло оказаться военной хитростью, так что бдительности он не терял.
В мешке, висевшем за его плечом, были свежие лепешки и вяленое мясо. Он поел и сделал несколько глотков из объемистой фляги — вода, подкисленная каким-то ягодным соком, прекрасно утоляла жажду. После схватки со всадниками Блейд прихватил только одну седельную сумку, но запасы в ней были весьма обильными — фунтов двадцать продовольствия, не меньше. Это наводило на грустные мысли, вероятно, его собираются преследовать до победного конца.
До конца… Либо это будет его конец, либо он перебьет всю компанию охотников. Блейд не надеялся, что ему удастся уйти, несколько раз среди далекой и неясной переклички человеческих голосов он различал нечто напоминающее собачий лай. Видимо, у туземцев имелись не только лошади с отличным нюхом, но и самые обычные псы. Или необычные — кто знает? Вдруг они величиной с кадьякского медведя…
Перекусив, разведчик двинулся дальше к северу, скользя мимо чудовищных стволов, то огибая кустарник, то продираясь сквозь густые заросли. Он не устал, хотя позади осталось миль двадцать пять нелегкой дороги, и сейчас обдумывал только одну проблему: что делать ночью. Можно затаиться и поспать, можно идти — с риском заблудиться в темноте. Он понимал, что в значительной степени выбор зависит не от него, и пытался поставить себя на место преследователей. Несомненно, сам Блейд продолжал бы погоню и ночью, но туземцев могли устрашить те девять трупов, которые он оставил за спиной.
Его сомнения вскоре разрешились; солнце село, но на смену ему взошла полная луна, настолько похожая на земную, что Блейд ощутил легкую ностальгию. Теперь он мог продолжать путь, не опасаясь, что потеряет направление и начнет кружить на одном месте. Местность становилась все более гористой, один высокий увал сменялся другим, а с их лысых вершин открывался хороший вид на ночное небо. Блейд не обращал внимания на непривычные звездные узоры; он следил только за поднимавшимся к зениту серебристым диском, выверяя по нему свой маршрут. В лощинах меж холмами, где кроны деревьев закрывали лунный свет, он двигался почти на ощупь и дважды попадал в какие-то колючие заросли. К счастью, этот кустарник был невысоким, а кожаные штаны и накидка, которой разведчик обернул плечи и торс, оказались весьма прочными.
На рассвете Блейд вышел к невысокому горному хребту. Лес кончился; теперь разведчик подымался по довольно крутому травянистому склону, из которого там и тут торчали гранитные глыбы, остроконечные, как клыки гигантского дракона. Склон упирался в почти отвесную скальную стену, возносившуюся к небесам почти на тысячу футов, над ней царили каменные пики такой же голый гранит, покрытый кое-где пятнами фиолетового лишайника. В первых лучах восходящего солнца горные вершины сияли розовыми сполохами, и казалось, что рассвет обагрил темный камень потоками огнедышащей лавы. Блейд на мгновение замер, любуясь этой картиной, достойной кисти Рериха, потом быстрыми шагами направился к скалам. Он уже разглядел, что гранитный барьер не был неприступным — его рассекали трещины и целые ущелья, кое-где выдавались карнизы и темнели глубокие провалы — видимо, устья пещер
Усталость давала о себе знать, и Блейд стремился найти какоенибудь убежище, где мог бы выспаться в тишине и покое. Ему не пришлось вести долгие поиски; крутое ущелье меж темных утесов сначала вывело его к большому водопаду, а затем — к пробитой в обход водного потока тропе. Она шла вверх и вверх, заканчиваясь на довольно широком карнизе — под ним, прямо из разлома в скале, вырывались сверкающие струи и висела радуга из мириадов крохотных капелек. В стене, к которой примыкал этот огромный каменный балкон, чернело прямоугольное отверстие, обрамленное витыми колоннами, высеченными прямо в теле скалы. Блейд заглянул внутрь — там была небольшая пещерка с песчаным дном и высокими сводами. Откуда-то сверху — вероятно, через трещины в куполе, — падали яркие лучи света, так что все это странное и довольно уютное помещение напоминало неф созданного самой природой собора.
Оглядевшись, разведчик заметил узкую плиту полированного серого гранита, слегка выступавшую из стены пещеры прямо напротив входа. Он направился туда; ноги уходили в песок по щиколотку, и даже сквозь подошву мокасин ощущалась некая податливая мягкость и приятная теплота, словно он шагал по залитому солнцем пляжу. Плита — вернее, стелла, испещренная какими-то иероглифами и чертежами, — была явно искусственного происхождения и выглядела весьма древней. Блейду показалось, что она перекрывает узкий проход шириной в пол-ярда; возможно, за ней располагалось какое-то забытое капище или гробница, хранившая прах богов, властелинов или героев этого мира.
Он опустился на песок прямо у подножия пятифутового обелиска, раскупорил флягу, напился и съел кусок мяса с лепешкой. Затем, вытянувшись во весь рост на теплом мягком ложе, Ричард Блейд уснул.
Он проспал не более шести часов, но проснулся освеженным и бодрым. Широкий карниз, на который выходила пещера, был залит яркими лучами послеполуденного солнца, свежий ветер с гор ерошил волосы разведчика. Бросив последний взгляд на прямоугольный провал входа, он двинулся вниз по тропе, уже не сомневаясь, что эта древняя дорога была вырублена человеческими руками. Или нечеловеческими — кто знает? Ему случалось попадать в миры, населенные несколькими расами, и кое-кого из его добрых приятелей было трудно отнести к людям. Например, четырехруких и волосатых хадров… Тем не менее, они оказались отличными парнями, и Блейд отнюдь не возражал, если б рядом с ним стояли Крепыш, Лысак, Рыжий и еще дюжины две их сородичей с взведенными арбалетами. Да что там говорить о хадрах! Сейчас ему пригодились бы даже капризные амазонки из Тарна или Меотиды, которые весьма ловко обращались с холодным оружием.